Когда проселок под колесами «форда» сменился брусчаткой токийских улиц. Агасфер поинтересовался – куда, собственно говоря, они теперь направляются? – Я хотел свозить вас к мастерам-протезистам, а потом доставить прямо на вокзал, – повернулся к нему японец. – А что, у вас есть какие-то пожелания? – После нашего посещения могилы Сайго Такамори в парке Уэно я много думал об этом человеке, – признался Агасфер. – И я хотел бы перед поездкой в Шанхай еще раз побывать у памятника. Тем более что теперь я, наверное, долго не попаду сюда, в Токио. Если вообще вернусь из Шанхая… – Ну-ну, Берг, с чего это такие мрачные мысли? Я уверен, что вы справитесь! Впрочем, я уважаю предчувствия мужчин-воинов, – Осама назвал шоферу неизвестный спутнику адрес. У ортопеда задержались ненадолго: мастер с помощником сняли с культи Агасфера гипсовую мерку и пообещали через час-полтора подогнать протез. – Ну а мы пока съездим в парк Уэно, – объявил японец. Желаете побыть у памятника один, или составить вам компанию? – Как вам будет угодно, Осама-сан. Но у меня будет еще одна просьба: нельзя ли добыть где-нибудь книгу о жизни Сайго? Этот вождь имеет прямое отношение к моей судьбе, и хотелось бы знать о нем побольше… – Ого, тюрьма сделала из вас мрачного романтика, барон! – хмыкнул Осама. – Что ж, будь по-вашему. Пока вы будете размышлять в Уэно о пересечении людских судеб, я попробую раздобыть для вас какую-нибудь литературу о Сайго. Только, боюсь, с японского языка ее никто не переводил! – Я понемногу осваиваюсь и с письменным японским языком, господин полковник! И если вы сможете достать книгу об этом сёгуне, это будет и приятно мне, и полезно для дела, Осама-сан! Высадив Агасфера у южного входа в парк, японец пообещал, что через час будет ждать его тут же. Главной целью Агасфера в парке Уэно был, разумеется, не монумент Сайго Такамори. Кукла, которую он передал через французского журналиста неизвестному ему пока русскому резиденту в Шанхае! Шагая к павильону Киёмидзу, Агасфер сам себя охолаживал: он идет слишком рано, вряд ли он увидит на площадке перед развалинами храма тысячерукой богини Каннон среди множества других свою куклу… Но когда-то я еще попаду сюда, думал Агасфер. И попаду ли… А вдруг?.. Увы: среди полутора десятков принесенных сюда людьми фетишей его куклы с большим белым гребнем на головке не было… ⁂ Автомобиль доставил спутников от парка Уэно на Токийский вокзал. Перед расставанием Осама вручил Агасферу книгу о Сайго Такамори и небольшой бумажник. – Здесь ваш билет, документ на право проезда и небольшая сумма в иенах и мексиканских долларах. Трудные времена, барон, трудные времена! – А я полагал, что вы подкрепите ваше заявление о предоставлении мне японского подданства паспортом, – хмыкнул Агасфер. – Не все сразу, Берг! Паспорта для вас и вашей очаровательной супруги я надеюсь привезти вам в Хакодате через десять дней. Тогда мы более подробно поговорим о вашей миссии в Шанхае. Да, хочу предупредить: в Нагасаки мы отправимся морем: так будет, по-моему, быстрее. Прощайте, барон! Не забудьте передать привет от меня вашей супруге. О тюрьме, кстати говоря, ей знать совсем не обязательно… ⁂ В доме старого Демби в Хакодате все было по-прежнему. Даже сынишка за месяц отсутствия отца подрасти не успел, с улыбкой подумал Агасфер. Разве что увереннее ходил, пытался бегать, и почти не дичился нового человека, сразу признал отца, что-то радостно залопотал. А вот Настя была словно чужая: радость встречи у нее мгновенно сменилась предчувствием скорой разлуки. Известие о том, что они переезжают на юг Японии, в Нагасаки, почти не произвело на нее впечатление. Зато жена Демби, Мэри Моритака, явно расстроилась. – Я так привыкла к вашей супруге и вашему малышу, – призналась