Воспользовавшись небольшим помещением, предоставляемым Павлову французским консулом, камергер заперся там и написал очередное донесение с пометкой: «Срочно! Вне всякой очереди!» Донесение было адресовано генералу Линевичу, принявшему командование над всей группировкой русской армии от генерала Куропаткина. Тот передал командование по высочайшему повелению Николая II после конфуза под Мукденом. Срочно! Вне всякой очереди! Адресат: генерал-адъютант Линевич. Отправитель: консул в Шанхае Клейменов[145] Покорнейше доношу, что привлекаемый мною в течение ряда месяцев секретный агент «Б» не может быть более использован в Токио. Основание: высокая вероятность провала и ареста. По последним данным агента, в Японии доминируют упаднические настроения, вызванные продолжающими военными действиями. Страна стоит на пороге голода, все ее финансовые и промышленные ресурсы исчерпаны. Возможность получения новых кредитов и государственных займов, по оценкам источников, крайне маловероятны. Подробное письменное донесение агента «Б» будет отправлено Вам, как обычно, с дипломатической почтой. Сообщаю также, что по непроверенным данным того же агента во время поездки в Токио он имел тайную встречу с неизвестным ему русским агентом (псевдоним – Агасфер, гл. примета – отсутствие кисти левой руки). Время заброски Агасфера в Японию неизвестно, как и срок пребывания в этой стране. Он вошел в прямой контакт с агентом «Б», чтобы предупредить его об интересе, проявляемой к «Б» со стороны японской контрразведки и опасности его провала. Источник этой информации – сам Агасфер, якобы работающий по согласованию своего российского резидента на разведку Японии (2-й отдел Генштаба). В настоящее время, по сообщению Агасфера, его связь с Россией потеряна. Принадлежность Агасфера к одной из ведомственных тайных служб России мне неизвестна. Возможность установления с ним связи имеется, однако это требует наличия у меня агента-связника, имеющего возможность свободного въезда в Японию. Учитывая вероятные благоприятные перспективы использования Агасфера для решения наших задач в Японии, срочно запрашиваю все имеющиеся у Вас на него данные. 56-876-92‒П ⁂ Вызванный командующим генерал-адъютантом Линевичем начальник армейской разведки полковник Севостьянов, ознакомившись с текстом дешифрованного сообщения Павлова из Шанхая, отрицательно покачал головой: – Я не знаю ни о каком Агасфере из Токио, господин генерал! И никогда не слышал о таком. – И что же вы думаете по этому поводу, полковник? – живо поинтересовался Линевич. – Скорее всего, это какая-то провокация, задуманная японской контрразведкой, – подумав, решил полковник. – Ну подумайте сами, Николай Петрович: мыслимое ли дело, что на протяжении всей военной кампании в Токио сидел наш агент, не подававший до сих пор никаких признаков жизни? Линевич задумчиво погладил усы: – Значит, полагаете, провокация? Странно все-таки, Сергей Фомич… Если это действующий агент японской контрразведки, то почему французу, заподозренному в работе на нас, позволили ускользнуть? – Потому и дали, чтобы он сообщил Павлову об этом Агасфере, Николай Петрович! – заверил полковник. – Это обычный прием в наших «играх». Зачем им ныне француз? Ущерб, который он нанес Японии сотрудничеством с нашей разведкой, невосстановим. Схватить и повесить его, чтоб «другим неповадно было»? Гораздо эффективнее использовать пользующегося полным нашим доверием Бале для подброски подобной дезинформации. Расчет на то, что мы клюнем, санкционируем Павлову засылку в Японию для связи с этим Агасфером нового, неизвестного им агента. А с его помощью можно выследить и обезвредить, при известной удаче, целую сеть русских агентов! – Ну, вы и сказанули, батенька! – фыркнул Линевич. – О какой сети вы толкуете, ежели и нам, и япошкам доподлинно известно, что никаких русских агентов у них в стране нет? А тех, что засылает в Японию Павлов, можно, скорее, считать связниками. Одна-две засылки – максимум. Единственным исключением, весьма для нас счастливым, был Бале! – Как бы там ни было, никаких Агасферов я не знаю! – стоял на своем полковник. – Может, кто-то по линии нашего министерства финансов застрял в Японии? Или из ведомства графа Ламздорфа[146]… Но это крайне маловероятно, Николай Петрович! Все отделения банков с участием русского капитала японцы позакрывали еще в начале войны. А ежели по линии министерства иностранных дел, так до Павлова довели бы… – Ну, на нет и суда нет, – вздохнул Линевич. – Значит, Сергей Фомич, готовьте Павлову соответствующий ответ! – Командующий Первой Маньчжурской армии генерал-адъютант Куропаткин! – доложил всунувшийся в дверь генеральский адъютант. Линевич еле заметно поморщился и вздохнул: высочайшая «рокировка» государя, наказавшего