Выходя из зала, он приметил группу гостиничных боев, терпеливо топтавшихся у дверей ресторана: те, в расчете на чаевые, взяли за правило провожать изрядно «нагрузившихся» гостей до их номеров. Агасферу провожатый не требовался: его походка была тверда. И двинувшийся было к нему наперерез бой разочарованно вернулся на место. Агасфер жил на втором этаже, и поэтому предпочитал подниматься к себе не на лифте, до которого нужно было пересекать весь вестибюль, а по лестнице, разделенной двумя маршами. В самом конце первого марша латунный пруток, прижимающий к ступеням ковер, был слегка выгнут, и, споткнувшись здесь пару раз, Агасфер запомнил коварное место и, поднимаясь, автоматически всякий раз поднимал ногу повыше. А вот нынче, задумавшись, он забыл о коварном прутке и споткнулся – да так, что шнурок на левом ботинке лопнул. Бормоча ругательства, Агасфер добрался до второго марша и присел на ступеньку, пытаясь закрепить обрывок шнурка. Вся его обувь шилась на заказ, с учетом его однорукости. Укороченный шнурок с двумя узелками на концах и крючки вместо верхних дырочек позволяли ему обуваться без посторонней помощи. В это время на лестнице послышались шаги и голоса: один бормотал что-то неразборчивое, второй, писклявый, на ужасном английском, призывал к осторожности и напоминал о необходимости держаться за перила. Глянув между балясинами лестницы, Агасфер увидел поднимающегося Палмера и поддерживающего его боя. Бой сиял – очевидно, в предвкушении хороших чаевых. Агасфер усмехнулся: либо ему умеренность англичанина просто померещилась, либо в конце вечеринки тот все же напился. На выгнутом прутке изрядно перебравший Палмер, как и ожидалось, споткнулся – да так, что упал на четвереньки. И тут Агасфер, не веря своим ушам, услышал крепкое ругательство. На чистом русском языке… – …твою в самураев мать! Он поднялся на ноги и уставился на Палмера, сидящего на площадке спиной к нему и растиравшего разбитое колено. Суетившийся рядом бой пытался поднять джентльмена, без конца повторяя: – Sorry, sorry, sorry… Первым порывом Агасфера было броситься на помощь. Однако он поступил наоборот: пользуясь суетой на площадке, он на цыпочках взбежал по лестнице и остановился лишь за углом, прислонясь спиной к стене. Палмер – русский? Свой? Следующей мелькнула мысль: понял ли это бой? Обратил ли на это внимание? Хлопая левым ботинком, Агасфер быстро доковылял до двери своего номера и, вставив ключ в замочную скважину, снова прислушался. Судя по звукам, бою удалось поднять Палмера, и он спрашивал – сможет ли тот дойти до номера сам, или нужно позвать доктора? Ругаясь – теперь уже на чистом английском языке – Палмер заявил, что в состоянии добраться сам. Какого черта? Он вовсе не пьян! Коридор был пуст. Номер Палмера был восемью дверями дальше, по другую сторону коридора… Господи, а эти-то подробности мне к чему? Агасфер скользнул в номер, мгновенно переобулся, достал из тумбочки пистолет. Пистолет. Зачем ему пистолет? Бой не мог не услыхать великолепную русскую ругань. Вопрос в том – знает ли он русский язык? По крайней мере – русские ругательства? Скорее всего, знает: до войны в этом отеле часто останавливались русские коммерсанты. А если знает, то его гражданский долг – немедленно сообщить куда следует. То есть в полицию. Как он будет сообщать? Телефонный аппарат в отеле, насколько знал Агасфер, был только один – на стойке у поста старшего портье. Возможно, в кабинете директора отеля. Если бой будет звонить по телефону, Палмера не спасти… Агасфер поймал себя на том, что стоит под дверью, с пистолетом в руке, прислушиваясь к тому, что происходит в коридоре. – Извини, парень… Последняя пара рюмок были явно лишними… Сейчас я лягу спать, да… Спать… За пойманного шпиона в Японии полагается вознаграждение, припомнил Агасфер. Если бой потребует у портье доступ к телефону, ему наверняка придется делиться. А делиться люди не любят нигде – ни в Японии, ни в России, ни в Америке. Значит, есть шанс, что доносчик побежит в полицию на своих двоих. Но это, как говорят, из области предположений. Вполне может быть, что полицейский дежурит в самом отеле … Приоткрыв дверь, Агасфер выглянул в коридор. Стоя в дверях своего номера, Палмер хлопал по карманам, явно ища бумажник или мелочь. Нашел, наконец, сунул бою купюру и захлопнул дверь. Бой приложил было ухо к двери номера Палмера, однако, заметив Агасфера, разогнулся, смущенно улыбнулся, и быстро направился к лестнице. Проходя мимо стоявшего в