Долго — очень долго — он разглядывал Соню при тусклом свете — за окном, кажется, уже стемнело, а небольшую комнату освещал только торшер в углу. — Ты вампир, — тихо сказал он. — Да. — Ты можешь быть полезна науке, ты же понимаешь? — Понимаю. — Тогда и почему я не могу тебя отпустить понимаешь тоже, верно? Соня устало склонила голову к плечу. Шея страшно затекла от долгого неудобного положения. — Верно. А ты поймешь, что я хочу домой? Просто домой. Меня там бабушка ждет. А в городе мама с дедом. У меня есть семья. И друзья. Я ведь только-только научилась… быть такой и не ненавидеть себя за это. Только-только поняла, что смогу жить нормально. Как все. Костя еще немного приблизился. Соня видела, как бледны его щеки и все его тело напряжено до предела и вот-вот готово сорваться с места, если она вдруг невероятным образом освободится из пут и решит вцепиться ему в горло. — Как давно ты… такая? — спросил он. — Почти полгода. Ясные глаза расширились от изумления. У Сони затеплилась надежда на то, что у молодого парня не черствое сердце и его можно убедить помочь. — Но как? — выдохнул он еле слышно. Неужели он думал, что ей лет сто?.. — Не по собственному желанию. Так же, как и здесь нахожусь. — Извини. Костя сделал шаг назад, но совсем не ушел. Присел рядом на стул. — Можно же по-хорошему это все устроить, — спокойно сказала Соня. — Зачем похищение? — Валентин Иваныч сказал, что таких, как вы, обычно отлавливают и убивают, потому что вы высасываете кровь у людей до последней капли. — Я пью кровь, которую мне разрешают пить. Немного. И никого никогда не убивала. Соне повезло и с тем, и с другим. Костя слушал ее с настороженным любопытством, но, похоже, не особо верил. Хоть и пугливый, но все-таки больше запуганный — не проведешь. Соня вздохнула. — Хорошо. Если не можешь отпустить, то передвинь меня немного, пожалуйста? У меня все тело затекло. — Не… не могу. — Почему? — Ты сбежишь. — Я же не развязать попросила. Просто положение поменять. Костя мучительно долго раздумывал, но все же согласился и помог Соне сесть на диване. — Что со мной будет дальше?.. — спросила она. — Мы… возьмем образцы. — И?.. — Больше пока не знаю. Зависит от первых анализов. Валентин Иванович говорил, что она какая-то необычная у вампиров. Однажды Соня выпила вампирскую кровь и сама такой стала. Слова “необычная” для ее описания было мало. — Если изучить ее свойства, то можно сделать массу открытий. А Валентин Иванович… он… Костя замешкался, не решаясь продолжить, и Соне пришлось его подтолкнуть. — Он?.. — Он входит в группу ученых, которые разрабатывают искусственную кровь. Ее получилось сделать, и это очень важное открытие и очень важная работа, но… я думаю, что Валентин Иванович нуждается в собственном открытии, а не в работе на вторых ролях, куда его постоянно задвигают. Я, наверное, понимаю его. Звучит плохо, я знаю! Но эта жажда совершить открытие и стать выдающимся ученым — она очень сильная! — Достаточно сильная, чтобы похищать людей? Костя виновато поморщился. — Он хороший человек. Это все на благо… — Он насилует свою пятнадцатилетнюю племянницу. А это на чье благо? Костя не секунду застыл, но быстро пришел в себя и, осуждающе посмотрев на Соню, покачал головой. — У тебя ничего не получится. Ты его впервые в жизни сегодня увидела и совсем не знаешь. — Да. Зато его племянница — моя ученица. Ты работаешь с человеком, который организовал похищение. И ты думаешь он не способен на насилие? Костя услышать нечто подобное вряд ли ожидал, но решил уйти в глубокое отрицание. — Я не отпущу тебя. Упрямый. Язык и губы Сони обжег крест воткнутый между веревками на запястьях, и даже зубы, зацепившие его кончик, заныли. — Что ты делаешь? — запаниковал Костя, вскакивая со стула. Соня выплюнула крест на пол и потянулась к ногам, дергая и вытягивая другой крестик за нитку. Костя оказался не очень умным и расторопным малым. Пока он отвинчивал крышку бутылки со святой водой трясущимися руками, Соня освободила и ноги, и руки. Ударив по бутылке, она выбила ее из рук Кости, а затем повалила его на пол. Пришлось применить немного больше силы, чем нужно, чтобы отбросить его подальше от образовавшейся лужи, поэтому ударивший в нос запах крови Соню не удивил. Соня скользнула взглядом по ссадинам на ладонях всерьез испугавшегося Кости. Не красные, но ржавые, они не кровоточили и при всей своей отвратительности притягивали взгляд. Этот голод совсем не был похож на желание наполнить желудок пищей до приятной сытости. Этот голод рождался в помутившемся разуме в ответ на то, как с ней поступили, и бороться с ним казалось чем-то неправильным и безрассудным. Это как обычно не будет вкусно. Соня знала это заранее — уже чувствовала гадливый привкус на языке. Это будет действием таким же омерзительным, каким всегда рисовалось в воображении, но необходимым и нужным, как глоток воздуха. Костя не закричал, но подавился воздухом и захрипел от ужаса. Соня села на его живот и, наклонившись, сначала прокусила нитку с крестом, который отбросила так же, как и остальные, а потом вонзила клыки прямо в шею и кровь оттуда полилась неожиданно более приемлемая на вкус. Она пила, придерживая руками слабеющее тело, и не отрывалась до тех пор, пока не почувствовала необъяснимое удовлетворение от маленькой мести за то, что он принял участие в этом похищении, не поверил ей, не поддался уговорам и не отпустил ее. Сколько крови дяди Кристины ей захочется выпить, чтобы ощутить удовлетворение? А может быть, до последней капли? — предложило проснувшееся чудовище внутри. — Может быть, — прошептала Соня, отстраняясь от Кости. Он не потерял сознание, но от страха дышал едва-едва. — Ты забудешь о сегодняшнем дне, о моем похищении, обо мне и о том, что сегодня пережил, — приказала Соня. — Ты заснешь сейчас, а утром вернешься туда, откуда приехал, и больше никогда не будешь работать с Валентином Ивановичем. Ясно? — Да, — просипел Костя. Соня отпустила его и поднялась на ноги. Наверное, ей вкололи какое-то необычное успокоительное. Хоть силы и возвращались к ней постепенно, она все еще с трудом держалась прямо. Входная дверь ожидаемо оказалась заперта, поэтому Соня вернулась в единственную комнату этого, по всей видимости дома, перешагнула через Костю, затем, недолго думая, выбила окно и выбралась наружу. Местность была незнакомой, но кажется, привезли ее не так уж и далеко. К окраине города: три шага — и можно сходить в лес на прогулку. Рядом с деревянным домом с желтой облупившейся краской стояла черная Волга.