Куропаткина переводом на бывшую его должность, поставила двух генералов в неловкое положение. И хотя Линевич ни в какой степени не был причастен к этой «рокировке», какое-то неудобство перед бывшим командующим он все же ощущал, и оттого старался встречаться с Куропаткиным только в случае крайней необходимости. Поэтому, кивнув адъютанту – не держать же бывшего командующего в приемной! – он, не желая оставаться с Куропаткиным один на один, предложил начальнику разведки набросать ответ Павлову прямо здесь, за дополнительным столом. – А я бы сразу и подписал, – предложил Линевич. – Кстати же: Алексей Николаевич до войны военным министром был. Может, он в Петербурге про Агасфера этого, будь он неладен, слышал? Стукнув в уже распахнутую перед ним дверь, Куропаткин пронес свое грузное тело через бывший свой кабинет, поздоровался с Линевичем за руку, полковнику кивнул, уселся и стал согласовывать какой-то рутинный военный вопрос. – Ну, что там из Петербурга слыхать? – поинтересовался напоследок Куропаткин, уже вставая и собираясь уходить. – Сумел наместник убедить государя, что мы готовы сбросить японцев в море? – Не имею сведений! – развел руками Линевич. – Упорно молчит его высокопревосходительство. А вот с моря, от контр-адмирала Рожественского, известия поступили, если угодно! – Ну-ка, ну-ка! – живо заинтересовался Куропаткин, садясь на стул. – Контр-адмирал доносит, что вверенная ему эскадра перестраивается у острова Цусима в боевые порядки, и не сегодня-завтра может произойти встреча с морскими силами противника. – Погодите, Николай Петрович! – удивился Куропаткин. – Насколько мне известно, по плану эскадра Рожественского должна была пройти гораздо восточнее Цусимы и прорываться к Владивостоку через Лаперузов пролив! – Видимо, что-то изменилось, – вздохнул Линевич. – Либо получено новое указание от государя. Не напоминать же контр-адмиралу про первоначальные планы… – Ну, значит, днями все и решится! – Куропаткин снова встал. Пользуясь случаем, полковник из армейской разведки подложил Линевичу на подпись ответную депешу, адресованную Павлову: Секретно. Адресат: ДСС Павлов Отправитель: Ставка На Ваше сообщение от _________ сообщаем, что никакими сведениями о действующем, либо законсервированном в Японии агенте Агасфере не располагаем. Полагаем, что данный агент – скорее всего, «подставной» японских спецслужб. 01-653-Л – Да, кстати, Алексей Николаевич! – вспомнил Линевич. – Мы тут с нашей армейской разведкой все утро голову ломаем. Вот, не угодно ли ознакомиться с последним донесением из Шанхая? Прочитав донесение Павлова, Куропаткин сдернул с носа очки в тонкой оправе и уставился на Линевича с непередаваемым выражением лица. – Боже мой! Агасфер жив! Глазам своим не верю! Линевич и полковник недоуменно переглянулись. – Алексей Николаевич, вы… что-то знаете об этом агенте? – осторожно поинтересовался Линевич. – Я? Разумеется! И с ним лично знаком, и о нем знаю! Живой, надо же! Последний раз, дай Бог памяти, виделись летом 1903 года, еще до войны! – Значит, не факт что в Японии нынче именно ваш Агасфер? – состорожничал полковник. – Второго такого я не знаю! Отчаянный, хоть и калека! Нет, надо же, – никак не мог успокоиться Куропаткин. – Он и до войны был лучшим полевым агентом в Разведывательном управлении при Генеральном штабе. Немецкую и австрийскую разведку обошел в Европе! Без левой руки, с протезом, господа, заметьте! Линевич и офицер разведки снова переглянулись: наличие при Генеральном штабе какого-то Разведывательного управления было для них новостью. – Присядьте, пожалуйста, Алексей Николаевич! – попросил Линевич. – И расскажите нам, ради Создателя: что за Разведочное управление такое? Я понимаю, что подразделение это, по роду службы, секретным должно быть. Но все же не настолько, полагаю, чтобы о нем вообще никто не знал! Немного успокоившись, Куропаткин коротко рассказал историю задумки и создания специальной службы при Генеральном штабе. О том, что задумана служба была еще при покойном государе-императоре Александре III, однако монарший отец нынешнего императора имел свой взгляд на секретные дела. И полагал, что поскольку в его царствование Россия ни с кем не воевала и воевать в обозримом будущем не должна, то и тратить государственные средства на подготовку к войне – дело ненужное. – А в конце прошлого столетия, господа, иностранные шпионы по столице едва не косяками ходили. Подкупали наших чиновников, офицеров высоких рангов, инженеров – и все наши секреты им известными становились. И патриоты России, с вашим покорным слугой в том числе, до принятия официального высочайшего решения о создании РО подпольно, как революционеры, вынуждены были действовать, – посмеиваясь, рассказывал