Поерзав в кресле, Клейменов несколько смущенно предложил резиденту: – Хм… Александр Иванович, голубчик! Уж коли есть у вас возникла надобность с французом встретиться – не попросите ли у мсье Шарля его консульское авто? Французские моторы местные бандиты пока пропускают беспрепятственно, гм… Стекол не бьют, не мародерствуют на глазах у полиции… Тем более что он сам, насколько я понимаю, приглашает… Павлов понимающе улыбнулся: – Хорошо, Василий Константинович, я перезвоню. Хотя, между нами говоря, сия встреча не ему, а мне потребна! – Ну, коли так – берите, – вздохнул консул. – Нет-нет, вы правы! Я протелефонирую мсье Шарлю! – решительно произнес Павлов и кивнул на телефонный аппарат. – Вы позволите? Через час перед зданием Русского консульства появился закрытый черный «рено» с флажком Франции на капоте. Сбежав по ступенькам невысокого крыльца, Павлов поспешно нырнул в автомобиль, не дожидаясь шофера, начавшего не торопясь выбираться из машины – чтобы распахнуть дверцу. Французский консул встретил русского резидента приветливо, протестующее махнул рукой, когда тот начал извиняться за то, что «вовсе на шею сел». – Я все понимаю, мсье Павлов! Японцы совсем обнаглели! А Франция, все-таки, нейтральная страна. Скрипят обезьяны зубками, а терпят! Садитесь, дорогой друг! Бокал вина? – Благодарю, пока не стоит. Насколько я понимаю, мсье Шарль, ваш «горячий привет» означает, что из Токио прибыл наш общий друг, мсье Бале? – Совершенно верно! И, насколько я понимаю, с горячими новостями – настолько горячими, что попросил меня устроить с вами немедленную встречу! Прошу, дружище, я провожу вас в «переговорную»! И немедленно пошлю за Франсуа… ⁂ На сей раз Франсуа Бале не стал изображать ленивую истому – он ворвался в переговорную французского консульства как вихрь. Мужчины пожали друг другу руки, присели в кресла у камина, напротив друг друга. Журналист положил на колени раскрытый бювар с записями, в который время от времени заглядывал. – Есть новости, господин консул, – без предисловия начал журналист. – Плохие они или хорошие – я предоставляю судить вам, мсье! Итак, во время последней поездки в Японию мне удалось добиться встречи с заместителем главы генерального штаба армии Японии, виконтом Кодама Гэнтаро – ныне у него генеральский чин. Судя по моим прежним записям, Кодама играл важную роль в ориентировании японской политики на войну с Россией. Нынче он – первый, образно говоря, «голубь мира» в правительстве и гэнро[142] Японии. Надеюсь, вы знаете, мсье, что такое гэнро? Павлов молча кивнул, делая пометки в своем блокноте. – Не тратьте понапрасну времени на записи, мсье Павлов, – заметил француз. – Как и раньше, я предоставлю вам подробный письменный отчет. Так вот: он был в числе тех, кто остался весьма недоволен отказом правительства Японии на посредничество Франции в мирных переговорах с Россией! – Посредничество Франции? – поднял на собеседника удивленный взгляд Павлов. – Ах да, вы еще не в курсе, мсье посол! – кивнул журналист. – Видимо, ваши шефы не считают нужным информировать вас о последних политических событиях. Моя страна, озабоченная Марроканским кризисом и возможной военной стычкой с Германией в этом вопросе, с согласия России предложила японскому посланнику во Франции Мотоно свое посредничество в мирных переговорах. Условием России для этих переговоров был отказ Японии от контрибуции и территориальных уступках. Так вот, Япония отвергла переговоры, и это вызвало в ее правительстве раскол. Вы понимаете, что означает эта новость, мсье? – Они взвалили на себя ношу не по силам, – кивнул Павлов. – Мне удалось также узнать точную цифру кредитов, которые столь «щедро» дали на