Он открыл заднюю дверь машины и скомандовал: – Сократ, забирайся. Я выполнил его команду, запрыгнув на сиденье. – В Микуми ми быть четыре часа, – ответил Омар. От предложения сесть вперёд Колумб отказался и устроился рядом со мной. В машине мужчины перешли на иностранный язык – по всей видимости, водитель не понимал русского, поэтому я не могу рассказать вам, о чём они болтали. Мне ничего не оставалось, как дремать, положив голову на колени Андрея. Хорошо, что он любит котов, мне никогда не приходилось выпрашивать у него ласку. Но в то же время Колумб и не перебарщивал с ней, иными словами, соблюдал золотую середину. За это короткое время мы с ним удивительным образом сдружились и научились понимать друг друга. Всё-таки везёт мне на людей. Иной раз послушаешь истории из жизни других котов и поражаешься, насколько жестокими могут быть людьми. Взять хотя бы Мелиссу, подругу Тарантино[41]. Её первая хозяйка когда-то мечтала иметь белую кошку – и завела Сметану (это первое имя Мелиссы), но вдруг выяснила, что она глухая. Женщина тут же отвезла её в другой район и выбросила в чужом подъезде. Мелиссе повезло, она нашла себе новых, добрых хозяев, а сколько ещё таких выброшенных животных скитается по улицам городов! А ведь люди отказались от них только потому, что они не оправдали их безмерно нафантазированных ожиданий. В порт Занзибара мы прибыли за полчаса до отправления парома. Водитель не собирался ехать с нами на сафари, он вышел из машины, чтобы попрощаться с Колумбом. Они пожали друг другу руки. Андрей, как я понял, поблагодарил его, и тот ответил: «Акуна матата». За время нашего пребывания на острове я неоднократно слышал это выражение, но никак не мог привыкнуть к тому, что здесь оно звучало так же обыденно, как у нас «здравствуйте», «до свидания», «как дела». Для меня оно было частью игры, а здесь все действительно говорили так. – Офигеть, – присвистнул Колумб, когда мы оказались на причале и увидели то количество людей, которое собралось на нём. – Они все плывут на материк? – Да, – кивнул Омар, – утром много люди, но ми не… – Он сделал паузу, будто забыл слово, потом спохватился и продолжил: – Ми не мочь плыть потом, в Микуми бить ночь. – Сократ, тебе придётся ехать в рюкзаке, иначе тебя здесь затопчут, – сказал Андрей и снова поменял меня местами с фотоаппаратом. Я нисколько не возражал, мне и самому не хотелось превратиться в котоотбивную под ногами пассажиров. Когда на горизонте появился трёхпалубный катер, люди столпились у причала и будто приготовились бежать стометровку. Пассажиры – они и в Африке пассажиры, каждому хотелось быстрее попасть на борт и занять самое удобное место на пароме. Увидев плавучий транспорт, я немного расслабился: всё же это не то корытце, на котором мы плыли на черепаший остров. Хотя и такие суда в случае кораблекрушения уходят под воду за считанные минуты. Даже такой гигант, как «Титаник», затонул за два часа сорок минут. Тьфу ты, глупый кот, нашёл о чём думать. Опять неприятные мысли лезут в твою голову. Мужчинам повезло: когда мы оказались на борту, они умудрились найти свободные места на верхней палубе. Несмотря на раннее утро, солнце палило нещадно. Хорошо хоть над палубой есть навес, иначе мы бы легко превратились в шашлык. – Прости, брат, но на свободу я тебя не могу выпустить, – сказал Колумб, поставив рюкзак вместе со мной на колени. – Придётся потерпеть. Хм, конечно, придётся, а куда деваться? Чтобы понять, каково мне было сидеть в рюкзаке, представьте на минуту, будто вас засунули в непродуваемый мешок и поставили его на жаре. Хорошо вам будет? То-то и оно. Но, увы, мне было не до выбора. – Ти говорить с кэт, он понимать? – усмехнулся Омар. – Конечно, – ответил Андрей. – Сократ очень умный. Он в космосе три месяца жил. – Не мочь бить! – воскликнул Омар, округлив глаза. – Ещё как мочь, – усмехнулся Колумб. – Сейчас покажу. Он вынул из кармана смартфон, долго копался в нём, потом повернул экран к собеседнику и принялся листать фотографии: – Это он на МКС, в компании наших космонавтов и американского коллеги, его там астронавты сфотографировали в невесомости. А это кот на космической беговой дорожке, а