Подбежала к двери, распахнула. Опять. * * * За дверью стоял Голден-Халла. – А как же спросить: «Кто там?!» – рыжий всплеснул руками. – Так можно открыть дверь вервольфу! Найт захлопнула дверь. Рефлекторно. Какого жмыха?! Он что, каждый раз будет являться, как я забуду о своей беде? Мой личный Мастер Тяжелых Мыслей? Господин Прощай-Покой? – Хе-е-ей! – тотчас поскреблись снаружи. – Ну я-то как раз не волк! Найт прикрыла глаза. – Я пришел извиниться, – бодро вещала дверь. – Ненавижу делать людям больно. Вот прям ненавижу, честное слово. Это всегда – ошибка. Особенно если предполагается, что я старше и умнее (и то и другое до сих пор меня удивляет). Я остаток семинара вел как на иголках – стыдно, жуть. Может, поговорим? Кошачья интонация в конце. Мур-мяу, пусти? Найт тихо выругалась. Потом сказала в район замочной скважины: – Мастер Берти, вы опять ворвались в мое пространство, и мне это неприятно. – Ну у тебя точно проблемы! – возмутился Берти. – В смысле, – он уточнил, – не потому, что ты ставишь границы, а вообще. Я прорабатываю версию того, что с тобой происходит, госпожа Найт, и она отнюдь не внушает оптимизма… – Прорабатываете? – опешила Лади, сползая на пол и обреченно запуская пальцы в волосы. – Да вы каждой фразой делаете только хуже! Я расстроена тем, что попала под лупу, а вы еще и приближаете! – Но ты же явно нуждаешься в помощи. – Нет! Не нуждаюсь! Мне никто не может помочь, ясно?! – Господин Никто вообще мало кому помогает… – проворчал сыщик, который, судя по пляске звука, тоже опустился на пол. – Господин Голден-Халла, говорят, душевнее. Ловит надежду на дли-и-и-инную удочку. – Пожалуйста, перестаньте! Ваше слова сейчас только делают хуже! – Д’гарр. Правда? – Да! – зло отрезала Найт, чуть не плача. Как всегда, боль оказалось легче утопить в горячем гневе. …Они оба замолчали, огорченные тем, что не вяжется разговор. Мимо окна пролетели стайкой ласточки. Вслед за ними комнату пересек первый закатный луч солнца – как охотник, как свет маяка. Слева направо и сверху вниз он проплыл по спальне, повинуясь руке шаловливых туч. Ладислава смахнула со щеки слезу и сощурилась в его золотом потоке. А Берти во тьме коридора вздохнул. Судя по громкости, в самую дверь. Их разделяло сантиметра три – ширина полотна, – и Ладислава вздрогнула, когда Голден-Халла вдруг начал мелко постукивать по дереву. Костяшками пальцев. Туук-тук-тук. Тук-туук. Тук-туук-туук. Прямо в темечко студентке. – Стоп. Еще раз! – заинтересовалась Найт. Морскую азбуку она знала и любила. За дверью усмехнулись. Туук-тук-тук, тук… – Давай обманем логику повествований? Сотрем наш неудачный разговор и начнем его сначала, если однажды ты этого захочешь. И да: прости меня, госпожа адептка. Я от природы такой любопытный дурак. – Разве… – начала Найт, но из коридора цыкнули и сердито застучали в жанре суровых соседей. – Разве так можно – нач. сначала? – Если двое в сговоре – можно все. – А мы в сговоре? – Против бед, преступников и холодного кофе на завтрак? ДА! – А почему морск. азбука? – А так веселее. – Согл. – Смотри, напарница, наш план: я изображу, что совсем не интересуюсь твоей проблемой. Но. Если ты поймешь, что все-таки хочешь помощи, – свободно приходи ко мне. Хорошо? – Хорошо. – Отлично. Так, моя новая задача на вечер: найти приключение, чтоб отвлечься. Потому что я ненавижу, когда есть проблема – а мне нельзя тотчас укусить ее за бочок! Проблемы – они как конфеты, так я для себя однажды решил (еще в те годы, когда я был очень толстым ребенком, да). Теперь я не могу успокоиться, пока парочку в день не прикончу. Я страшный проблемъешка, госпожа Найт. Хотя и создаю их много, не без этого. В основном – подсознательно: тем, с кем у нас недопонимание. Я называю этот феномен «Суперсила Мелкого Пакостника». Голден-Халла стучал со скоростью дятла-фанатика, только успевай разбирать его фразы. Впрочем, и говорил он всегда очень быстро. Вдруг Ладислава вспомнила, что задолжала сыщику послание. – Вам привет от М. Гринта, – весомо пробарабанила Найт, патриарх неспешных кодов и сокращений. – Ах, Майверус! Прекрасный человек, который верит, что я душка! – Он сказал – все верят. – Не все. Вот доктор Морган, например, смотрит на меня свирепо. Чует конкурента в сердцах студентов. Хм. Кстати, вот и идея! За дверью воцарилась тишина. – Мастер Г.-Халла? Девушка откашлялась и постучалась уже всерьез: – Мастер Голден-Халла, вы там? Луч солнца погладил ее по голове: эх, милая… Ладислава встала и приоткрыла дверь. Коридор уже был пуст. – Он что, побежал чинить проблемы Белому Доктору? – ужаснулась Найт. Но нет: честолюбивый Берти побежал вписывать мастера тайн в ряды Дружелюбно Настроенных Персонажей. Потому что он в конкурентов не верил. Вообще. Только в партнеров. В бесконечные игры и сговоры людей перед лицом той силы, которую Голден-Халла никак не мог познать, но в которой ощущал врага – настоящего своего врага, единственного, каковым ни один человек никогда не мог оказаться. Разве что убийцы – пепловы убийцы всех мастей были агентами злодея, его мелкими сошками – и поэтому Берти стал сыщиком, поэтому он вылавливал их в пруду жизни и брезгливо сдавал в ведра тюрем… Врагом Голден-Халлы была сама смерть. И только она. А вот с Морганом можно попробовать подружиться! Часы на Башне Алого Ордена пробили половину восьмого. Сыщик бежал к бильярду. * * * – Фрэнсис, а здесь есть перила? Вдруг я упаду? – Не упадешь: я держу. Перила тоже есть, но я надежней. – Близнец с сомнением посмотрел на ржавые, трухой осыпающиеся поручни и покрепче сжал руки Ладиславы. На глазах у девушки была маска для сна, привезенная из Саусборна: «Военный Университет Саусборна: спи спокойно, кадет!» (С «душевной» надписью, конечно, погорячились, но, когда пошли первые шуточки на эту тему, университетские портнихи уже сшили двести штук и успели раздать всем студентам в честь поступления. Маска была удобная, впрочем. Ладислава носила ее до сих пор, который год.) – А долго осталось идти? – Меньше минуты. Фрэнсис заранее приметил воздушный мостик – горбатый, легкий и длинный, как паучья лапка, – и теперь аккуратно вел по нему подругу. Перекинутый на высоте седьмого этажа, мост соединял Хромую башню и Башню Сонного Соловья, расположенную далеко в Рассветном крыле. Это был воистину гуттаперчивый мост, и Фрэнсис подозревал, что построен он скорее благодаря магии, чем физике, – иначе б точно проломился в середине.