она. – Топот его ножек наполняет наш дом радостью… Через пару дней, улучив момент, Агасфер зазвал старого шотландца для серьезного делового разговора в садовую беседку. – Вы хотите, мистер, уступить мне свою долю в рыбоконсервной фабрике? – Демби внимательно посмотрел на компаньона. – Но война, считайте, уже кончилась, летом Япония и Россия сядут за стол переговоров, и у норвежцев не будет никаких оснований задерживать отправку остального оборудования! Первая консервная линия работает на полную мощность, и даже с учетом грабительских военных налогов приносит неплохую прибыль! Ни к чему торопиться, мистер! Если вам нужны деньги в Шанхае, я могу ссудить вам разумную сумму: в тамошнем филиале Шотландского Королевского банка у меня есть открытый счет. Агасфер вздохнул: ну не мог он признаться старому Демби, что вся задумка с рыбоконсервной фабрикой и липовым завещанием отца была направлена ради его легализации в Японии. И что у него нет и никогда не было желания заниматься консервным бизнесом. К тому же Агасфер не исключал, что его миссия в Шанхай может быть весьма опасной, и не хотел оставлять Настю и сынишку без средств к существованию. И он начал было рассказывать Демби приготовленную версию о том, что в Шанхае его ждет новый бизнес, который ему больше по душе – торговые операции с недвижимостью. Шотландец долго слушать его не стал: – Мистер, не пудрите мне мозги! Старый Демби родился, конечно, давно, но его мозги пока не усохли. У вас на уме что-то совсем другое, о чем вы не хотите говорить… – Правильнее будет сказать – не могу говорить, – мягко вклинился в монолог шотландца Агасфер. – Не хотите, не можете – какая, в сущности, разница? Хорошо, мистер, будь по-вашему. Завтра мы сходим к местному нотариусу и все оформим честь-честью. Вашу долю, включая еще неполученную прибыль от не поставленного пока оборудования – и не спорьте, мистер! – вы сможете получить в том же банке в Шанхае. Но у меня есть для вас предложение, мистер! Я… Мы с женой посоветовались, и оба считаем, что миссис Берг и малышу будет лучше у нас. Она, по-моему, не станет возражать, насколько я понимаю… – Вот как? Мне она о своих пожеланиях пока ничего не говорила, – протянул Агасфер. – К тому же, господин Демби, ситуация такова, что я не волен распоряжаться ни своей судьбой, ни даже судьбой жены и сына. Нам надо переехать в Нагасаки – это все, что я могу вам сказать! – Сначала Нагасаки, потом вы потащите свою семью в Шанхай… Мистер, не слишком ли вы много на себя берете, распоряжаясь чужими судьбами? – То же самое я могу спросить и у вас, мистер Демби! – парировал Агасфер. – Хорошо, я поговорю с Настей. А потом с еще одним человеком. И если жена категорически не хочет уезжать отсюда, останется убедить только его! ⁂ Разговор с Настей вышел тяжелым. Вернее, поначалу и разговор-то не получался – Настя упорно отмалчивалась. Взяв сынишку на руки, она прятала лицо в его волосах. Агасфер начал терять терпение: – Настенька, помнишь: два с лишним года назад, в Петербурге, я сказал, что должен надолго уехать. Помнишь? Ты захотела поехать со мной. Что случилось сегодня, Настенька? Не отмалчивайся, прошу тебя! – Ты совсем ничего не говоришь о том, что ты делаешь во время своих поездок, Мишенька. Я не знаю, чем ты занимаешься, кто твои друзья. Мне кажется, ты изменился, Мишенька! – прорвало, наконец, Настю. – Что ты хочешь этим сказать, родная? Говори, не стесняйся! Мы ведь муж и жена! – Муж и жена? – горько усмехнулась Настя. – Между родными людьми не должно быть секретов, а между нами, кроме плотной завесы из тайн, ничего нет! – Что ты хочешь этим сказать? – повторил Агасфер. – Я мало знала о том, чем ты занимался дома, в России, Мишель, – устало заговорила Настя. – Но