В Лесном королевстве, Асерине, Рамбле, Лютгардии, княжестве Вухх и Стране Смерти за Холмами говорят на одном и том же языке, хотя диалекты и акценты, конечно, различаются. Энциклопедия «Доронах» К утру дождь не только не прекратился, но еще и оброс первыми признаками снега. Температурный столбик обвалился сразу на двадцать пунктов: такие падения были характерны для саусберийской биржи, а вот для осени – нет. Вся территория академии превратилась в ледяной каток. Местами в него были вморожены бабочки, не успевшие сладить с ситуацией. Снежок стыдливо припорошил их – с глаз долой. Адепты опоздали на лекции, все как один: каждому пришлось незапланированно рыться в шкафах в поисках теплой одежды. У половины студентов ее вообще не было: они надеялись съездить на материк в какие-нибудь выходные, до наступления холодов. – Ну вот! – Тисса цокнула языком, разглядывая серо-белый тлен за окном. – Мы прогневали богов, поздравляю. – Кто – мы? – поинтересовалась Лади. Она стояла над саквояжем. Одной ногой девушка уперлась в огромный ком свитеров, смешавшихся в нем клубком, а двумя руками пыталась вытянуть очередной шэппар, на сей раз очень толстый, сине-белый, надеясь, что не разорвет его на две части. Трещало по-страшному. – Все мы, – Тисса пожала плечами. – Потому что, если надо наказать одиночек, небо шлет молнию в лоб или проклятие. – Проклятия, по-твоему – это тоже наказание? Найт выдрала-таки накидку. Так. Ну, будем считать, рваные подмышки – это модно. – Конечно, – удивилась близняшка. – Как иначе? Хороших людей боги не трогают. Ладислава натянула два шэппара сразу, нахлобучила шапку с помпоном – ее первая лекция была на улице – и сощурилась, глядя на соседку и уперев руки в бока. – Знаешь, Тис, – нахмурилась она, – мне кажется, ты неправа. При чем вообще тут боги? Это все игра случайностей. Иногда и хорошим людям достается. Вообще ни за что. Уж поверь: знаю кое-кого лично. Тисса села на кровать, изящно закинула ногу на ногу. Ее руки были заняты. Близняшка удерживала прозрачных трын-слизняков, которых она приклеила под глаза на роли пластырей против темных кругов. Слизняки, ни разу не счастливы, все пытались уползти, но Тисса плющила их пальцами диктата, пресекая всякий побег. Близняшка фыркнула: – Вот именно! «Ни за что»! Иногда в этом-то и проблема! Некоторые люди не делают ничего плохого, но и хорошего ничего не делают. А другие – творят жуткие вещи, но компенсируют это прорвой добрых поступков. Ирония в том, что вселенная считает их всех похожими друг на друга. Деятельный злодей-филантроп и добряк-слуга-дивана оказываются в одной лодке: привет, соседушка! Так что, возможно, твои знакомые как раз из второй категории. Ладислава задумчиво взвесила в руках варежки. Швырнуть, что ли, в Тиссу и сказать – случайно?.. Найт! Перестань воспринимать все так близко к сердцу. Она просто трещит как сорока. То, что человек верит в свои слова, еще не значит, что они истинны. – Еще возможно, – нравоучительно продолжила близняшка, – что человек в принципе-то хороший, всегда себя таким считал, но однажды со вкусом поддался грязному желанию. Или гордыне. Или пошел на обман. Или попался в сети обманщика. Все одно; наш мир не любит глупцов ровно в той же степени, что и гордецов… Ай! Ты чего варежками швыряешься?! – Прости! Мне показалось, рядом с тобой муха пролетала, – Лади широко улыбнулась и подняла снаряд, отлетевший от виска соседки. – Тис, пойдем поедим. Я на голодный желудок плохо соображаю. – Что ж ты при мне – всегда недоедаешь? – укорила де Винтервилль. На лбу у нее поселилась вертикальная обиженная морщинка. Найт не знала, что Тисса сейчас рассуждала о себе и Фрэнсисе. * * * Меж тем в бильярдной очнулся мастер Берти – от того, что золотистый пес залез ему на колени и стал тщательно вылизывать лицо. – Ай! Арчи! У тебя ж язык – помойка! – рыжий, отплевываясь, отцепил от себя собаку. Поднял на вытянутых руках и строго оглядел. На псе почему-то обнаружился кружевной чепчик. Еще от него дивно пахло свежей выпечкой. – Ты что, на кухне развлекался? – Голден-Халла