это на пресс-конференции, уже когда они вернулись на землю, – объяснил Андрей. – Вау… – Омар неверяще помотал головой. – Фантастик! Колумб не показал мне фотографии, но я прекрасно понимал, о чём речь. Эти снимки я видел миллион раз, а на тот, где я в компании космонавтов, смотрел каждый день: домочадцы напечатали его, вставили в рамку и повесили над моим диваном, рядом с портретом, на котором художник Жора изобразил меня. Кстати, фотографии с МКС я увидел только на Земле, а когда был там, даже не подозревал, что астронавты меня постоянно фотографировали. То ли мне было не до этого, то ли просто не замечал. К отплытию на пароме негде было яблоку упасть. Пассажирам, которым не хватило сидячих мест, пришлось устраиваться где придётся. Женщины, завёрнутые в материю, точно в одеяло, с головы до ног, уселись прямо на полу. Мужчины, некоторые – в шортах и футболках, другие – одетые так же, как и дамы, заняли места у перил и облокотились на них. И как им не жарко? Дети, по всей видимости, играли в догонялки. Они с визгом носились между пассажирами, спотыкаясь об их ноги. Колумб сидел на крайнем сиденье; я хорошо видел проход, по которому в нашу сторону шла женщина в белом платке, закрывавшем половину лица. Судя по всему, она искала свободное место. Она вела за руку темноглазого мальчугана, его смуглую мордашку обрамляли смешные кудряшки, а на другой руке ее повис совсем крошечный человечек. Он засунул пальцы в рот и сучил голыми ножками по воздуху. При виде женщины пассажиры отворачивались или опускали взгляды в гаджеты. Конечно, кому охота уступать своё место? Лучше сделать вид, что не заметили её. Не найдя свободного места, она направилась к задней части палубы, где на не прикрытой навесом площадке было свободнее. Когда она проходила мимо нас, Андрей встал и, показав ей на своё кресло, что-то сказал. Тут и языка не надо знать – он уступил ей место. Женщина смутилась, но предложение приняла и благодарно кивнула. По тому, как вокруг её глаз собрались мелкие морщинки, я понял, что она улыбнулась. Что-то я не понял: из всех мужчин на верхней палубе только один Колумб догадался уступить место женщине с детьми? Я подумал об этом и тут же вспомнил, как Петрович рассказывал случай из заграничной поездки. Если память мне не изменяет, они тогда были всей семьёй в какой-то европейской стране. Так вот, поехали они в парк аттракционов на городском автобусе. На одной из остановок вошла пожилая женщина, но никто из пассажиров, в том числе и молодёжь, даже не подумали уступить ей место. Пришлось это сделать Димке. Но каково же было его удивление, когда бабулька, вместо того чтобы сесть, начала возмущаться: «Молодой человек, что вы себе позволяете? Вы намекаете на то, что я уже безнадёжно старая?» Димка так растерялся, даже не сразу ответил. Она окинула его хмурым взглядом и поинтересовалась: «Вы случайно не из России?» Когда он закивал, она сказала: «Теперь понятно, почему вы решили уступить мне место. Только вы не у себя на родине, здесь не принято так делать». Возможно, в Африке тоже такие правила? Принято, не принято, но тем не менее поступок Андрея вызвал одобрение у мужчин, которые облокотились на перила. Они о чём-то переговорили между собой и подвинулись, освободив ему место. Колумб повесил рюкзак не на спину, а спереди. Так мы с ним оказались нос к носу. Андрей встал рядом с мужчинами. Омару ничего не оставалось делать, как тоже уступить место одной из женщин, сидящих на полу, и присоединиться к нам. В конце концов, не отбиваться же от коллектива. Несмотря на то что внутри рюкзака было как в сауне, всё же, в отличие от Колумба, я сидел. Путешествие на пароме оказалось не таким уж и страшным, как нарисовало моё воображение в тот момент, когда Омар сообщил, что придётся плыть до материковой части Танзании. Хорошо, что оно заняло всего полтора часа времени. Думаю, ещё немного – и я бы точно превратился в варёную котокреветку. Не могу передать словами, какое невероятное удовольствие я испытал, оказавшись на свободе, в прохладном салоне автомобиля, который ожидал нас в порту Дар-эс-Салам. Конечно, я не видел себя в тот момент, когда Колумб вытащил меня из