мне было известно главное: ты служил своей стране! И сюда мы поехали для того, чтобы ты служил ей! Но ты изменился, Мишенька! Ты поменял друзей, якшаешься с японской разведкой! Да-да, Миша! С чего бы местные жандармы и полицейские тянулись перед твоим новым другом в струнку? И потом: в Японии военное положение, все выходцы из России находятся здесь под пристальным присмотром полиции – а ты ездишь по Японии как будто родился здесь! Словно войны и в помине нет! Вот и нынче: ты приехал, и первым делом «обрадовал» меня тем, что нашей семье предоставлено японское подданство! А если я не хочу быть японской гражданкой? И не желаю, чтобы Андрюшенька стал японцем? – Погоди, Настенька! – попытался остановить жену Агасфер. – Погоди! Японцы не раздают свои паспорта направо и налево, всем желающим! Война почти закончилась, и подданство дает нам большие возможности на будущее! – Вот именно, Мишель! Получить японское подданство для иностранцев – большая проблема в этой стране, – а ты получил его легко, словно играючи! Скажи мне – за что такая честь? Что ты для них делаешь такого, что тебя едва не на руках носят?! – Хороша честь! – не выдержал Агасфер. – Я не хотел говорить, но… Не хочешь ли узнать, где я провел последние две недели? Могу признаться: в тюрьме для особо опасных государственных преступников! – И в этой тюрьме ты заработал японское подданство? – горько улыбнулась Настя. – Я не верю тебе, Мишенька… – Ты что же, считаешь меня предателем? – дошло наконец до Агасфера. – Неужели ты полагаешь, что Лавров послал меня сюда для того, чтобы я взрывал мосты, душил солдат и топил японские пароходы?! Я не могу, не имею права говорить тебе всего, Настенька! Прежде всего – ради тебя самой, ради нашего сына! Но я не предатель! И хочу, чтобы ты это знала! – Я не знаю, Мишенька… Я ничего не знаю! Я хочу тебе верить – и не могу… Прости! Агасфер обнял Настю, прикоснулся губами к ее виску. – Ты не должна знать обо мне нынче ничего, Настенька, – шепнул он ей. – Я не хочу скрывать: здесь я хожу по тонкой жердочке. И если споткнусь, то мои новые «друзья», как ты их называешь, могут схватить тебя и допросить. Это они умеют! Если ты будешь знать обо мне правду, они сумеют тебя сломать, поверь! Лучше не знать! – Я никогда не предам своего мужа, своего Мишеньку! Пусть допрашивают! – Но у нас есть сын, Настенька! И ты мать… Они могут выбить из тебя правду. Так что лучше, пожалуй, считать меня предателем, – горько усмехнулся Агасфер! – Боже мой, Андрюшенька! – Настя так крепко обняла сынишку, что тот пискнул от боли. – Мишенька, может, мне с ним лучше уехать отсюда? Георгий Филиппыч говорил, что у него есть дом где-то на Гаваях, в Гонолулу. Надо поговорить с ним! – Поздно, Настенька! Теперь тебя отсюда не выпустят. Ни в Гонолулу, ни обратно в Россию. Не выпустят – пока я им нужен… Прости, родная – но ты знала, на что шла! Я предупреждал тебя в Петербурге… Я не хотел, чтобы ты перебиралась из Владивостока на Сахалин… Но ты же у меня упрямая, Настенька! – И что же нам теперь делать? – Ждать, Настенька! Ждать и молиться, чтобы у меня все получилось. И верить, конечно!.. ⁂ На десятый день, как и обещал, в Хакодате объявился Осама. О своем прибытии он известил Агасфера запиской, которую принес какой-то мальчишка. Прочитав записку, написанную по-русски, Агасфер показал ее Насте. – Ну, вот, родная, похоже, труба зовет! Мой японский «друг» просит нас прийти завтра утром к православному храму Воскресения Господня[155]. – Это недалеко от дома, – машинально кивнула Настя и вдруг вскинулась. – Ты сказал, что он просит прийти не тебя одного, а нас? Я не хочу с ним встречаться, Мишенька! – Что с тобой, родная? Ты же уже знакома с ним! И мы все вместе плыли сюда с Сахалина, помнишь?