Куропаткин. – Только революционеры Россию расшатывали, а мы оказывали возможное противодействие иностранным шпионам. И только когда нынешнему государю было благоугодно назначить меня военным министром, я сумел убедить его в необходимости создания Разведочного отделения… – Позвольте, ваше высокопревосходительство, но отчего же тогда, при наличии у нас этой разведочной спецслужбы, мы с Японией вынуждены были воевать практически вслепую? – возмутился полковник. – Они так замаскировались в Петербурге так, что днем с огнем не сыщешь, а мы тысячи солдат клали потому, что ничего не знали ни о планах, ни о коммуникациях противника… Линевич строго кашлянул, и возмущенный полковник умолк. – Ничего, ничего, Николай Петрович, сей упрек и я на себя по справедливости принять должен, – кивнул Куропаткин. – Видите ли, господа, борьба с иностранными разведками – дело не только трудное, но и весьма для государственного бюджета обременительное. Это я сейчас говорю о борьбе на своей территории, а на чужой, в тылу врага – втрое, если не вчетверо накладнее! Между тем государь, признав необходимость создания такой специально структуры для борьбы со шпионажем, с другой стороны, вынужден был придерживаться линии своего монаршего батюшки, взявшего курс на реформирование русской армии. А реформирование, как вы знаете, господа, это в первую очередь строжайшая экономия и оптимизация военного бюджета. Вот и приходилось всяко выкручиваться… Не забывайте к тому же, что этой экономии всячески помогали замаскированные высокопоставленные враги отечества, нашептывающие государю о нецелесообразности трат на военные нужды. Пробил я, будучи военным министром, штатное расписание всего-то в два десятка человек, при бюджете, дай Бог памяти, меньше сорока тысяч в год. Больше не смог, каюсь! Да и других дел множество было – сами понимаете – не одной разведочной деятельностью армия жива! В общем, обсудили мы с Лавровым стратегию и тактику новой спецслужбы и решили на первое время ограничиться половинной деятельностью – контрразведкой. На это, худо-бедно, хватало. Ну а тут и Япония напала – не до реорганизации Разведочного управления стало. – Лавров, Лавров, – наморщил лоб Линевич. – И про такого генерала я ничего, каюсь, не слыхал! А вы, Сергей Фомич? – Кой черт генерал! Ротмистром был начальник новой службы! – махнул рукой Куропаткин. – Был, да и есть, наверное… Умница редкостный, аналитик чудесный, на семь аршин вглубь глядел, как говорится… Тоже, можно сказать, мое упущение… Другими военными управлениями при Главном штабе, да и в округах, генералы командовали – а тут ротмистр… Он, когда для вырабатывания содействия по инстанция ходить начал – так смех и слезы, господа! Иной генерал в округе по полдня «какого-то там ротмистришку» в приемной держал… Да… Надо было, конечно, представление сразу на него сделать, когда государю докладную записку о создании РО на подпись представлял! Тоже не «дотумкал»! – Но одного агента этот ваш Лавров все же в Японию заслал? – уточнил Линевич. – Агасфера, я имею в виду? – Заслать-то заслал, а связью, выходит, не обеспечил, – кивнул Куропаткин. – И тут мы, господа, опоздали! Самостоятельно, выходит, наш агент и «легенду» себе создавал, и в доверие к япошкам входил… Вот и получилось, что только в конце военных действий нашел возможность дать о себе знать! Эх! Махнув рукой, Куропаткин вышел из кабинета. – Ну, что ж, Сергей Фомич, коли такое дело – другую шифровку Павлову посылать надо, – нарушил молчание Линевич. – Пусть выходит на контакт с Агасфером этим, обговаривает способы связи и прочее. Лучше поздно, чем никогда, полковник, верно? – Верно-то верно, – полковник аккуратно разорвал только что составленную им бумагу на мелкие клочки. – И Куропаткину я верю, и сомневаться в его рекомендациях не смею. Только… – Что – «только», Сергей Фомич? – Да только тот ли это Агасфер, с которым господин генерал-адъютант лично знаком? Не подсовывают ли нам япошки подсадного? Эх, фотографию бы мне этого настоящего Агасфера – да только где ее сыщешь! – Сергей Фомич, вы уж, по-моему, того… перебарщиваете, – кашлянул Линевич. – Генерал Куропаткин и про отсутствие левой руки у агента помянул – какие ж тут могут быть сомнения? – Японцы на все способны! Сыскать предателя среди пленных, оттяпать ему хоть руку, хоть ногу – для них дело плевое! Извольте припомнить, сколько наша фронтовая разведка этаких-то липовых калек повыловила в расположении наших войск! А по первости, помнится, даже жалели, пайки свои жертвовали… – Тем не менее шифровку Павлову посылать надо, – решил Линевич. – Как есть, так и пишите. Свои соображения насчет подсадного укажите – а там пусть Павлов сам решает! И в Генеральный штаб, в Петербург шифровку готовьте! ⁂