Помедлив, китаец распорол ножом стягивающие локти пленника путы. Агасфер молниеносно нагнулся, достал браунинг. Безухий отскочил. – Видишь? Я много раз мог убить тебя, но не сделал этого. Надо уходить по крышам! Агасфер выбил табуреткой окно вместе с рамой, выглянул наружу. – Тут невысоко, – крикнул он. – Не больше десяти футов[217]. Иди за мной! Спрыгнув на крышу, Агасфер поглядел вверх. Безухий уже сидел на подоконнике, стреляя в сторону лестницы. Опустошив барабан, он, наконец, спрыгнул вниз, достал из-за пояса второй револьвер. – Беги за мной! – крикнул Агасфер и побежал, ловко прыгая с крыши на крышу. Безухий, помедлив, побежал следом. Вслед им загремели выстрелы: нападавшие, подавив сопротивление людей Безухова, стреляли им вслед. Пули с визгом рикошетили от черепиц. Агасфер бежал по краю крыш, все время поглядывая вниз в поисках удобного местечка для прыжка. Наконец спрыгнул в какой-то каменный дворик, перевел дыхание. Следом за ним спрыгнул Безухий. – Беги в ту дверь и укройся за забором, – велел Агасфер. – За нами бегут, слышишь? Как только увидишь противников, крикни, что сдаешься. Подними руки, но револьвер далеко не убирай. Грохот черепицы под ногами преследователей приближался. – А ты? – подозрительно спросил Безухий. – Я останусь под стенкой, – терпеливо объяснил Агасфер. – Ты отвлечешь их внимание, и когда они спрыгнут, я открою огонь. Ты поддержишь. Ну, давай! Безухий рванулся в смежный дворик, выглянул из-за широкой стены. – Я сдаюсь! – крикнул он, положил револьвер на широкую стену и поднял руки. С крыши спрыгнули четверо китайцев. Агасфер поднял пистолет и одного за другим уложил троих. Четвертого застрелил Безухий. – Там, на крыше, залегли еще двое! – крикнул он. – Они далеко? – Прямо над тобой, не дальше пяти футов от края… – Не давай им подняться, стреляй! Агасфер углядел балку перекрытия, прикинул высоту. Достать-то до балки он сможет, вот сумеет ли подтянуться на одной руке? Он подпрыгнул, зацепился за балку, нашел одной ногой неровность в стене. Рванулся вверх так, что на мгновение потемнело в глазах. Безухий начал стрелять как раз в тот момент, когда он каким-то чудом сумел зацепился локтем здоровой руки за край крыши. Агасфер только на мгновение сумел заглянуть на крышу, увидеть две лежащие фигуры. Края черепицы под локтем затрещали. За мгновение до того, как сорваться, он вдавил курок браунинга до упора. Переключенный на автоматическую стрельбу, пистолет «выплюнул» всю обойму, причем последние пули ушли вверх. – Ты попал! – восхищенно крикнул Безухий. – Ублюдки не шевелятся… Агасфер с трудом поднялся на ноги, достал из кобуры на щиколотке запасную обойму, перезарядил пистолет и поковылял к Безухому и устало спросил: – Теперь куда? Я не знаю дороги… – Я тоже, – отозвался Безухий. – Пошли, куда-нибудь выйдем. Несколько минут они плутали в лабиринте двориков и переходов, пока не встретили мальчишку-китайца. Ухватив его шиворот, Безухий приказал ему вывести их на улицу. Испуганный мальчишка привел их к черному ходу одной из лавок. Зайдя внутрь, Безухий уложил хозяина ударом по голове, выглянул наружу. – Мы вышли в квартале от дома, где были, – сообщил он. – Рядом стоит красный автомобиль с шофером – хозяин, видимо, делает покупки. Ты умеешь управлять? Агасфер отрицательно покачал головой. – Пошли! – решительно позвал Безухий. – Захватим машину, нам надо поскорее выбраться из города, к моим людям! – Зачем? Чтобы ты снова стал засовывать мне в жопу змею? Расстанемся здесь, Ху… – Мы еще не закончили разговор, – многозначительно произнес Безухий. – Ты уже доказал, что не враг мне. Значит, нам есть о чем поговорить… Прежде чем выйти на улицу, Безухий снова напялил на голову парик, который сумел сохранить при бегстве по крышам и перестрелке. Велев Агасферу идти за ним, Безухий быстро приблизился к красной автомашине, и, загородив спиной шофера от прохожих, сунул ему в горло ствол револьвера. Агасфер поспешно нырнул на заднее сиденье, Безухий плюхнулся следом. Получив категоричную команду на китайском языке, шофер безропотно завел автомобиль. За городом шофер получил новые указания и послушно повернул в сторону побережья. Через полтора часа автомобиль въехал в небольшую рыбацкую деревню, проскочил ее и подъехал к большому дому на