попробовал сурово сдвинуть брови, но в итоге только сладко зевнул. Опустил пса на пол, и тот сразу же с чувством выполненного долга поцокал прочь: бегать по снежку, оглядываться на свои следы, радоваться. Первооткрыватель. Берти встал, распустил волосы и, наклонившись, потряс головой, будто тролль-вокалист из популярной саусберийской группы. Потом кое-как стянул в хвостик. Подошел к окну и присвистнул, оценив дурдом снаружи. Вытащил часы – подарок Линды – и болезненно охнул. Как так-то?.. Как я умудрился столько проспать? К счастью, у него сегодня пар не было, но в целом – не круто. Если много спать, можно заблудиться в снах и больше никогда не вернуться в реальность. Конечно, для некоторых это не угроза, а сладкое обещание. Но не для Берти, нет. В преподавательской, примыкающей к бильярдной, сыщик увидел леди Элайяну. Эльфийка просматривала рефераты за огромным массивным столом. – Проснулся-таки, звезда моя, – улыбнулась ректор, выставляя «двойку» за «двойкой». – М-м, кофеек! – мурлыкнул рыжий, запрыгивая на стол и протягивая загребущую лапу к ароматной чашке. Элайяна шлепнула его по руке и покачала головой: – Себе на кухне возьмешь. Что там с новенькой, этой Найт? – Все хорошо. Хорошая девушка. Не без чудинки, не без раны в сердце – ну и хвала небу, да здравствуют живые люди. Не вижу, чтоб сейчас от нее исходила угроза для двух высокородных жителей Хромой башни… – Берти! Ни слова про них, пожалуйста, – эльфийка понизила голос. – Про кого? – Голден-Халла вскинул брови, мол, ничего не знаю. И все-таки выхватил чашку из-под носа ректора. Пояснил: – Взятка за «непонятливость»! Леди Элайяна покачала головой в стиле Какой Же Ты Дурында. – Девочка на тебе, – еще раз повторила она. – А других двух не трогай: я ведь просила тебя не искать причину моего интереса к студентке Найт. Иногда клиент хочет, чтобы сыщик умел кое-что не видеть. Пора тебе приобрести этот навык. – Он у меня уже есть. Я же в твою жизнь не лезу. Это была правда. За четыре года их крепкой дружбы Голден-Халла ни разу не преступил личных границ эльфийки, не проанализировал ни единого пятнышка на одежде или выбитого локона. Не считая, конечно, их первой встречи – когда он отыскал ее, беглянку-невесту-короля, в каком-то мутном одноэтажном отельчике в Саусборне. Отельчик, кстати, встречи не пережил. Элайяна его развалила, решив, что на нее нападают, и с перепуга вбухав в заклятие все силы. Подружились, пока выползали из-под обломков. Берти фыркнул и залпом осушил чашку: – Я хочу оплату, кстати. – М-да? – Дай мне птицу иррин. В рабство. На недельку, а? – подмигнул сыщик. – Я научусь воспроизводить ее колдовскую песню. – А что, сейчас люди тобой недостаточно очарованы? Аппетиты растут, хочешь, чтоб они и вовсе слюни пускали? – хмыкнула ректор. – Сомневаюсь, что виолончель передаст птичий голос. – Дело не в голосе, а в интонации. Дело всегда в интонации. Я хотел быть актером, я точно знаю. Элайяна с сомнением прищурилась. – Ну Эл. Ну пожа-а-а-а-а-алуйста! – Да бери, конечно, – отмахнулась эльфийка. – Но учти: она себе на уме, эта птица. Ходит где хочет, делает что хочет, меня не слушается. Сам за ней бегай, раз приспичило. – Ты ж моя мисс душевность! Спасибо. – Берти легкомысленно взъерошил утонченную прическу леди-ректора и, спрыгнув со стола, пошел прочь. От порога он оглянулся: – Кстати, а что у нас с погодой? Это новые шутки острова? Теперь не отливы в ответ на всплески магии, а заморозки – в ответ на унылый учебный процесс? Элайяна пожала плечами и отмахнулась: я занята! Закуталась в шаль и продолжила работать, когда сыщик ушел. Впрочем, сидела она так недолго. Очень скоро у нее на столе зазвенел антикварный будильник в виде серебряного маяка: его верхний ярус закрутился, бросая отблески света вокруг. Элайяна благосклонно улыбнулась, развинтила маяк пополам и достала из него волшебный конверт, появившийся там мгновение назад. Как удачно! Леди-ректор поднялась и пошла в Великую Трапезную: у студентов как раз был обед. Ей нужно было сделать объявление. * * *