— Пойдём на воздух. Мы спустились к прибою. Я достал листик с рисунками эмблем ГРУ Генштаба и Главного оперативного управления Генштаба. — Как видишь, знак ГРУ скромный и аскетичный, состоит из красных гвоздик. Это символично, так как малая эмблема нашей с тобой фирмы состоит из изображения серебряной трёхпламенной гренады (а это исторический знак гренадёров — наиболее подготовленных военнослужащих элитных подразделений) на стилизованном цветке красной пятилепестковой гвоздики, лепестки которой имеют по пять зубцов и окаймлены серебряным кантом. Красная гвоздика — это символ стойкости, преданности, непреклонности и решимости в достижении поставленных целей. Мне нравится этот скромный, аскетичный, лаконичный знак (эмблема), он точно передаёт суть военной разведки. — Смотри, как выглядит знак (эмблема) нашего основного заказчика, Главного оперативного управления Генштаба. — Шестопер — это символ военного верховенства и руководства, свиток карты с изображением синей и красной стрел — основные функции Главного оперативного управления в части планирования применения Вооружённых Сил Российской Федерации и оперативного управления войсками (силами) в военное время. Хочу, чтобы ты хорошо понимала, кто пользуется той информацией, которую мы с тобой достаём, и кто требует от нашей фирмы тематику. Позднее мы с тобой изучим структуру нашего Генштаба и министерства — это необходимо, для того чтобы у тебя в голове всё сложилось. Мне важно, чтобы ты понимала, а не просто делала, что я тебе говорю. Листик с рисунками сжёг. Мой замысел выглядит со стороны несколько пафосно, но символично, особенно с учётом творческой натуры моей подчинённой. Для такой натуры всё, что я проделал, — вовсе не фанфары виртуальные и не «брызги шампанского». Она пришла в военную разведку по призванию, по зову сердца и души. Вроде бы… Сложно это понять? Очень. Но надо уважать своих подчинённых, учитывать их особенности и использовать их (в этом нет ничего плохого). Для неё это роль в большом театре, очень большом и самом важном. В театре, в котором служат, а не просто поют. Как она мне говорила? Говорила, что она не была танцовщицей за деньги, что для неё театр — это призвание, служба. Сегодня она по-настоящему выведена мною на сцену. Теперь как штатная прима-балерина уже на самой настоящей службе. Я всячески подводил её к мысли о том, что она уже на главной сцене этого театра, уже по дороге к главной роли в одной из центральных постановок этого великого театра. Но я не произнёс таких слов. Специально это сделал. Рекомендации наших спецов говорили о том, что с такими людьми не надо этого делать, нужно обязательно оставлять немного для их развитого воображения. И относиться к этому их воображению нужно с уважением, учитывать его. Выдержал паузу. Она была нужна для того, чтобы воображение Нино смогло дорисовать эту картину и зафиксировать её, а мне нужно было оставить в её сознании очень яркий и прекрасный отпечаток. Желательно навечно. Отпечаток, который у любого формирует такое чувство, как чувство долга перед Родиной. Получение пресловутых «золотых» погон офицера — это один из таких моментов, далеко не единственный, но самый торжественный. В этот момент я представил себя Драматургом или, точнее, одним из Драматургов в одной из постановок этого очень Большого, Великого, Огромного театра. Нет, не моя это профессия. Но приходится… Вернулись за стол. Нино предложила тост за меня. Я не кокетничал и выпил за себя с удовольствием. Думаете, это тщеславие? Оставьте. Посчитал, что это фиксация того, что она лично мне очень многим обязана, возможно, и верна как командиру (мне хотелось в это верить). Сама напомнила. С моей стороны это цинизм и прагматизм, я же всё-таки «сапог» самый настоящий, а не Драматург, к сожалению. Разумеется, мне хотелось, чтобы в этих её сладких словах было как можно больше реализма и… душевного порыва. Но тут трудно что-то сказать. Переход к делу решил в последний момент сделать резким, хотел подчеркнуть, что мы постоянно находимся в боевой обстановке, расслабляться нельзя. Глава 3 Рон прислал сообщение о том, что приедет в Бостон. Мы не виделись более трёх месяцев. Договорились, что он заедет ко мне в офис, когда освободится от своих семейных дел, но у него всё это затянулось, и в итоге я сидел и ждал его в моём любимом баре. — Как я рад тебя видеть, Виктор! — Взаимно, Рон. — Как твои дела, Виктор? Я решил полностью сменить тактику бесед с Роном, взял урок у жены. — Можно подумать, тебя это интересует. — Почему ты так говоришь? — Потому что уже знаю тебя, Рон. — Отлично. Тогда можешь спросить, как у меня дела. — Ты сам расскажешь то, что нужно. Что нужно тебе. — Я тебя чем-то обидел? — Нет. Но ты не ответил на два моих сообщения. Вообще промолчал. — А, ты об этом… Ну извини меня, Виктор. Не обижайся. Просто когда я на службе, то мой телефон — это кусок железа. Там всё глушат. А когда выхожу из штаба, то на меня обрушивается вал сообщений и телефонных звонков. Надо всем ответить, перезвонить. Извини. — Но мне ты так и не ответил. — Ну извини. Просто увидел, что от тебя нет ничего важного, и подумал потом ответить. Сначала дочери отвечаю, потом начинаю отвечать своей бывшей жене и после этого уже всё забываю. Замучила меня эта стерва. Хоть бы мужика себе нашла! — Это почему? — Она достала меня. Вечно претензии, вечно чем-то недовольна, вечно ей что-то от меня нужно. Я бы давно прекратил с ней любое общение, но эта тварь шантажирует меня дочерью. Пойми меня, Виктор! — Ладно. Понял. — Пойми. После неё обо всём забываешь, а там ещё много дел, и инвестиции наши с тобой — тоже тема оказалась очень интересной, но такой сложной. — Рон, мне вообще неинтересны инвестиции, тем более в России. Я подумал и решил, что не хочу с Россией иметь никаких дел. — Подожди. Давай лучше выпьем. За нашу встречу! Выпили. — Почему ты не хочешь иметь дела с русскими? — Я их уже совсем не понимаю. Там же бывшие коммунисты. — Ты шутишь? — Нет. Посмотри в интернете сам биографии их начальства. Они все бывшие коммунисты. А я этих коммунистов просто ненавижу. — Плевать! Я очень тебе благодарен, что ты открыл мне глаза на такую тему. Это Клондайк! — Ну допустим. Ты какой вариант выбрал? — Самый простой. Я вложил деньги в самые обычные апартаменты на западе Москвы. — Ты уже вложил деньги? — Да, и предлагаю сделать то же самое тебе. — Я пока что в своём уме. — Подожди. Я нормально проработал всю эту тему. Мои консультанты сказали, что тема рискованная, но рабочая. По ней вся Россия работает. — А как ты вложился, по какой схеме? — Первый дельный вопрос. Просто. Один из моих офшоров купил эти апартаменты. — Ты просто из офшорной фирмы туда перечислил деньги? — Да. Никто в России не знает, кто конечный бенефициар, и в США никто не знает, кто конечный бенефициар. — Нет, я не хочу связываться с жильём, это точно. Если бы я вкладывался, то в торговый центр, что на юго-востоке Москвы. — Опять ты в точку попал. Я тоже туда хочу вложиться. Там самое вкусное. Но есть нюансы, и они меня никак не устраивают. — Что ты имеешь в виду? — Там тяжело спрятаться. Невозможно. Надо обязательно открывать конечного бенефициара. — И что? — Нет. Я не могу. Но очень хочу. Мне нужна твоя помощь. — Давай-ка выпьем, Рон.