дверях постояльца, бой склонился в привычном поклоне. Однако Агасфер остановил его: – Эй, парень! – по-японски окликнул он коридорного. – Мне нужна твоя помощь! Я не могу открыть чемодан! – Извините, господин, я сейчас пришлю кого-нибудь! Я… Мне срочно нужно идти, господин! Меня… Меня ожидают! – Ты что, оглох, парень? – Агасфер сделал шаг вперед, хотел поймать парня за рукав, но тот ловко отскочил. – Я немедленно сообщу твоему начальству, и ты вылетишь из отеля как пробка из шампанского! Помоги мне! – Извините, господин! Я сейчас же пришлю кого-нибудь! – коридорный решительно повернулся и почти побежал по коридору. Значит, он понимает по-русски и сейчас спешит за своими серебрениками, понял Агасфер. Поднял было браунинг, целясь в спину коридорному, но тут же опустил его. С таким же успехом можно застрелиться самому… Прикрыв дверь, Агасфер побежал по коридору – но не за боем, а в сторону лифта: он видел там служебную винтовую лестницу. Скатился по ней, выглянул в вестибюль. В этом углу было что-то вроде зимнего сада – повсюду были расставлены кадки с пальмами и другими растениями. По случаю отсутствия в зимнем саду посетителей свет здесь был пригашен. Укрывшись за кадкой, Агасфер сразу понял, что успел вовремя: коридорный отпрашивался у старшего портье на полчаса – «по очень важному делу». Портье нехотя кивнул. И бой сразу стал сдирать с себя форменную куртку с галунами, нырнул куда-то в служебное помещение – очевидно, в гардероб. Агасфер, в отчаянии оглянувшись, увидел за пальмами неприметную дверь – боковой выход. Боже, сделай так, чтобы она была не заперта… Если закрыта – придется идти через вестибюль, перед глазами портье. Последующие вопросы неизбежны! Дверь была заперта, но ключ торчал в замочной скважине. Не похоже на японцев-аккуратистов что-то… Агасфер повернул ключ, отворил чуть скрипнувшую дверь и очутился на улице. Обежал здание, заглядывая в фасадные окна. Он не боялся, что его могут увидеть из гостиницы: на улице было совсем темно. Лишь парадная дверь отеля светилась, да где-то под крышей сияла огнями вывеска отеля. Доносчик выбежал из подсобки в какой-то хламиде наподобие плаща. Еще раз поклонившись портье, он почти побежал… к тому же выходу, которым воспользовался Агасфер! Шагая за ним по темному переулку, Агасфер постепенно нагонял его. Здоровой рукой он прихватил на груди лацканы смокинга – чтобы белоснежная манишка не сияла в темноте. Японец, услыхав сзади шаги, обернулся – Агасфер увидел только мутно-белое пятно лица. И рванулся вперед раньше, чем японец, почуявший, наконец, опасность. Японец заверещал что-то совсем по-заячьи, когда тяжелый протез ударил его по голове. Верещание стихло. Агасфер, поворачивая наполовину ободок на запястье протеза, поморщился: так убивать он не привык. Он покосился на высунувшиеся из незаметных отверстий между безымянным и указательным пальцем два хищных заостренных штыря. Если повернуть ободок полностью, штыри высунутся еще дальше, а кончики их загнутся, превращаясь в крючья. Однажды в Петербурге эти крючья помогли ему перебраться через высокий забор и уйти от преследователей… Навалившись всем телом на обмякшего доносчика, он поднял голову, осматриваясь и прислушиваясь. Узкий кривой переулок был пуст. Черт возьми – ради кого, собственно, он сейчас убьет этого молодого человека? Может, Палмер долго жил в России и много раз слышал смачное ямщицкое ругательство? Надо было быстро решать – его могли хватиться в отеле. Будь оно все проклято! Агасфер повернул голову японского парня набок, приставил один из штырей к его горлу – там, где была сонная артерия. Отвернулся и сделал резкое движение искалеченной рукой. Тело под ним дрогнуло, выгнулось – и окончательно обмякло. Он высвободил руку, тщательно вытер оба штыря об одежду японца и крутнул ободок на запястье протеза в обратную сторону. Штыри мягко ушли в свои незаметные гнезда. Агасфер встал, снова прислушался. Кроме журчащих звуков крови, толчками выбрасываемой из сонной артерии, ничего не было слышно. Стараясь не оглядываться, он повернулся и пошел в сторону отеля. Скоро он оказался возле боковой двери в зимний сад отеля. Осторожно вставил прихваченный ключ в скважину – повернул. Вестибюль по-прежнему был пуст. Агасфер неслышно поднялся по винтовой лестнице, выглянул из-за лифта – черт возьми, как ему нынче везло: и тут было пусто! Дверь его номера была неплотно прикрыта, и Агасфер с досадой прищелкнул языком, припомнив, что второпях не запер ее. Уже