– Чужого нам не надо, ваше высокопревосходительство! – продолжал резвиться Лавров. – Своего бы не потерять! И к вашему высокопревосходительству просьба уже имеется! – Дайте до кареты хоть добраться, полковник! – словно бы и в шутку взмолился военный министр. – Просьбы у него! Не успел в фавориты выйти – а уже просьбы! Денег не дам, – уже всерьез предупредил он. – Наши «финансы поют романсы», как говорится! По дороге до станции и в поезде, мчащемся в Петербург, Лавров свои просьбы изложил. Выслушав новоиспеченного полковника, Сахаров подумал и кивнул: – Из имеющихся при Главном штабе вакансий пяток единиц штатной численности в Разведочное отделение перебросить можно. Тем более вы говорите о щекотливом поручении государя в связи с предстоящими мирными переговорами. Но не больше, господин полковник! ⁂ Вернувшись в «контору и не говоря пока подчиненном о своем нежданном-негаданном карьерном прыжке, Лавров собрал короткое совещание. Имя, пока не названное императором, он вычислил сразу: кто еще в России имел прямое отношение к государственным займам и мог не побояться гнева двух государей, как не Сергей Юльевич Витте? Правда, нынче министерство финансов возглавлял граф Коковцов – но вряд ли его имел в виду Николай, с тревогой говоря о своих сомнениях по поводу назначения главы делегации на предстоящих переговорах. – Господа офицеры, у меня есть основания полагать, что в самое ближайшее время нездоровая ситуация, сложившаяся вокруг Разведочного отделения, будет изменена в лучшую сторону. А со временем может измениться и главное направление нашей деятельности. Шестеро наблюдательных, девять внутренних агентов, агент-почтальон и архивариус – практически весь личный состав[137] РО, исключая двух новичков, не получивших пока допуска к секретным материалам, украдкой переглянулись. – Я полагаю также, – продолжил Лавров. – Я полагаю, что в ближайшее время прекратится многомесячная свара и «дележка» объектов наблюдения с Департаментом полиции. Департаменту предложат заниматься своими делами, а мы расконсервируем начатые, но незавершенные наблюдательные производства… Попробуем восстановить потери, вызванные некомпетентными действиями «антишпионского» ведомства господина Манасевича-Мануйлова и иже с ним. По кабинету пролетел легкий шепоток и удивленные вздохи. – Хочу предупредить вас, господа офицеры, что некоторая неопределенность нашего положения создала за последнее время внутри нашего подразделения, по моим наблюдениям, своего рода иждивенческие настроения и породила леность ума. Предлагаю всем позабыть о вынужденной пробуксовке и начать делать свою работу как и положено. Прежде всего, нам надо восстановить агентурные сети, созданные внутри иностранных резидентур и временно замороженные по известным всем причинам. Это – первая часть моего сообщения. Есть ли у кого вопросы по существу, господа офицеры? Вопросы, разумеется, были. Перебивая друг друга, контрразведчики взволнованно зашумели. Всех интересовала причина такого поворота событий. Переждав шум и слегка улыбаясь, Лавров поднял над столом ладони, словно собираясь хлопнуть ими по столешнице. – Отвечаю в порядке поступления: министр внутренних дел господин Булыгин пока не сменен, господин директор Департамента полиции Гарин тоже пребывает в прежней должности. Что касается Манасевича… Если он окончательно и проворовался, то мне об этом пока неизвестно. О смене генерального направления: прошу не забывать, господа офицеры, что название нашего отделения Генштаба – Разведочное! А мы до сей поры выполняли практически лишь контрразведывательные функции. В тылу врага у нас пребывает на сегодняшний день лишь один агент – небезызвестный всем Перешивкин[138]. Однако связь с ним не налажена, мы ничего о нем не знаем – за исключением того, что в ноябре прошлого года он был жив, здоров и прислал нам с оказией весточку. Так вот, нынче утром я получил достаточно компетентные и весомые подтверждения тому, что ошибки нынешней японской кампании впредь не повторятся! – Извините, господин ротмистр, но подобные подтверждения, по-моему, может дать только Господь наш, – вежливо, но с оттенком ехидства прогудел агент Харитонов[139]. – В самом деле? – живо откликнулся Лавров и поискал глазами архивариуса РО, которому были вменены одновременно обязанности делопроизводителя и бухгалтера. – Господин лейтенант Герберт, напомните-ка нам всем, что влекут за собой две ошибки оперативного агента, совершенные подряд? – Две ошибки агента, совершенные в короткий промежуток времени, влекут за собой временное понижение денежного содержания до пятидесяти процентов и на срок, устанавливаемый начальником отделения! – наизусть процитировал лейтенант. – А вы совершили не две, а сразу три, господин Харитонов! – посмеиваясь, сообщил Лавров. – Во-первых, я не