войну Японии англичане и американцы, – продолжал Бале. – Они всё рассчитали так, чтобы этих денег хватило на шестнадцать месяцев ведения боевых действий! И больше не дают! Надеюсь, вы понимаете, в чем был замысел «друзей»? – А как вы полагаете, мсье Бале? – Проверяете? – усмехнулся тот. – Что ж, извольте: «друзьям» не нужна были ни победа Японии, ни сокрушительный отпор России! Единственная цель – ослабить ту и другую стороны, чтобы впоследствии половить рыбку в мутной воде! Американцам не нужна в Тихом океана сильная Япония, англичанам выгодно оттяжка всех войск и ресурсов России на Дальний Восток. И в Японии это поняли! Уже через пять дней после отказа от посредничества Франции посланник Такахира в Америке тайно обратился к президенту Рузвельту за тем же самым! – И что же Рузвельт? – Он дал принципиальное согласие, но потребовал от Японии политики «открытых дверей в Китае», мсье Павлов. Генерал Кодама уверен, что Америка получит свои открытые двери! Между тем до России предложение о посредничестве от Рузвельта пока не дошло. Он ждет, во-первых, официальную ноту с согласием Японии. А во-вторых… – Почему вы остановились, мсье Бале? – насторожился Павлов. – Он ждет решающего морского сражения, мсье посол, – нехотя признался француз. – Ведь эскадра из Балтики[143] уже совсем близко, не так ли? От этого сражения, по уверению экспертов, зависит не только то, кто останется хозяином на Тихом океане… Сухопутная армия без флота – что бегун без ног! – Мне кажется, вы рано хороните наш флот, мсье Бале! – сухо заметил резидент. Насколько я знаю, русские имеют некоторое преимущество в количестве стволов корабельной артиллерии… – Поверьте, мсье посол, я, как вся Франция, на вашей стороне! – Бале прижал руки к груди. – Но ни вы, ни я не являемся специалистами в военно-морской сфере! Я говорил в Японии с английскими моряками – это признанные мировые эксперты! Вы должны быть готовыми к самому плохому, дорогой друг! Существует множество факторов, влияющих на исход морских битв, и далеко не все они нынче в пользу России! Чего стоит один только изнурительный переход протяженностью восемнадцать тысяч морских миль! Кроме того, японцы ориентируются в своих проливах лучше, чем моряк в своих карманах перед стойкой таверны! – Хорошо, оставим эту тему: она схожа с гаданием на кофейной гуще, мсье Бале! Достаточно того, что мы знаем: Тедди[144] ждет результатов сражения на море! Что еще? – Японии нужен мир. И нужен больше, чем России, господин посол! В стране скоро начнется настоящий голод. Заводы и вся промышленность стоят! Впервые за много лет я увидел в этой стране растущее активное недовольство народа – митинги, тон газетных публикаций! В Японии стало небезопасно для иностранцев – представляете?! В городах и сельской местности орудуют вооруженные шайки дезертиров и разбойников. – Ну, это уже не такая свежая новость, – кивнул Павлов. – Что еще? – Последнюю новость я приготовил вам «на десерт», мсье Павлов! В Токио у меня была одна крайне интересная встреча, мсье посол! – помедлив, заговорил француз. – Ко мне в номер забрался – ну, кто вы думаете? Сделав многозначительную паузу, Бале выпалил: – Русский разведчик, заброшенный в Японию и, судя по всему, брошенный там своими шефами! – Вы шутите? Ах, вам не до шуток… Тогда скажу прямо: такого не может быть! Мсье Бале, наши военные никогда не упоминали ни о каком агенте в Японии! Наверняка это была провокация японской контрразведки, какая-то провокация! И вы попались! – Не знаю, мсье Павлов. Я и сам не знаю, что думать! Но парень похож на честного человека! Он, в частности, признался, что с разрешения своего шефа дал себя завербовать японской спецслужбе