заходя в номер, он услышал легкие шаги и голос: – Мне сказали, господин, что у вас есть какие-то проблемы? Вам нужна помощь? Агасфер резко обернулся: это был гостиничный бой, неслышно подошедший по ковровой дорожке. – Да, черт вас всех побери! – Он постарался говорить пьяным голосом, хотя ночное приключение кого угодно заставило бы протрезветь. – Я непременно пожалуюсь дирекции отеля! Ваш коридорный отказался мне помочь и куда-то убежал – я забыл спросить его имя! – Господин, у него кто-то сильно заболел дома. Извините, господин! Я пришел вместо Нагарэ… – Замолчи! Как это он узнал, у него кто-то болен? По голубиной почте, что ли? Я позвал его, когда он провожал к номеру английского джентльмена! Ты покрываешь своего приятеля! Ну, ничего! Пусть с вами, вашими больными родственниками и прочей «голубятней» разбирается директор! Я обойдусь без вашей помощи! Пошел вон! Агасфер с треском захлопнул дверь перед носом коридорного и бросился в кресло, успокаивая дыхание и пытаясь сосредоточиться. Если на убитого им коридорного не наткнется случайный прохожий или полиция, его не хватятся до утра, размышлял Агасфер. Черт возьми, нужно было проверить его карманы – нет ли у него каких-либо документов? Но уже поздно – не бежать же обратно в переулок! Так или иначе, поднимется шум: начнут выяснять, кто и когда видел его в последний раз. Вспомнят про Палмера, про меня: не забыл ведь проклятый парень передать портье или кому-то еще о том, что надо помочь господину из 19-го номера! Надо бы навестить Палмера и выяснить: кто же он на самом деле? Может, это и есть долгожданный связник от Лаврова? Крайне маловероятно, конечно: вряд ли разведчик позволит себе надраться до такого состояния, чтобы потерять над собой контроль и начать ругаться по-русски. Да и идти к Палмеру прямо сейчас бесполезно: наверняка он спит как убитый! Мысли скакали как зайцы в половодье – с кочки на кочку. Когда-то давно, в детстве, Агасфер был взят отцом на охоту, и эта картинка скачущих зайцев всплыла в его подсознании именно сейчас. Потом, утром расспрашивать Палмера будет поздно. Значит, попытаться привести его в чувства и поговорить надо сейчас! Переложив плоский браунинг в задний карман брюк, Агасфер захватил из саквояжа отмычку, ампулу с нашатырным спиртом, и решительно направился к номеру Палмера. Однако применять отмычку не пришлось. Едва Агасфер примерился, как дверь номера отворилась, и они едва не столкнулись. Палмер был одет и держал в руках дорожный саквояж. Оба замерли от неожиданности, однако Агасфер опомнился первым: он грубо втолкнул Палмера в номер, зашел следом и запер дверь. – Сядьте, Палмер! Нам надо поговорить, а времени практически ноль! – What? What is it you think you're doing?! – возмущение Палмера нивелировалось тем, что говорил он вполголоса. – Berg? So think? Or how you got there – what do you want[52]? – Куда это вы собрались в два часа ночи, Палмер? С саквояжем? Ваш пароход уходит в Сан-Франциско только послезавтра! – None of your business[53]! – Было не моим, – перешел на русский язык Агасфер. – Было, пока час назад я не услышал великолепную русскую ругань на лестнице. Ругань на моем родном языке, Палмер! Хотя, скорее всего, вы не Палмер. Тогда кто? – Вы пьяны, мистер? Или спятили с ума? Какая русская ругань? – О-о, англичанин из Пенсильвании понимает по-русски? – Агасфер по-хозяйски уселся за круглый стол посреди номера, положил на него тяжело грохнувшую левую руку с протезом. Здоровой рукой он незаметно достал пистолет и прикрыл его краем скатерти с бахромой. – Да сядьте же, наконец, Палмер! Тот попятился, дошел до кровати и плюхнулся на нее, не сводя глаз с Агасфера и не выпуская их рук саквояжа. – What do you want, sir?[54] – повторил он. – Перестаньте валять ваньку! У нас действительно нет времени! Я своими ушами слышал, как на лестнице, споткнувшись, вы выругались по-русски! И поняли, что бой знает русский язык! Вы русский, Палмер! Я видел, как вы пропускали на вечеринке каждую вторую рюмку, но все-таки набрались. Набрались и на мгновение потеряли контроль над собой! – Butter. I swallowed a piece of butter in the beginning of the party – then you can drink a lot and do not be drunk[55], – устало признался Палмер. – Я слышал про этот способ, – кивнул Агасфер. – Но масло коварно: оно обволакивает стенки желудка тонкой пленкой. Зато потом весь выпитый алкоголь бьет в голову как молоток. Переходите на русский, Палмер! Как вам, кстати, удалось так быстро протрезветь?