рюкзака, но, глядя на свою шерсть, понял: я похож на кота, который только что принимал ванну. Находясь в Африке, я стал ценить прохладу. Казалось бы, такая мелочь. Возможно, потому что я живу в другом климате. А теперь я был несказанно рад, когда мы заходили в какое-нибудь помещение с кондиционером или ехали в комфортабельном автомобиле. Наверное, это и есть то самое умение радоваться простым вещам. Колумб как-то поделился с Омаром, что на Занзибаре ему совсем не хочется думать о мирских делах, которые прежде волновали его. Если верить гиду, этот синдром местные называют «тропикоз» – когда турист перестаёт беспокоиться о времени и ему совершенно ничего не хочется делать. Вот так, поживёшь здесь с месяцок – и превратишься в овощ. Всю дорогу до парка Микуми я проспал. Ещё бы, ночью даже подремать не удалось: только закрыл глаза, как дирижёр взмахнул палочкой и петушиный оркестр Большого курятника начал исполнять второй концерт Рахманинова. Хм, откуда я его знаю? Татьяна Михайловна обожает этого композитора, а ещё Прокофьева и его «Ромео и Джульетту». Она говорит, даже балет такой есть. Честно сказать, я это произведение знаю наизусть, настолько часто она его слушает, когда занимается спортом. Мне кажется, я уже сам запросто могу исполнить партию Ромео. А что? В театре играл, может, и на сцене Большого станцую. Представляете, какая будет сенсация: кот Сократ исполняет главную партию в спектакле «Ромео и Джульетта» на сцене Большого театра! М-да, а рядом – Белла… Интересно, у них там есть коты-балеруны в труппе? Боюсь составить им конкуренцию. Как-то смотрел передачу по телевизору, в ней принимала участие какая-то известная балерина, к сожалению, не запомнил её имени. Так вот, она рассказывала, что артисты абсолютно не переносят соперничества. Стоит только загореться новой звезде на театральном небосклоне, как на неё тут же набрасываются пауки-завистники и начинают плести интриги. Я уже давно заметил: не только артисты – многие люди нетерпимо относятся к успешным личностям. Не знаю, почему так происходит. Возможно, в душе они чувствуют себя никчёмными, и эти мысли не дают им спокойно жить, а чтобы как-то утешить себя, они срывают злость на тех, кто чего-то добился. Взять хотя бы мою Катерину: вроде и не балерина, а сколько у неё недоброжелателей. Одноклассницы так и не смогли простить ей того, что самый красивый парень в школе отдал предпочтение ей, а не кому-то другому. Ладно, не коту судить о человеческих недостатках. Пускай только люди к нам не относятся как к соперникам… Ой, Сократ, тебе дай волю, ты такого нафантазируешь! * * * Добравшись до заповедника Микуми, мы подъехали к отелю, где нам предстояло ночевать. Колумб путешествовал налегке. Кроме меня, рюкзака и фотоаппарата у него ничего не было, поэтому он решил не заходить в номер, а сразу отправиться на экскурсию. Мужчины попрощались с водителем и направились на стоянку рядом с отелем, где нас должен был ждать другой автомобиль. Видимо, у Андрея чесались руки, ему не терпелось быстрей отправиться на фотоохоту. Он даже умудрился снимать виды Африки из окна машины, пока мы добирались из порта Дар-эс-Салам. Я проснулся от бесконечных щелчков фотоаппарата. Кстати, пробки в Танзании ещё хуже, чем в Москве. Я впервые узнал, что это такое, когда отправился с Жорой в антикварную лавку. Туда мы добирались на метро, а когда вышли из подземелья, я чуть не оглох от автомобильного шума и едва не задохнулся от выхлопных газов[42]. Пока Колумб фотографировал, я наблюдал за беспорядочным движением на африканских дорогах, поставив лапы на окно. У меня сложилось впечатление, будто водители здесь ездят кому как вздумается. Шум-гам стоял такой – хоть уши затыкай. Не понимаю: зачем постоянно сигналить? Будто им попросту скучно торчать в пробках. Я никак не мог привыкнуть к тому, что машины в Танзании и на Занзибаре ездят не по правой полосе, а по левой, соответственно, водители сидят справа. Всё не как у людей. По-моему, чтобы в Африке самому управлять автомобилем, нужно быть очень отважным шофёром. На стоянке нас действительно ожидала другая машина, в этот раз – открытый внедорожник с брезентовой крышей. Я