ротмистр, а с нынешнего дня полковник! Во-вторых, подтверждение дано мне сегодня императором Николаем II, во время личной аудиенции. Государь наш, конечно, не Бог, но в данном случае – его земной «уполномоченный заместитель»! И в-третьих, как глубоко верующий человек старообрядческого сословия, вы, господин Харитонов, употребили имя нашего Господа всуе – не перекрестившись при этом! Переждав шквал поздравлений и выражений удивления, Лавров снова поднял над столом ладони, и шум стих. – За поздравления благодарю, господа! И по сему случаю выношу на общее решение вопрос о снятии с господина Харитонова взыскания… Отметить? Не зажму «проставление», господа, не зажму! Нынче же вечером и отметим сразу все события! Ну, а теперь, после некоторого разряда обстановки, переходим к делу. Прошу внимания, господа! Обведя лица контрразведчиков внимательным взглядом, Лавром озвучил следующую информацию: – Нынче же государь принимал у себя посланника американского президента. По имеющимся у меня сведениям, посланник передал государю личное письмо господина Рузвельта, в котором тот выражает готовность выступить в роли посредника в назревших переговорах о мире между Россией и Японией. Инициатива проявлена на сей раз японской стороной, и наше правительство и государь, озабоченные ситуацией на Дальневосточном фронте, не сомневаюсь, откликнутся на данную инициативу. Вопрос встанет с выбором главноуполномоченного на этих переговорах. Им, по разумению государя, должен быть авторитетный в России и за рубежом деятель, хорошо знающий обстановку на наших восточных рубежах и пользующийся полным доверием… – Граф Ламздорф, министр иностранных дел? – Председатель Комитета министров Витте? Кому ж еще? – При всей очевидности последней упомянутой кандидатуры, у императора есть все же на этот счет сомнения, господа! Ему доложили, что Сергей Юльевич Витте, вопреки обязанностям, возлагаемым на него его высокой должностью, в немалой степени способствовал организации известных всем и продолжающихся ныне в России беспорядков. К чему они привели – мы тоже все знаем: к трагедии Кровавого воскресения, давшего толчок к новым беспорядкам и забастовкам… – Если позволите, господин рот… извините, не привык! – господин полковник, то всяк в столице знает, что на Путиловских заводах рабочих «замутил» в минувшем декабре именно Витте, – подал голос один из наблюдательных агентов, Никифоров. – И я про сие слышал, – согласился Лавров. – Но позволю себе напомнить, господа, что наша служба не вправе оперировать такими понятиями, как слухи и домыслы. Только факты! Именно поэтому ставлю перед вами первоочередную задачу: собрать весь наблюдательный материал относительно господина Витте за последние год-два. Не голый компрометирующий материал, а факты! К вечеру я ожидаю поступления важных документов из Царского Села и Главного штаба, а пока прошу всех разойтись по рабочим местам и не позднее, чем через час, представить мне письменные предложения по реализации порученного нам важного дела! На будущих переговорах будет решаться судьба России, господа офицеры! У меня все! Глава восемнадцатая Токио На третий день пребывания в служебной квартире с фототекой Агасфер работал мало. Достав коробки, разложил карточки по коробкам, стараясь придерживаться прежнего порядка – в пустые коробки он положил лишь четыре отобранные им фотографии и убрал все это «хозяйство» в сейф. Каита, поинтересовавшись, не будет ли Агасфер больше работать, запер сейф ключом, с которым так и не расставался, и уселся под окно, на прежнее свое место. Только на сей раз он не замер в позе божка, а принялся писать что-то на листе бумаги. Предположив, что это отчет о минувших днях, Агасфер не стал ничего спрашивать у японца, и лишь предложил ему до прихода Осамы немного прогуляться. Каита категорически отказался, закончил свой отчет, аккуратно сложил бумагу и сел в позе терпеливого ожидания. Осама явился, как и обещал, в два часа пополудни. Открыл дверь своим ключом, небрежно кивнул «сотрудникам» и присел за стол. Прищурившись, оглядел батарею пустых пивных бутылок под окном и жестом пригласил к столу стоявшего рядом с Каитой Агасфера. – Ну, господин барон? Удалось ли найти в фототеке что-нибудь интересное? – поинтересовался он. – Немного, – признался тот. – Видите ли, Осама-сан, если бы вы поставили передо мной более конкретную задачу – что именно я должен искать – возможно, результаты были бы лучшими. – А сами вы не могли догадаться, Берг? С вашими-то аналитическими способностями? В голосе шефа контрразведки явно звучали насмешливые нотки, и Агасфер впервые реально забеспокоился, однако лишь пожал плечами. – Ладно. Показывайте, что есть! – приказал Осама. Кивнув Каите на сейф, Агасфер достал две коробки, ранее пустовавшие, и выложил перед шефом четыре