отшибе. Навстречу высыпали вооруженные люди. Велев шоферу остановиться, Безухий тут же застрелил его и выбрался из автомобиля, велев Агасферу следовать за ним. Судя по почтительным поклонам окруживших автомобиль китайцев, они прибыли в вотчину Безухого Ху. Прибывшие были тут же усажены за низенький столик. Безухий, кивая на своего спутника, бросил окружившим столик боевикам несколько фраз и перевел сказанное для Агасфера на английский язык: – Я сказал моим людям, что сегодня ты спас мою жизнь и что они должны относиться к тебе с должным почтением. Сейчас мы поедим, а потом ты еще раз расскажешь мне, что тебе нужно. В доме появились женщины-прислужницы, и стол мгновенно заполнился множеством тарелок, мисок и разнокалиберных чашек с множеством блюд. Часть людей Ху – очевидно, его любимцы или командиры звеньев – также уселись за стол, остальные наблюдали за трапезой издали. Агасфер в который раз поразился аппетиту китайцев и их готовности есть в любое время дня и ночи. Безухий, сняв парик, ел с волчьим аппетитом, как будто до этого постился по меньшей мере неделю. Не отставали от него и другие китайцы. Сам Агасфер взял себе несколько мисок с овощами и едва заставил себя проглотить хоть что-то. – Почему ты плохо ешь? – поинтересовался Безухий, не переставая торопливо жевать и глотать. – Ты болен или просто не привык к китайской пище? Может быть, ты хочешь чего-то особенного? Агасфер сослался на отсутствие аппетита. Безухий пожал плечами и с новой силой набросился на еду. После обеда вожак и его гость были препровождены в сад, где их ждали удобные гамаки. – Теперь мы можем поговорить, – объявил Безухий, орудуя щепкой во рту. – Почему ты не стал стрелять в меня там, в доме? Ведь люди Доктора шли освобождать тебя. – У меня было желание застрелить тебя, особенно после того, как ты пытался засунуть в меня живую гадюку, – признался Агасфер. – Но тогда я никогда не узнал бы, что у тебя есть на консула и его банду. Кроме того, Одагири вовсе не рад моему появлению в Шанхае, и, чувствуя опасность, вполне мог приказать бандитам Доктора подстрелить и меня. Так, на всякий случай… Поэтому я из двух зол выбрал наименьшее. – Мне нравится твой честный ответ, – кивнул Безухий. – Скажи, а какую пользу буду иметь я, если помогу тебе разоблачить перед японским правительством предательство Одагири? – Консула и его команду отдадут под трибунал, а сюда пришлют новых людей, с которыми ты можешь договориться и вытеснить из Шанхая Доктора Суть Янсена. Я упомяну о твоих заслугах в своем отчете. – Это – журавль в небе, – раздумчиво возразил Безухий. – Большая и красивая птица, которую трудно подстрелить или подманить… Покосившись на Агасфера, он неожиданно улыбнулся: – Однако, поскольку от синицы, которая у меня в руках, другой пользы не извлечь, я помогу тебе. Сейчас мы поедем в деревню к рыбакам, и я прикажу им рассказать тебе то, что они видели. Но учти: рыбаки знают только часть правды. Остальную часть информации тебе придется добывать в другом месте, в Шанхае. Сейчас взятую нами машину перекрасят, до утра она высохнет, и мой человек отвезет тебя туда, куда ты скажешь… Глава двадцать восьмая Санкт-Петербург – Минск – Калиш Успокоив сколько можно Дубинина и отправив его домой – по настоятельной просьбе главы Союза русского народа в сопровождении двух агентов – полковник Герасимов вернулся к себе на Гороховую в глубокой озабоченности. Кучеру и конвойным казакам было велено от подъезда охранки не отлучаться: Александр Васильевич чуял, что выезд ему сегодня еще понадобится. Происшествие с главным черносотенцем породило массу вопросов, ответов на которые у Александра Васильевича пока не было. Кто ради спасения Витте предпринял дерзкую акцию? Как этой таинственной алой черкеске удалось столь точно вычислить причастность к покушению главы черносотенцев? Почему нападение на Дубинина было совершено после отъезда Витте? Гораздо логичнее было бы выяснить имена наемников-черносотенцев до его отъезда – чтобы ликвидировать саму возможность покушения и обвинить в готовящемся преступлении СРН. Прихлебывая крепкий чай, изрядно сдобренный коньяком, Герасимов бесшумно ходил по огромному ковру, застилающему большую часть его кабинета, и неторопливо размышлял. Допустим, этот таинственный защитник председателя