такие неоднократно видел по телевизору, в передачах о путешествиях на каналах Nat Geo Wild и «Дискавери». В ту пору, когда Димка был ещё мальчишкой, мы с ним могли сутками смотреть передачи о диких животных. Разве мог я тогда подумать, что тоже буду разъезжать на джипе по африканской саванне? При виде нас темнокожий водитель, облачённый в зелёную камуфляжную форму, широко улыбнулся белоснежной улыбкой и, громко произнеся знакомое «джамбо», вышел из машины. – Симба, – представился он и поздоровался сначала с Колумбом, затем с Омаром. Услышав его имя, я чуть не выпал в осадок. Чувствую, персонажи «Короля Льва» будут преследовать меня всю поездку по Африке. Видимо, этот мультфильм здесь очень популярен, если даже людей называют именами его героев. Осталось только встретить Тимона и Пумбу. А может, наоборот, режиссёры, создавая фильм, позаимствовали у местного населения имена. Пока люди общались, я осмотрелся вокруг. На стоянке перед въездом в отель стояло ещё два внедорожника, покрытых толстым слоем пыли и с засохшей грязью на ступеньках. Судя по всему, они недавно вернулись из путешествия. – Давай, Сократ, ныряй, нам пора ехать, – скомандовал Колумб, открыв заднюю дверь. – Сегодня мы будем в заповеднике до семи часов. К «ныряй» я уже привык, поэтому нисколько не удивился его команде, зато водитель округлил большие глаза, наконец заметив меня. Его брови, как по команде, взлетели вверх, он показал на меня пальцем и что-то спросил у Андрея. Тот закивал и тоже что-то ответил. – Симба спросил, откуда ты здесь взялся, я ему рассказал, что ты прилетел со мной из Москвы. Ты знаешь, парень очень удивился: он подумал, что ты местный, – рассказал Андрей, когда мы разместились на заднем сиденье. Значит, всё-таки здесь есть домашние коты? Только вот я не пойму, неужели по тому, как я кручу головой туда-сюда, не видно, что я приезжий? Думаю, вряд ли местный хвостатый так внимательно рассматривал бы окрестности, которые видит по сто раз на дню. Омар тем временем занял место рядом с королём-водителем. Машина, проехав небольшое расстояние, остановилась перед шлагбаумом. Из сторожки вышел охранник в такой же камуфляжной форме, как и у нашего водителя. Симба приветственно махнул рукой, тот кивнул и опять исчез в будке. Спустя пару мгновений шлагбаум поднялся, и мы въехали на территорию парка. – Микуми занимать три тысяч двести тридцать квадратных километр, – рассказывал Омар, повернувшись к нам. – Но для турист открыть лишь маленький часть парка. Надеюсь, дорогой читатель, тебе всё понятно из того, что говорит африканский знаток великого и могучего? Территория заповедника оказалась не выжженной солнцем саванной, как я себе представлял, судя по телепередачам и тем роликам в интернете, которые мне показывал Димка перед отъездом, а зелёной равниной с низкорослыми кустарниками и небольшими деревцами. На горизонте виднелись очертания заснеженных горных вершин. Джип покачивался на укатанной дороге. Каждый раз, когда он подпрыгивал на кочке или попадал в ямку, я едва не бился головой о крышу, в которой было вырезано квадратное отверстие. Какое-то время мы тряслись по саванне в гордом одиночестве, не встретив на своём пути ни одной животинки. Я даже расстроился: так можно проездить до самого вечера и никого не увидеть. И вдруг сбоку от дороги из-за кустарников показались длинные шеи тех товарищей, до которых информация доходит с опозданием. Да-да, вы правильно поняли – это были жирафы. Они гуляли целой семьёй, общипывая зелёные верхушки кустарника. Увидев их, я чуть не запрыгал от радости, а Омар ткнул в их сторону пальцем: – Андрей, Андрей, смотреть жираф. Колумб, не сразу заметивший животных, поскольку они были с той стороны машины, где сидел я, взял фотоаппарат с сиденья, встал в полный рост и, высунув голову в люк, принялся их снимать. Недолго думая, я последовал его примеру, вскарабкался по спинке сиденья, на котором сидел гид, и вылез на крышу. И как я сразу не додумался сюда забраться? Здесь открывался потрясающий вид на саванну. – Сократ, аккуратней, смотри не свались с машины, – предупредил Колумб, продолжая целиться в жирафов через объектив камеры. По телевизору