— Я Виктор Иванович, учитель русского и литературы. Простите, руки заняты книжками. Соня посмотрела на две книги в его правой руке и один журнал в левой. — Не беда. Надеюсь, моя племяшка хорошо ведет себя на ваших уроках. Валентин Иванович потрепал Кристину по спине. У Сони дернулся глаз, но она стиснула зубы и постаралась не терять лицо окончательно. — Конечно, — ответил Виктор. — Она очень способная ученица. — Рад слышать. Ну, мы тогда пойдем. Спасибо за то, что учите Кристину. Достойное дело. Валентин Иванович увел ее под руку, и Соня не знала, что делать. Бежать за ними, потому что что если он что-то с ней сделает прямо сегодня? Или бежать прочь из города, потому что теперь ее точно поймают, если она тут останется? — Соня. Очнись. Виктор щелкнул пальцами перед ее глазами, приводя в чувство. — Он тебе что-то сказал? — Нет. — Неприятный тип. — Да. Виктор допытываться, к счастью, не стал, но предложил проводить ее до дома. Соня, конечно же, отказалась. Она собиралась… куда же она собиралась? Что же ей делать? Предупреждать Тимура Андреевича? А вдруг за ней будут следить? Она не должна вмешивать его в это дело, иначе и ему достанется! К бабе Вале домой тоже нельзя. Сразу на автостанцию? Соня лихорадочно обдумывала дальнейшие действия и паниковала так сильно, что даже не заметила, что Виктор не ушел и видел все эмоции, отразившиеся на ее лице. Он привлек внимание Сони сжав ее ледяную руку своей теплой. — Может быть, к Марине сходишь в гости? — предложил он. — Что? Зачем? — Ей же нездоровится. Навестишь. — Да, — согласилась Соня. — Да, ты прав. Можно и сходить. Сбегаю только в столовую и куплю что-то для нее. Она любит ватрушки. Соня нервно засмеялась, поспешно выдернула у Виктора руку и бросилась обратно в школу. Никакой Марины, черт возьми! Никого в это втягивать нельзя! А может, спрятаться здесь? Столько силы в руках, а трусиха она та еще. Надо было срочно успокоиться. Как ее может поймать обычный человек? Он же не сможет это сделать, если она не позволит! И куда-то уволочь — тем более, верно? Она сильная. Она его ударит и тут же покусает, чтобы забыл и про нее, и про Кристину. Прикажет ему, чтобы и на десять метров не смел к ней приближаться. И вообще больше никогда не приезжал навещать семью в Кстово! План казался идеальным. Однако на углу ближайшего дома у Сони закружилась голова и прежде, чем она поняла, что где-то рядом кресты и поэтому ее так зашатало, она угодила в ловушку. Соня дернулась влево — не туда. Вправо — тоже нет. Вперед — тем более! Кожу защипало и задергало от невыносимой боли — святая вода была подобна кислоте. На заднее сиденье черной Волги ее безвольное слабо сопротивляющееся тело затащил молодой и незнакомый парень с испуганными глазами. Он трясущимися руками задрал ей юбку, чтобы вколоть что-то прямо в бедро, а затем, перебравшись на водительское место, завел двигатель. А ведь дед ведь говорил, что нечего их бояться — машин этих дурацких… А оказались правы дети. Глава двадцать пятая, в которой наука проигрывает в нечестной игре Молодой парень с бледным лицом и напряженными губами сжал правую ладонь в кулак, а затем, переложив в нее шприц, сжал левую. Потом сделал шаг вперед и, склонившись совсем близко — так, что слышно стало прерывистое нервное дыхание — осторожно завернул рукав блузки и обнажил руку до середины плеча. — Костя, чего замешкался? — поторопил его Валентин Иванович. — Быстрее давай. А потом дуй еще за веревками. Руки тоже надо связать потом. Не дай бог еще вырвется! Сквозь остаточную после успокоительного дрему Соня разглядела на нем белый халат и мутное темное пятно вместо лица. Вот теперь он