карточки. На двух были фотографии Франсуа Бале – одна из последних и в бытность его швейцарским инженером. На остальных фотограф запечатлел двух японских генералов из Генерального штаба, беседующих с плохо различимыми европейцами. Осама сразу взялся за генералов. Впился глазами в их лица, перевернул карточки, вопросительно поглядел на Каиту – тот, торопясь, почтительно подал ему свиток с перечнем четырехзнаковых кодов и их расшифровку. – Не тратьте время, господин Осама! Я могу назвать должности и место службы генералов без этой «шпаргалки»! На карточке слева – генерал Кодама, начальник службы снабжения. Справа – генерал-лейтенант Каваи Юсаку, инженерная служба! Оба работают на французов и англичан около двух лет… – Помолчите-ка, Берг! Вы забываете, что Каита не имеет пока соответствующего доступа! У него совсем другой профиль! – Японец повернулся к безмолвному Каите: – Вы не слышали сейчас никаких имен, Каита! Понятно? – Так точно, капитан! Я ничего не слышал! – с невозмутимым видом подтвердил тот. – И вообще, Каита, выйдите на десять минут, пожалуйте! Можете проверить пока, в порядке ли телефонная связь в соседней квартире? Агасфер прищурился, но вслух ничего не сказал, хотя новость была достаточно любопытной. Оказывается, соседняя квартира тоже была конспиративной, и, кроме того, там имелся телефон! Дождавшись, пока за Каитой закроется дверь, Осама постучал по карточкам кончиками пальцев: – А вы малый не промах, как говорят в России! Не боитесь бросать такое обвинение сразу двум столь высокопоставленным офицерам Генштаба? – А вы предпочли бы, чтобы я просто похвалил их мужественные лица, Осама-сан? – Не дерзите, Берг! Откуда у вас подобная информация? – Вот эти люди, которые сняты с генералами… На этих снимках их плохо видно, но я с ними немного знаком. И сразу узнал – осанка, форма ушей. Правда, я не знаю их имен – мы встречались на каком-то банкете или приеме… И слышал обрывки их разговоров, какие-то полунамеки… В конце концов, я не утверждаю, что эти ваши генералы – предатели. Просто они сняты в… подозрительной компании, и я бы на вашем месте повнимательнее присмотрелся к ним. Я могу и ошибиться, Осама-сан! – Хм… Но вы утверждаете, что оба генерала работают на французов и англичан около дух лет! – напомнил Осама. – Это вы тоже по фотографиям определили? – Один из европейцев на фотографии – точно француз, я помню. И поглядите на второго: пиджаки такого покроя носят только англичане! Японец некоторое время задумчиво разглядывал фотографии, потом спрятал их в карман и взял в руки следующую пару снимков, с изображением Франсуа Бале. – И с этим типом вы не ошиблись, барон! Журналист из «Фигаро» с некоторых пор вызывает наш искренний интерес! Ну а то, что вы узнали его на старой фотографии, когда он приезжал в Японию под личиной швейцарца – браво, барон! И куда только смотрят наши архивариусы! – подосадовал Осаму. – И вы, Берг, напрасно скромничали: ваша исключительная память, как я и предполагал, помогает вам и с текстами, и с физионогмистикой! – Благодарю, Осама-сан! – А как вам работалось с Каитой? – полюбопытствовал японец. – Работалось? – переспросил с улыбкой Агасфер. – Если честно, то с карточками работал только я, а он сидел в углу и дремал, как сыч в дупле. Пару-тройку раз мы выходили из дома – в основном, чтобы не умереть с голода. Один раз чуть не поссорились – он мне надоел, и я вознамерился было выбросить его из окна. Но потом отказался от своей идеи… Какая же это совместная работа, Осама-сан? Мне кажется, что он просто сторожил меня. – Не без этого, – легко согласился Осаму. – Кстати, могу поздравить вас с тем, что вы отказались от стычки с Каитой. Он без оружия способен убить или искалечить до полудюжины вооруженных противников. – Я почему-то так и подумал, – признался Агасфер. – Допусков к секретности у него нет, лиц на фотографиях видеть ему нельзя… Наверное, только и способен, что охранять и убивать! – Как говорят в России: всяк овощ на пользу человека, – наставительно заметил Осама. – Значит, совершали совместные вылазки в город, барон? А самостоятельно вы из дома не выходили? – Спросите у Каиты! – сделал оскорбленное лицо Агасфер. – Нам отчего-то велено было выходить из дома только вдвоем. Хотя, если помните, я прекрасно жил в Токио и один. И никуда не пытался сбежать, между прочим! – Спросить у Каиты? Каита! – рявкнул Осаму, и тот мгновенно появился на пороге. – Ты написал свой отчет? Давай его сюда! Тот с поклоном подал начальнику исписанный иероглифами лист бумаги, над которым трудился почти целое утро. Тот небрежно принял его, развернул, и через несколько минут свернул, поднял взгляд на Агасфера: – Каита докладывает, что вчера неожиданно для себя он уснул днем и проспал около пяти часов. Такого, как он утверждает, с ним не бывало никогда…