– Возьми другую. У меня в багажнике. Вдвоём быстрее справитесь. Сержант бросился к наркомовской машине и спустя несколько секунд вернулся к месту раскопок с новеньким шанцевым инструментом в дюжих руках, с детства познавших крестьянский труд. Мгновенно вогнал лезвие в вязкий грунт и… едва вынул обратно. То же самое проделал Плечов. Сбили глину – и с новыми силами за старое! Так мучились, пока штык лопаты Ярослава не упёрся во что-то твёрдое. Обкопав это место, аспирант обнаружил средневековую кладку. Сам кирпич был полностью идентичен тому, что использовался при постройке подземного тоннеля. И способ его укладки оказался точно таким же. – Всё, – сухо прокомментировал чекист. – Дальше без специальной техники нам не обойтись. – Уповать на машины и механизмы – удел последних лодырей, – не согласился с таким выводом Лаврентий Фомич. – То, что нельзя достать снаружи, можно достать из-под земли. Не так ли, Ярослав Иванович? – Согласен, – скопировал интонацию наркома молодой философ. Получилось достаточно убедительно. – Если этот кротодиакон или диаконокрот скрёбся под землёй совсем рядом с предполагаемым местом хранения апостолов, практически под ногами Салова, значит, до успеха поганцу не хватило совсем немного, чуть-чуть… Хотите не хотите, но вам придётся повторить его подвиг. – Но ведь нам неизвестно через какой ход он проник в подземелье. – Давайте вычислять… Как ты считаешь, сколько метров от завала, в который мы с тобой упёрлись, преследуя Пчоловского, до того места, где мы сейчас находимся? – Метров триста, может, триста пятьдесят… – Понятно, что полностью расчистить грунт на таком значительном расстоянии он не смог бы и за полгода. Значит… – Значит, где-то поблизости есть ещё один, более близкий к нашему месту, вход в тоннель, – продолжил его мысль Ярослав. – Вот… Вот… Говорят, что все наземные строения Несвижа связаны между собой подземными коммуникациями. – Это правда. – Какое из них ближе всего к нам? – Сарай, на крыльце которого мы с вами упражнялись в красноречии. – Хозяйственные постройки можно игнорировать. – Почему? – По кочану. Просто так мне захотелось. Интуиция – слыхал о таком человеческом качестве? – Тогда альтанка. По-русски – беседка. Она метрах в тридцати-сорока позади нас. Но опять же неизвестно, стояла ли она здесь два с лишним века тому назад! – Вряд ли. – Именно эта – точно нет… Однако на её месте тогда могло находиться совсем другое сооружение. Так часто бывает: что-либо новое возводится на старом фундаменте. Проще и выгоднее. – Возможно… Оттуда и начнём! * * * Ярослав оторвал деревянный пол украшенной оригинальной резьбой беседки и сразу обнаружил узкое отверстие, уходящее глубоко под землю. – Товарищ сержант, принесите, пожалуйста, верёвку. – А где она? – Осталась на крыльце хозяйственного помещения… Коваленко бросил на Цанаву красноречивый взгляд. Тот, не менее красноречиво, кивнул в ответ тяжёлым подбородком. После этого сержанта, словно ветром, сдуло. Но ненадолго. Прошло две-три минуты – и он вернулся с необходимым инвентарём. – Держите, Ярослав Иванович. – Нет, так дело не поёдёт, – возмущённо пробубнил Лаврентий Фомич. – Без присмотра его отпускать нельзя. Даже под землю. Ещё убежит, кто тогда отвечать будет? Может, нарком внутренних дел, а? – Но ведь с вашей комплекцией в такой тесный лаз – не протиснуться. Да и верёвка у нас только одна, – язвительно заметил Плечов. – Поэтому первым полезет, – Цанава почесал за ухом и объявил: – Товарищ сержант. – Есть! При помощи каких-то диковинных манипуляций чекист профессиональным, хорошо заученным движением скрутил из шнура замысловатую фигуру и, накинув её себе на пояс, воткнул в получившуюся петлю свободный второй конец: – Держите крепче, товарищи. Когда закончу – крикну или дёрну за верёвку два раза. – Понял. Фонарик взял? – А как же! – А оружие? – нахмурился Цанава. Как мы уже говорили, у наркома была какая-то невероятная «чуйка» на неприятности – поэтому он сам легко выкарабкивался из всяких передряг и умел готовить к ним своих подчинённых, что не раз спасало им жизни. – Всегда со мной… Но, надеюсь, оно не понадобится, – по шею погрузившись в узкое отверстие, оптимистично заверил чекист. Ожидание длилось томительно долго. Пятнадцать минут, полчаса… – Что-то кошки на душе скребут! – пожаловался нарком. – Уж не случилось ли чего? – Ничего с нами… – Да помню, я помню. Задолбал ты уже своими дешёвыми афоризмами. Дёрни-ка лучше за шнурок: живой он там или только прикидывается? Ярослав потянул на себя верёвку. Ответа не последовало. – Ау, Коля, где ты? Из «норы» откликнулось только эхо, отчего-то показавшееся аспиранту непривычно злым. Возможно, даже злорадным. – Тяни его назад, быстрее! Плечов начал лихорадочно наматывать на локоть верёвку. Вскоре из-под земли показалась голова сержанта Коваленко, на которой были явственно видны следы запёкшейся крови. Затем – обезображенное лицо, всё в рваных порезах. Такие остаются после нанесения удара «розочкой» – разбитой бутылкой с умышленно отколотым дном. К окровавленной гимнастёрке был приколот листок из обычной школьной тетрадки. На ней крупными буквами выведено: «Привет, Яра! Приходи в гости!» – Значит, вы всё-таки знакомы? – на свой лад истолковал послание из-под земли Цанава. – Нет конечно. – Тогда откуда такая фамильярность? «Яра!» Будто вы вместе коров пасли или, как минимум, сидели в школе за одной партой. – Перестаньте фантазировать, товарищ нарком. В вашей деятельности следует доверять только проверенным фактам. – Исключительно в моей или нашей общей? – Я к органам никакого отношения не имею. И, надеюсь, никогда иметь не буду. – А ты не зарекайся… – У меня прекрасное будущее в науке. – Как знать, товарищ аспирант? Как знать…