и делает вид, что усердно работает на нее. В последнем сомнений никаких нет: он и меня-то вычислил благодаря тому, что получил доступ к архивам разведки Императорского Генерального штаба Японии! – Нельзя ли поподробнее об этой встрече, мсье Бале? – попросил помрачневший Павлов. Внимательно выслушав рассказ француза о встрече с Агасфером, Павлов заметил: – Я могу срочно запросить Ставку нашего командования насчет этого однорукого типуса. История, прямо скажем, невероятная! Но для вас, мсье Бале, это, увы, уже «второй звонок»! О первом я вас предупреждал, когда армейские архивы в Мукдене при отступлении попали в руки японцев. В моих донесениях вы фигурировали под литерой «Б», однако японские спецслужбы умеют работать с архивами! И вот теперь этот таинственный Агасфер… – Вы правы, мсье посол, я уже сообщил в Париж, своему шефу в «Фигаро», что это была моя последняя поездка в Японию. Мне жаль, что мы с вами расстаемся, мсье посол, но Токио для меня стал слишком «горячим». Вам бы, кстати говоря, тоже не мешало убраться из Шанхая! По уверениям моего нового друга Агасфера, ваша деятельность здесь стала сильно раздражать японскую контрразведку! – Спасибо, я и так крайне осторожен, мсье Бале! Но уехать без санкции своего министра, увы, не могу! Что касается Агасфера… Ведь если наш штаб подтвердит его личность и сам факт существования, то после вашего отъезда связь с ним восстановить вряд ли удастся! Журналист развел руками: ну что же поделать, если возвращение в Токио грозит ему смертельной опасностью! – Ба! Мсье посол, я совсем забыл! – Бале звонко хлопнул себя ладонью по лбу. – Погодите, я вернусь через минуту! Выскочив за дверь, француз скоро вернулся, держа в руках… небольшую куклу. – Вот вам прощальный подарок от этого однорукого Агасфера. Он передал эту куклу для того, кто попытается восстановить с ним связь. Он знает о вас, и не возражал, когда я предложил передать куклу русскому резиденту в Шанхае. Так оставляю этот вопрос на ваше усмотрение, мсье посол! Сам я возвращаться не собираюсь – тем более что разрешил вашему агенту сдать меня. – Выдать вас? Но зачем? – Он обнаружил мои фотографии в фототеке японской спецслужбы. А до того, как он уверяет, слышал о подозрительном французе от своего начальства. Ему было поручено найти в этой весьма обширной фототеке подозрительных типов. А он, кроме меня, никого не обнаружил. Мы подумали и решили, что, поскольку я уже выведен из игры, Агасфер сможет заработать на моей личности несколько очков. Вещь для него отнюдь не бесполезная, мсье Павлов! Кроме того, я сообщил вашему агенту имена двух продажных генералов из Генерального штаба Японии. – Они могли бы пригодиться и тем, кто поедет в Токио вместо вас, мсье Бале, – покачал головой Павлов. – Вряд ли. Видите ли, мсье посол, я добивался «благосклонности» этих генералов несколько месяцев, прежде чем они перестали меня опасаться и рискнули брать мзду за передаваемую информацию. Война же, считайте, кончилась – новый агент вряд ли успеет войти к ним в доверие. Ну а кроме того, эти люди по моим наблюдениям, в своей алчности уже потеряли чувство меры и начали сотрудничать с англичанами. То есть стали во второй раз продавать британцам то, что уже было продано мне. Уверяю вас, мсье посол, это – уже отработанный материал. Спецслужба и так возьмет их на заметку не сегодня, так завтра. Пусть хоть напоследок послужат на пользу вашему Агасферу! Выдав их, он тоже заработает несколько очков! – Еще не факт, что этот Агасфер – наш человек, – в сомнении покачал головой камергер. Но… Что сделано, то сделано. Я доверяю вашему чутью не меньше, чем доставляемой вами информации, мсье Бале! – Благодарю. Павлов