– Ов! – Ко мне! – Иду… – Сколько раз можно повторять? Отвечать надобно исключительно по Уставу! – Слушаюсь! – Не «слушаюсь», а «есть»… – Что есть? – Есть, товарищ сержант госбезопасности. – А… Понял… – Учи Устав, Лёха, не то ты у меня из наряда до конца дней своих не вылезешь… – Так точно, товарищ сержант! – Что «так точно», что «так точно»? – Отставить, Балабанов! – заорал Цанава из глубины часовни. – Меньше говори – больше делай! – Есть! – Пошли Козырева за настоятелем, а сам оставайся возле двери. – Есть! – И не вздумай отойти – голову сверну… * * * – Мы-ы-ы, – громко промычал юродивый послушник, тыча пальцем себе под ноги. Профессор жестом отослал неразумного сынка в дальний левый угол помещения и принялся рьяно разгребать землю в указанном им месте. Вскоре его руки нащупали нечто вроде деревянного настила, посреди которого торчало металлическое кольцо. Подоспевший на помощь Ярослав потянул за него, и взорам собравшихся открылся вход в подземелье. Павлик, взявший на себя роль проводника, первым начал спускаться вниз; потом – старший майор Цанава; за ними – Плечов и Фролушкин. Правой рукой Лаврентий Фомич твёрдо сжимал рукоять пистолета, левой – продолговатый корпус ручного фонарика. Похоже, нарком оказался единственным из всех членов дружного коллектива, кто давно предполагал именно такое развитие событий и заранее готовился к нему. Что это? Интуиция, профессиональная, так сказать, «чуйка»? Или же ему больше остальных было известно о сокровищах Несвижского замка? Последнее предположение в глазах маститых учёных выглядело весьма сомнительным, но всё же… Тоннель оказался достаточно широким, к тому же с каждым метром он всё больше увеличивался в размерах, пока не стал таким, что в нём мог свободно передвигаться, даже не нагибаясь, человек самого высокого роста. – Красота… – обнажил белые ровные зубы Лаврентий Фомич. – Будто в метро гуляем! – Про метро вы, конечно, загнули, – возразил Фролушкин. – Однако – чистая правда – никакого дискомфорта я лично пока не ощущаю. – В отличие от Балабанова и Козырева, – усмехнулся старший майор. – Представляю, какие чувства будут испытывать они, когда войдут в часовню и обнаружат, что там никого нет. – И это правда. Насчёт нас с Ярой они переживать не станут, а вот ваше отсутствие наверняка повергнет их в ужас! – Ничего. Небольшой стресс иногда полезен для общего здоровья! – Стресс… Вы даже такие слова знаете? – А то! Я недавно читал работы Уолтера Кэннона[18]. Причём – в оригинале! – Вы нас искренне удивили, Лаврентий Фомич. Даже не удивили, сразили, как говорится, наповал. – То ли ещё будет, господа!.. – Ме-бе-ме, – опять забормотал Павел, останавливаясь у развилки, после которой тоннель делился на две ветки – так, видимо, он пытался указать направление, в котором им следовало двигаться, то есть вправо. Но только компания вошла в поворот, как впереди оглушительно громыхнул одинокий выстрел. – Ложись! – мгновенно среагировал Цанава. – Ба-бах! – снова раздался угрожающий звук, и что-то просвистело над головами. – Покушение на наркома… – зло констатировал Лаврентий Фомич, без промедления бросаясь в погоню. – Тридцать лет расстрела без права переписки! * * * – Ого-го, – указал в противоположную сторону юродивый. – Ай-яй-яй!!! – Что, что ты хочешь сказать, сынок? Сумасшедший послушник сначала развёл в стороны неуклюжие руки, затем несколько раз подряд сомкнул их на животе. – Похоже, что там, впереди, тоннель снова сходится… – У-у-у, – закивал Павел. – Я понял, – хмуро улыбнулся Плечов. – Он предупреждает, что нас могут обойти сзади и напасть с тыла. Ладно… Ждите меня здесь. Я скоро! – Будь осторожен, Яра. – Не волнуйся, отец. Ничего с нами не случится. До самой смерти. Он бросился назад, к развилке, и в кромешной тьме повернул налево. Прильнул спиной к стене тоннеля и начал медленно двигаться вперёд. И вдруг вдали блеснул тусклый огонёк. «Нет, это конечно же не фонарь Цанавы»… К счастью, через несколько метров в стене оказалась какая-то неглубокая вмятина, ниша, в которой когда-то, судя по всему, стояла статуя. Плечов забился в неё и стал терпеливо ждать. Когда сгорбленная фигура в сутане с зажжённой керосинкой в правой руке наконец поравнялась с ним, Ярослав что было сил залепил своим неслабым кулаком по скрывавшемуся под балахоном лицу. Такого удара не смог бы вынести ни один самый тренированный соперник. Однако незнакомец каким-то странным образом всё же устоял на ногах! Он только взвыл диким голосом не столько от боли, сколько от неожиданности и попытался выхватить заткнутый за широкий пояс пистолет. Но не тут-то было! Заученным движением Плечов выбил оружие и принялся наносить удар за ударом, пока противник не упал. Яра посветил лампой. «Чёрт, больно знакомая рожа… Только – чья? Жаль… немного перестарался, так разукрасил несчастного, что его и мать родная теперь не сразу узнает!» * * *