соответствовал ее представлению. Когда зрение стало четче, Соня сразу задергалась при виде иглы. Костя коротко вдохнул и, положив на предплечье ледяную ладонь, зафиксировал его, а затем, больше не раздумывая, вколол шприц в вену и потянул из нее кровь. Он был совсем молодым. Наверное, такой же вчерашний студент, как и Соня. В его незамутненных глазах, еще не привыкших толком к тронутой иглой живой плоти, читался не столько страх, сколько сомнение. Соня обмякла и медленно моргнула, не переставая смотреть в ясные светло-зеленые глаза Кости. Его не сильная, но ощутимая хватка на руке ослабла, а затем он нахмурился и отвел взгляд в сторону. Стыдно, что ли? Соня думала об изучении вампиров и ученых. Она обговаривала это с Мишей, который медленно, но верно загорался мыслью, что у него может что-то получиться. Она сказала ему, что если он не выдаст ее секрет, то однажды она даст согласие на исследование ее крови и вообще всего, что может помочь найти лекарство от всех болезней. Миша в ответ на это просиял. Согласие… Соня вовсе не была против исследований, но у нее никто не спрашивал, хочет ли она доверить себя и свое тело рукам этих ученых. Кристина согласия своему дяде тоже не давала, но ему оно, похоже, не нужно было нигде. — Ну чего вы сопротивляетесь? Как вас там… Софья Николаевна? Валентин Иванович подошел на место Кости, который понес ценный материал куда-то за пределы комнаты, совершенно не похожей на больницу или лабораторию. Но и домом Кристины это быть не могло — не дураки же они. — Сами подумайте, — сказал Валентин Иванович. — Коли мы тварь какую необычную найдем, разве ж отпустим просто так, а? Только вообразите, сколько возможностей перед нами открывает изучение таких сверхъестественных существ? Сколько открытий мы сделаем! А тварь пусть навстречу идет. Разумная же. Понимаете, о чем я? Ради общего блага можно и потерпеть, да? Сможете? Соня задергалась в путах, не чувствуя в себе никаких своих сверхъестественных сил. Прямо поверх крепкой обмотки на ногах, был воткнут серебряный крестик. То же самое было на руках, которые связали после того, как взяли кровь. Уроды. О чем только Кристина думала? Не могла же и правда ее сдать просто так? Она рассчитывала на то, что Соня справится и покусает всех за нее, и не подумала, что ее свяжут, увезут куда-нибудь совсем далеко, где не отыскать, и обколют какой-то дрянью, чтобы постоять за себя не смогла? У Кристины же был план? Она же предупредила хотя бы своих друзей?! Чем больше Соня об этом думала, тем более сильное отчаяние ее захлестывало. Умереть ей не дадут. Но пытать, может быть, будут и на кусочки, скорее всего, тоже покромсают. Захотелось зареветь, но злость на себя, свою доверчивость, на Кристину и на Тимура Андреевича — просто потому, что опять оказался прав — преобладала и не давала ей раскиснуть окончательно. Не добившись от Сони никакого ответа на свои пространные речи о науке, Валентин Иванович куда-то исчез, хлопнув дверью, зато вернулся Костя. Чтобы следить за ней. Соня заметила на его шее крестик, а рядом с деревянным столом, где он сидел и портил зрение, уткнувшись в какие-то бумажки в папках, увидела полную бутылку без этикетки — ну точно со святой водой. Смешно. — Отпусти меня. Костя вздрогнул, роняя папки, и повернул в сторону Сони испуганное лицо. Может быть, он совсем не ожидал, что Соня подаст голос. Голос — это слишком человеческое, а то, в чем принимал участие Костя — нет. — Я ведь не сделала ничего плохого, — сказала Соня. Костя отложил бумажки и осторожно приблизился к дивану, на который ее положили. Как к клетке со зверем. За человека он ее совсем, что ли, не считает?..