между тем продолжал с недоумением вертеть в руках куклу. – И каким образом можно ее использовать? – В токийском парке Уэно есть павильон Киёмидзу, останки некогда большого храмового сооружения, – рассказал Бале. – Это название вы можете записать – я не собираюсь включать в свой отчет встречу с этим вашим Агасфером. Так вот, на площадку перед павильоном молодые японцы, желающие иметь ребенка, кладут куклу. Куклу, переданную мне Агасфером, легко узнать: видите намертво закрепленный на ее голове гребень? Ваш агент обещал посещать парк Уэно и павильон Киёмидзу при первой возможности. Там нынче почти никогда не бывает народа – трудные времена, мсье посол! Иметь ребенка в Японии становится непозволительной роскошью! Так что, если однорукий не врёт, а вы найдете другого гонца в Токио – снабдите его этой куклой! – Ну, что ж, мсье Бале… Если проверка подтвердит лояльность этого однорукого, то это будет вашим царским прощальным подарком! Расстались по-дружески, даже обнялись на прощанье. Последнее донесение Франсуа Бале обещал передать, как и прежде, через пару дней. – Куда вы направите ваши стопы после возвращения во Францию? Отправитесь в новую горячую точку планеты, чтобы снова испытывать свою судьбу и везение? – О-ля-ля, мсье посол! На мой век работы корреспондента хватит! Кроме того, у нас в «Фигаро» есть традиция: журналист, проработавший несколько лет в военных условиях, следующую страну пребывания выбирает сам! Пока не знаю, что я выберу – прежде надо добраться до Франции и пару месяцев отдохнуть, не вздрагивая от каждого шороха! Кстати, мсье Павлов: я решил возвращаться в Европу через Россию! Доберусь до Харбина или Владивостока и покачу по самой длинной железной дороге в мире в ваш Петербург! – С вашими способностями, мсье Бале, вы и эту поездку сможете сделать лакомой конфеткой для газеты! – Благодарю еще раз. Так что, мсье посол, если у вас есть поручения в Петербург – готов их исполнить! Между прочим, этот Агасфер дал мне письмо – разумеется, шифрованное – которое я обещал опустить в почтовый ящик где-нибудь в Европе. – А кто адресат? – живо заинтересовался Павлов. – Конверт не надписан из соображений предосторожности, мсье посол. Адрес у меня вот здесь, – Бале постучал себя по голове. – Вам могу сказать: адресовано письмо в Петербург, некоему господину Архипову. Еле удержавшись от расспросов, Павлов покачал головой: – Я не смею давать вам никаких поручений, мсье Бале, но я подумаю! Отправившись в свою комнату, французский журналист так и не решил – правильно ли он поступил, рассказав резиденту Павлову о письме, которое Агасфер просил каким-то образом переправить в Петербург. Расставшись с Бале, Павлов поспешил к консулу Шарлю – чтобы сообщить ему, что по сообщениям агента из Тонкина, очередной груз старого вина из Прованса для господина французского консула уже отправлен. Шарль сердечно поблагодарил своего русского друга, и, как водится, с понимающей улыбкой поинтересовался: не может ли и он быть для него чем-нибудь полезен? Разумеется, Павлов не мог пренебречь возможностью прямой телеграфной связи французского консульства со Ставкой Русской армии на Дальнем Востоке. Связь эта, правда, была не совсем прямой: шифрованные депеши отправлялись сначала в Пекинского консульство Франции, там передавались русскому консулу, а уж тот переправлял шифровки шанхайского резидента по назначению – либо в Петербург, либо в Ставку. Некоторую задержку секретной переписки вполне компенсировало то, что она была гарантирована от профессионального любопытства японской резидентуры в Шанхае. Та, как было известно, контролировала главный телеграфный кабель, шедший через Шанхай на север и юг.