– Даже не упоминай при мне его имя! – рявкнула Элайяна, мерившая кабинет нервными шагами. – Берти, ты знаешь, что он сделал?! – Хм, у меня есть парочка предположений… – Он УВОЛИЛСЯ! – ректор яростно бахнула об стол тяжелую книгу учета. – Гад! Хлыщ лесной, франт бледнокожий! Это ругательство звучало забавно из уст эльфийки. – В смысле – уволился? – Голден-Халла высоко вскинул брови. – Вот и я не понимаю, как так можно: взять и уехать с острова Этерны! – продолжала негодовать Элайяна, экспрессивно размахивая руками. С ее пальцев срывались маленькие искорки и, гневно воя, шутихами разбегались по кабинету – даже занавеску подпалили. – Какой вурдалак его укусил?! Да, вчера он поссорился с Тиссой; да, их спецкурс с ее братом шел не так, как хотелось бы, – Эл раздраженно закатила глаза. – Да, Фрэнсис обвинил его из-за какого-то пузырька, плюс у него были мигрени и проблемы с магическими браслетами – все время потухшие… Но это же не повод увольняться! Так подставить всю Бурю! Вот и доверяй после этого людям! А ты? – она вдруг метнула на сыщика сумрачный взор. – Где тебя вчера носило, Берти? Голден-Халла, нахмурившись, прикрыл за собой дверь и сел в посетительское кресло. – Я вел расследование по поводу Хейли и твоих ребят. – Великолепно! – взвыла ректор, патетически воздев руки к потолку. В черном платье с широкими рукавами, цеплявшимися за пальцы на колечки, она была похожа на экзальтированную летучую мышь. – Мало того что у меня теперь будут проблемы с Его Высокопреосвященством – ибо где мне взять другого мастера, самой, что ли, с Фрэнсисом заниматься?.. Так еще и ты собираешься доказать, что сын Ноа – убийца! Изумительно! Спасибо, дорогой! Давай закроем академию прямо сейчас, чего мелочиться! И Элайяна, издав протяжный стон, рухнула в свое кресло, шлепнула лоб на руки, сложенные на столе крестом, и начала тихонько долбиться головой, что-то нерадостно пришептывая. Берти сочувственно поморощился. – Хей, – сказал он. – Во-первых, я принес тебе кофе. Держи. Смотри, тебе апельсин улыбается. Ну что ты кривишься, Элайяна! Ты же такая сильная, такая волевая – давай поплачь уже, как настоящая женщина, пусть станет легче! Иди сюда. Моя грудь создана для рыданий, ну. Молодец. Хорошая девочка. Ну а во-вторых: для архиепископа, напротив, у меня хорошие новости. И Голден-Халла рассказал подруге о своем расследовании: об уликах, пепельных элементалях, мнении старика Фоскаша про болезнь острова и о двух отливах. Элайяна, свернувшись в кресле набычившимся клубком, хмурилась на него из-за стаканчика с кофе. Ее напудренные серебряные волосы завивались в мелкие локоны, повинуясь горячему – зачарованному – пару. Большие глаза – изумительно черные, совсем без белков – смотрели на сыщика очень пристально. А Берти, сидя напротив, не отрывал взгляда от столешницы и задумчиво водил по ней пальцами, вырисовывая странные символы. – Я не знаю, убить тебя или расцеловать, – наконец вздохнула Элайяна, вновь обретая привычное хладнокровие. – Однако ты всего лишь вывалил на меня гору фактов. Надеюсь, у тебя уже есть идеи, как все это связано. Вот лично мне из твоих слов показалось, что Гарвус был не вполне честен с нами. Ты думаешь так же? – Эл, подожди. А как сам Морган объяснил свое увольнение и когда и как именно он уехал? Эльфийка не сразу ответила на вопрос. Она помолчала. Потом вздохнула. Затем отставила пустой кофе, прикусила губу и скрестила руки на груди: – Если честно, я не знаю: я пришла в такую ярость из-за самого факта увольнения Гарвуса, что даже не стала его расспрашивать. – Ничего, я его расспрошу, – мрачно пообещал рыжий. – Догоню и расспрошу, только подскажи, во сколько Морган покинул Бурю? – Не помню. Часов в восемь? – Д’гарр. Самое ходовое время в порту! Ладно, я пошел, попробую поймать его до того, как он сядет на корабль. – Стой! Эльфийка метнулась вперед, как дикая кошка, и резко накрыла пальцы сыщика, плясавшие по столу, своими руками. – Берти, – леди-ректор проникновенно заглянула в глаза мужчины, – ты считаешь, что это Морган виноват в убийствах? – Я не говорил этого. – Но думаешь ты именно так: я же тебя знаю, – Элайяна сощурилась. Где-то там, в облачном царстве за окном, вдруг случился маленький бунт: луч солнца вырвался из цепкого хвата серости и триумфально пробежал по кабинету. А потом осел на длинном носу Голден-Халлы, сотней пылинок вместе с сыщиком вглядываясь в странно застывшее лицо эльфийки напротив. – Берти, – тихо, будто бы чуть угрожающе повторила она. – Ты начал следствие, хотя я просила тебя этого не делать. Впрочем, да, это было предсказуемо. В той же мере очевидно для меня сейчас, что ты знаешь: это Морган во всем виноват. Просто ты молчишь из неких… дружеских чувств к нему. Он к тебе привязался, верно? – она не отрывала от сыщика внимательных глаз. – Нет, я молчу не из-за этого, – тот замотал головой. – Просто у меня нет доказательств вины Моргана. И… кое-что не сходится. – А что сходится? Давай