Кабинета министров узнал о предстоящем покушении и причастности к нему черносотенцев слишком поздно, думал полковник. И имена потребовались ему для того, чтобы предупредить Витте. Каким образом предупредить? Ясное дело: единственной возможностью для этого был телеграф. Отправить депешу на одну из станций по маршруту следования экспресса… Герасимов выглянул в приемную и приказал порученцу телефонировать начальнику службы железнодорожного движения Варшавского вокзала и выяснить расписание утреннего экспресса Петербург – Берлин. Уже через несколько минут, сопоставив время нападения на Дубинина с расписанием, Герасимов удовлетворенно потер ладошки: наиболее вероятной станцией был Минск, куда экспресс должен был прибыть через два с половиной часа. Надевая перчатки, он вызвал порученца и велел срочно найти по телефону начальника Варшавского вокзала столицы, предупредить его о своем визите с тем, чтобы тот срочно приготовил прямой телеграфный провод с Минском. Начальнику Минского вокзала от имени Герасимова и со ссылкой на проблему государственной надобности был отправлен запрос: не имеет ли он телеграфного поручения из Петербурга для следующего Берлинским экспрессом председателя Комитета министров империи его высокопревосходительства Витте? Через несколько минут аппарат звякнул, предупреждая о получении ответа, и из него выползла телеграфная лента. ЕП полковнику Герасимову. Сим сообщаю, что в 16 час. 30 мин. мною была получена депеша из Генерального штаба Военного министерства с шифрованным приложением, каковое предписано передать по прибытии экспресса Петербург – Берлин личному секретарю ЕВП Витте Горюнову. = начальник МВ Петерсон. Начальник Варшавского вокзала и дежурный телеграфист с опаской поглядывали на грозного главу охранки, в задумчивости мявшего в пальцах телеграфную ленту. То, что цифровой код отправленной из Петербурга депеши означал Главный штаб, было для полковника Герасимова шокирующим. Витте и Военное министерство? Это было нонсенсом. Таким же нонсенсом было и само предположение о какой-либо причастности военных к сегодняшнему нападению на Дубровина. Позиция военных в вопросе замирения с японцами ни для кого секретом не являлась, и в этом отношении авторитетный в международных кругах председатель Комитета министров олицетворял для них реальную угрозу подписания мирного соглашения в Портсмуте. Полковник готов был поверить в то, что депеша не имеет никакого отношения к нападению на черносотенца и содержит какие-то данные о военном состоянии Дальневосточной армии, необходимые Витте для ведения переговоров с японцами – если бы не адресат. Герасимов, славившийся исключительной зрительной памятью и дважды бывавший в особняке Витте на Каменноостровском проспекте после покушения на него с использованием взрывчатки, безусловно запомнил в лицо давнишнего секретаря великого реформатора, Горюнова. Воля ваша – но нынче утром на вокзале рядом с Витте никакого Горюнова не было! Старый камердинер, Матвей – был. И еще крутился рядом с Витте незнакомый Герасимову молодой человек, с явной офицерской выправкой. Наконец, словно очнувшись, Герасимов скомкал ленту и прищурился на телеграфиста: – Пиши, любезный: Минск, Петерсону. Сугубо секретно. Цифровой код отправителя депеши из Главного штаба является поддельным. Вам предписывается ни в коем случае не передавать Горюнову полученную шифровку, отрицать ее наличие. Полученную депешу незамедлительно переадресовать в адрес охранного отделения в Петербурге. Основание: государственная безопасность. Прошу подтвердить получение. Подпись: начальник Петербургского Отделения по охранению общественной безопасности и порядка полковник Герасимов. Дважды предупредив начальника вокзала и телеграфиста о сохранении в строгой тайне своего визита и всего с ним связанного, Герасимов отбыл к себе на Гороховую. Выработанная им диспозиция предусматривала конфиденциальное подключение к расшифровке депеши Главного штаба главного криптолога Департамента полиции Ивана Зыбина[218]. Ванька-Маньяк живо мне эту цедулку раскроет, размышлял Герасимов. Ежели в шифровке действительно чисто военные сведения – завтра же ее в Берлин от греха переправлю. Ну а если нет – тогда… Тогда ничего и предпринимать нельзя, чтобы не обнаружить свой «интерес» к этому делу…