они казались мне громадными и неуклюжими животными, а в жизни парнокопытные выглядели изящными и грациозными, даже несмотря на их габариты. Один из них – тот, который стоял ближе всех к дороге, – вдруг заметил наш приближающийся автомобиль, сорвался с места и помчался вглубь равнины. Другие жирафы последовали его примеру и бросились врассыпную. До чего же удивительно было смотреть на их бег со стороны: они будто двигались в замедленной съёмке. Семейство жирафов убежало, но всё равно осталось в поле зрения. Но Колумб продолжал фотографировать. По своему опыту знаю: такие профессиональные камеры, как у него, могут снимать на очень большом расстоянии. Помню, как во время премьеры спектакля нас фотографировали операторы центрального телеканала, расположившись в самом конце большого зала театра[43]. Ты уж прости, дорогой читатель, что я постоянно возвращаюсь в прошлое. Не могу иначе, мне хочется поделиться с тобой каждым моментом, каждым мгновением из своей жизни. Надеюсь, тебя это не раздражает, как меня когда-то раздражал наглый дятел на берёзе. С другой стороны дороги на горизонте показалось другое многочисленное семейство жирафов. Да их здесь видимо-невидимо! Жаль, что они оказались такими пугливыми, я бы с удовольствием с ними пообщался, если бы они подошли поближе. – Пумба, Пумба! – воскликнул Омар, показав пальцем на пятно, которое вдалеке двигалось через дорогу. Я просто обалдел, услышав имя героя, которого играл Хичкок[44]. Эх, как жаль, что пёс не увидит своего персонажа. Но ничего, если я его когда-нибудь встречу, непременно расскажу об этом. Говорю же, герои мультфильма будут преследовать меня всё путешествие по Африке. Король едет за рулём, вот и бородавочник появился, осталось только встретить суриката. Я присмотрелся, но с трудом разглядел поросячий пятачок и торчащие вверх ушки. Следом за Пумбой дорогу перебежал ещё один, за ним другой, а за ним и третий. Семья бородавочников шла по своим делам и явно не планировала с нами встречаться. – Нам везти, что ми видеть Пумбу, – сказал Омар. – Они держаться далеко людей. Жаль, мы так и не смогли их рассмотреть поближе. Когда джип подъехал к тому месту, где они перебегали местную магистраль, их уже и след простыл, лишь вдалеке слегка покачивались заросли кустарника, выдавая место их укрытия. Извилистая дорога нас вывела на открытую местность, где на зелёной травке спокойно паслось целое стадо зебр. На горизонте виднелись редкие деревца, похожие на зонтики. В отличие от своих длинношеих соседей, при виде машины зебры не умчались подальше, а продолжили щипать траву, изредка отрываясь от своего занятия, чтобы взглянуть на нас и убедиться, что мы пришли с миром. Я посмотрел в другую сторону и увидел там ещё одно семейство чёрно-белых лошадок. Наверное, в саванне больше всего зебр и жирафов. Полосатики оказались гораздо смелее пятнистых, но всё же предпочли держаться от нас на расстоянии. Но хотя бы не убегали – и то хорошо. Это позволило нам прекрасно разглядеть их. Колумб строчил из фотоаппарата, как из пулемёта, только и успевая поворачиваться то в одну, то в другую сторону. – Каждый рисунок полоска зебра, как отпечаток палец человек, – рассказывал Омар. – Одинаковых бить не мочь. Надо же, я этого не знал. Сколько смотрел передач про них – ни разу этого не слышал. Или, может, пропустил мимо ушей? Вот уж точно говорят: век живи – век учись. Спасибо, наш африканский друг, за столь интересную информацию. Водитель остановил машину на дороге таким образом, что мы оказались как раз между двумя полосатыми компаниями. Теперь мы могли поближе рассмотреть животных. – Омар, скажи Симбе, пусть выключит двигатель. И помолчите немного, хочу записать на видео звуки природы, – попросил Андрей. Когда король-водитель выполнил его просьбу, я чуть не оглох от тишины. Казалось, было слышно, как шевелятся уши животных от прикосновения насекомых. Спустя несколько минут мы снова продолжили путь. Теперь джип двигался в сторону огромного дерева, которое виднелось вдалеке. Мы с Колумбом продолжали торчать на крыше, я заглянул в салон как раз в тот момент, когда Омар показал пальцем именно туда, куда мы направлялись.