начнем с этого. – Начнем с другого: ты так и будешь держать меня за руки, Эл? – рыжий вскинул бровь, недвусмысленно покосившись на свои веснушчатые ладони в чужом плену. – Ты теплый: я греюсь, – отрезала эльфийка. – Не уходи от темы, пожалуйста. Сыщик нахмурился, глядя на эту странную борьбу рук на столешнице. Потом все-таки поднял глаза и заговорил: – Морган – специалист по ТММ. Логично, если в Буре у него был не один интерес – юный Винтервилль, – но и другой. А именно: сама Этерна и ее жители. Моргану было легко найти Корпус загадок – ворон достаточно умен для того, чтобы помочь хозяину отыскать бродячую достопримечательность. Вся информация есть в свободном доступе – Гарвус брал нужные ему книги в библиотеке, просто с полок, даже Стэна не спрашивал. Великая сила преподавательского значка… Берти не стал говорить Элайяне, что оба эти факта он узнал от госпожи Найт. Он вообще не упоминал о Ладиславе в своем рассказе. Не стоит. – Значит, – эльфийка сощурилась, – Морган вскрыл Корпус загадок?.. Сыщик кивнул: – Вероятно, он спустился в Нижнюю Этерну, чтобы изучить ее. Но, подозреваю, обстановка под землей не слишком дружелюбная: поэтому Морган взял образец Чего-то Там на дом. Этот акт «отщипывания» кусочка сравним с болезнью: ведь остров живой. Этерна мгновенно замерзла… И натравила на вандала своих чудовищ: пепельных элементалей. – Пока все логично. И что потом? – Уйдя из корпуса, Морган закрыл его сферой – чтобы элементали не последовали за ним. Это сожрало много энергии Гарвуса, он слег с мигренью и истощившимися браслетами. Но! У элементалей есть и другой выход из Нижней Этерны: глубинные пещеры, обнажающиеся, когда вода откатывается во время отливов. Вероятно, Морган знал, что в Долгую Ночь за ним придут… Берти задумался, досадливо тряхнул волосами: – И вот тут начинаются нестыковки. – А по-моему, все замечательно, – не согласилась эльфийка. Она подмигнула сыщику: – Позволь, я продолжу? Морган дал Винтервиллю зелье, которое вызвало намеренные срывы, чтобы, если элементали убьют кого-то, можно было выставить Фрэнсиса виноватым. Ведь Морган знал, как важны для меня близнецы; что я защищу их любой ценой и замну дело. А про элементалей-то никто не догадывается: их не будут подозревать! Так и случилось: птица иррин и Хейли стали случайными жертвами монстров. Сам Морган только и хотел, что пережить эти два отлива – и тем самым вновь оказаться в безопасности. Но! Хотя с этой задачей он справился, у него возникли новые проблемы. Во-первых, Фрэнсис понял, что зелье было с душком. Во-вторых, ты начал расследование и подбирался все ближе. Морган осознал, что его скоро раскроют. Самое простое в его случае: покинуть остров. Так он и сделал. А объект исследования – то, что он «отщипнул» в Нижней Этерне, – он просто забрал с собой. Вот и все. Элайяна торжествующе улыбнулась и чуть-чуть задрала подбородок: я молодец, не так ли? Берти категорически покачал головой: – Нет, Эл. Не спеши. Твоя теория проваливается, и вот почему: Морган не знал про связь отливов и пепловых элементалей. Он не был уверен в том, когда придут монстры и придут ли вообще. Иначе вчера ночью он не позволил бы мне набить себе морду, выгоняя меня с улицы, и сам не караулил бы двор до утра. Да и откат моря за день до этого: кто, как и зачем его устроил? – Не усложняй, Берти. Морган все знал, проехали. – Нет, не знал. – Нет, знал! Морган – убийца. Слышишь? Морган – убийца. Мы с тобой все сейчас разобрали. По полочкам. Элайяна чуть наклонилась вперед, со значением заглядывая в глаза Голден-Халлы. Ее сплошные зрачки цвета темного винограда будто слегка пульсировали. У Берти по виску вдруг сбежала капелька пота. В комнате было так душно и жарко: странно, всего один луч солнца – на нем, как допросный фонарь – и такое внезапное, медовое, дурманное, отяжеляющее голову лето. То ли в кофе было что-то не то, то ли сыщик переохладился на скамейке – заболел сразу до фазы горячки. Или все же… Д’гарр. – Эл, – прохрипел он внезапно севшим голосом. Нет, Элайяна. Нет. – Ты себя плохо чувствуешь, Берти? Иди отдохни. – Эл! Язык Берти ворочался с трудом. В ушах засел странный гул; комната, казалось, наполнена фиолетовым дымом; мысли не удавалось собрать, набатом стучала лишь одна: «Морган – убийца». – Неужели ты… – прохрипел рыжий с горечью, – действительно… Отмент… – Я отменю твои семинары, конечно, – кивнула эльфийка, не дав ему договорить. Взгляд сыщика наполнился темным туманом. Элайяна почувствовала, как вздрогнули и потяжелели его пальцы под ее ладонью. На мгновение ей стало так горько от происходящего, что она чуть было не отказалась от своей задумки, но… Нет. Так нельзя. Вместо этого леди-ректор перегнулась через стол и поцеловала Берти. Губы у него были холодные, обессиленные, но ей показалось, что даже под действием тяжелого дурмана он подался ей навстречу. Элайяна предпочла бы думать, что поцелуй нужен для закрепления заклинания, но прах там был.