– Сколько штыков в карауле? Пнул второй раз. – Трое в карауле, – помедлив и кривясь от боли, слегка уменьшил число караульных красноармеец. – Хоть и соврать хотел, а правду говоришь, – хохотнул Костыль. – Одного-то вашего разгильдяя мы завалили. Щас его командир ваш найдет… Стало быть, четверо пока на свободе с винтарями осталось… Худо! Костыль обвел пленных оценивающим взглядом налитых кровью глаз, выбирая на глаз наиболее слабого и, стало быть, сговорчивого. Выбрал Андрея, поманил к себе: – Тебе сколько, отрок? – Ну, шестнадцать, – сбавил себе несколько лет Андрей. – А что? – Почтокай мне тут! – Костыль без размаху ударил его в лицо, и парнишка свалился на землю. – Шешнадцать, гришь? Баб не шшупал ишшо, жизни не видел, стало быть. И не увидишь, коли глупо вести себя будешь. Он замахнулся ногой, но не ударил. Мелко-мелко засмеялся, наблюдая, как Андрей шарахнулся в сторону, прикрывая логтем лицо. – Боишься, отрок? Правильно, меня бояться надо, я на вас всех шибко злой ноне! – Чего же мы тебе плохого сделали, господин начальник? – подал голос Агасфер, стараясь отвлечь внимание бандита от сына. Костыль мгновенно развернулся к нему с поднятым обрезом, однако при виде однорукого старика распустил перекошенную рожу в морщины. – Это я те, бесклешневый, попозжа расскажу, как с делами управлюсь. Так что сиди себе тихо, и варежку не разевай, покуда не спросят. Понял? Он снова повернулся к Андрею: – А скажи-ка мне, отрок, как вы тут общий сбор командываете? Или, скажем, тревогу? – Ракетницей сигналы подаем. Вон она, возле винтовок на земле лежит… Один из красноармейцев повернул к Андрею голову: – А ты гаденыш, оказывается, парень… И тут же получил от ближайшего бандита удар сапогом по голове. – И гаденыши жить хочут, – нравоучительно заметил Костыль. – Ну-ка, отрок, принеси мне ракетницу-то. Да гляди, без глупостей, – предостерег он. – За винтарь по ошибке не схватись, а то как раз жить-то и перестанешь. Хе-хе… Пока Андрей ходил за ракетницей, главарь накинулся на свое воинство, вовсю суетившееся у костра и ножами срезавшие с тушки косули наиболее аппетитные куски: – А ну, брысь от жрачки, хари несытые! Вам бы все жрать да жрать… Андрей протянул главарю двуствольную ракетницу, держа ее за ремень. Сунув обрез под мышку, Костыль попытался открыть затвор, но не мог сообразить, как это делается: ракетница была японской. К тому же Андрей успел сдвинуть кнопку предохранителя, а ее-то главарь и не видел. Покрутивши в руках ракетницу, Костыль со злобой сунул ее Андрею: – Напридумывали, суки! Открой затвор! Ага, теперь сунь туда ракету и стреляй вверх, зови своих! Андрей присел на корточки, постаравшись закрыть плечом и головой ракетницу от Костыля. Засунув в короткие стволы два патрона, он поднялся на ноги, держа ракетницу стволами вверх. – Можно стрельнуть, дяденька? – кротко спросил он. – Стреляй, стреляй, племянни… Договорить он не успел: Андрей практически в упор выстрелил главарю в грудь. Тут же поведя стволом, выстрелил в другого бандита. Оба с воплями покатились по земле, пытаясь содрать с одежды жарко вспыхнувшую пиротехническую смесь. Андрей же, сделав сальто вперед, оказавшись среди трех ошалевших от неожиданности бандитов, встал в какую-то странную позу. Поднял, согнув в колене одну ногу, и тут же стремительно бросился в атаку, начал наносить удары руками и ногами. Агасфер не поспевал за ним глазами: сын то приседал, то выпрямлялся, крутился, делал резкие выпады и стремительные отскоки назад. Ошеломленные прытью «мальчонки» бандиты разлетались в разные стороны. Углом глаза он заметил, что начал «воевать» и Масао. Его техника боя явно отличилась от андреевской, но была не менее эффектна. Он крутился на пятке, с силой выбрасывая ногу, звучно бьющую в противника. А один раз – Агасфер готов был поклясться – Масао, подпрыгнув, одновременно нанес удары сразу двумя ногами. Внесли свой вклад в скоротечную схватку и Медников с Безухим Ху. Оба одновременно кинулись коршунами в ноги двум бандитам, сбили их с ног и уселись сверху, прижав к земле. Через несколько мгновений все было кончено. Все девять бандитов лежали на земле в разных позах – кто чуть шевелился, кто неподвижно. Агасфер, успевший подобрать свой маузер, нерешительно держал его в руках, когда Масао, слегка поклонившись, кивнул на пистолет: – Вы позволите, Берг-сан? Трое или четверо врагов испытывают сильную боль. А остальных чекисты и так расстреляют… Агасфер отрицательно покачал головой: – Масао, не надо добивать беспомощных врагов и тем самым уподобляться им. Красноармейцы сдадут их завтра в комендатуру станции, и пусть власти сами разбираются с бандитами. Мы свое дело сделали… Японец неохотно отвел взгляд от оружия и процедил по-японски: – Вы делаете большую ошибку, господин Берг. Наше участие в схватке станет тут же известно чекистам. Русские могут спросить: как это мирная научная экспедиция – безграмотные китайские рабочие и мальчишка-соотечественник – справилась с целой бандой? Но спорить не буду: старший здесь вы, и я подчиняюсь… Отвернувшись, Осама-младший достал из телеги моток шнура и обошел поле боя, ловко связывая живых бандитов по рукам и ногам. Четверых связывать не пришлось: удары молодых бойцов оказались для них роковыми. Агасфер и Медников тем временем принялись торопливо резать веревки на руках красноармейцев. Веревки оказались мокрыми: бандиты приняли меры предосторожности, чтобы развязать путы было труднее. Подали сигнал дозорным и командиру – те, собравшись вместе за холмом, уже планировали нападение на лагерь. Бойцы с почтением окружили героев дня – Андрея и Масао: им до сих пор не верилось, что двое безоружных молодых людей смогли справиться с девятью матерыми бандитами. Похлопали по плечам и Медникова с Безухим: гляди-ка, старики уже, а какие проворные! – Как это вы так ловко, а? – Небось, специально учились где-то? – Андрюха, это как ты сподобился гольным кулаком черепушку детине проломить? – Кости череп очень твердые, их рукой проломить трудно, – застенчиво улыбнулся тот. – Я сломал ему нижнюю и верхнюю челюсти. – А ты, Маса, двумя ногами одновременно двух припечатал? Японец с кривой улыбкой только поклонился. – Ну, даете, хлопцы! Мы тут лежим связанные, командир, как куры на базаре, а эти двое всю работу за нас сделали! Ханжиков через силу улыбнулся, потом сказал: – Сеньку-то Довлатова бандюги убили… Красноармейцы притихли. Кто успел надеть фуражки, тут же стянул их. – Как же так? У Сеньки конь чужого бы сразу услыхал, зафыркал бы… – Не знаю. Сейчас спросим… Обойдя связанных бандитов, Ханжиков подтащил одного из них к костру: – Кто такие? Откуда? – Оттуда! – бандит, видимо, уже опомнился и обложил Ханжикова многоэтажной бранью. – Вольные мы человеки. Чичас твоя взяла, красноперый! Тока вот надолго ли? Закончить он не успел, захлебнулся протяжным воем: подошедший Безухий ловко наступил поверженному противнику на причинное место. – Отдай его мне, командир! – криво улыбнулся Ху. – Мой слово дает: через мало-мало времени все расскажет! – Это ты брось, товарищ! – покачал головой Ханжиков. – У нас бить людей не положено. – Людей? – недобро прищурился Безухий. – Он нелюдь, командир! Он проклятый хунхуз! Собака! – Все равно бить нельзя, товарищ китаец. Безухий немного подумал, кивнул: – Хорошо, командир. Бить нельзя – говорить с ним по-китайски можно? – Говорить говори. – Тогда я сейчас, – заторопился куда-то Ху. – Мой быстро-быстро придет и поговорит с хунхуз на змеиный язык… Ханжиков недоуменно поглядел Безухому вслед и вопросительно повернулся к Бергу: куда это тот направился? Агасфер, догадавшись, по-английски окликнул Безухого: