* * * – Есть! Вышел, голубчик! – придушенно прохрипел филер, одетый по-мужицки. – Ты не уснул там часом, Проша? Хорошо ты устроился! В следующий раз я под щиты заберусь, а ты катать меня станешь! Филер подхватил рукоятки двухколесной тачки, на который были «домиком» водружены плакаты с призывной надписью: «Цирк из Европы! Потрясающее представление в двух отделениях! Буфет входит в стоимость билета» и с натугой покатил свое сооружение по брусчатке. – Уснешь тут! Ты, идол, всю душу вытрясешь – не мог тележку на «дутиках» попросить, что ли?! – донеслось из-под щитов. – Кто вышел-то? Офицерик? – Он самый! – Ну, кати следом! «Мужик» покатил дребезжащую тележку, время от времени выкрикивая призывные фразы насчет «умопомрачительного представления» с бесплатным буфетом. Докатив ее до трактира, он остановился. Оглянувшись влево, вправо, открыл защелку на одном из щитов и шепнул: – Выходи скорее, что ли… Никого в улице нету, и офицерик в другую сторону глядит! Второй филер с тихой руганью, держась за отбитые в поездке бока, выскользнул из-под щитов и небрежной походкой направился следом за «объектом». В отличие от первого, он был одет под разбитного приказчика. И держался соответственно – как человек, вырвавшийся на волю от зловредного купчины: хоть часок, да мой! Офицер, за которым они следили, шел спокойной походкой человека, уверенного в себе. Не оглядывался, не останавливался у зеркальных витрин магазинов, не нырял за углы или в подворотни. «Приказчик» ускорил шаги, стараясь держаться к «объекту» поближе: табачные лавки, попавшие под подозрения старшего филера Медникова, были совсем недалеко. Миновав первую, офицер завернул под вывеску другой, мимоходом сунув в щель почтового ящика узкий конверт. Филер прикусил губу: ящик был «внутренний», такой не сорвешь! Он оглянулся: напротив лавки степенно беседовал с дворником третий филер из команды Медникова. Заметив призывно-растерянный взгляд товарища, он в несколько шагов пересек улицу, восторженно, будто сто лет не видел, обнял: – Прошка, пропащая твоя душа! Ты куда исчез-то после гульбы? Не «замели» тогда часом фараоны? – Дык куды ж я денусь? – оглянувшись, Прошка шепотом добавил: – Он письмо в ящик бросил, конверт какой-то… – Видел! – сквозь зубы буркнул третий. – Ты иди в лавку-то, погляди, что и как, а я следом. В лавке приказчик суетился возле военного клиента – заворачивал в вощеную бумагу несколько коробок сигар. – Как всегда – высший сорт, ваш-бродь! Посвистывая, Прошка окинул взглядом помещение, обратив особое внимание на дверь, рядом с которой светилась в полутьме щель для почтовой корреспонденции. Вокруг щели изнутри были набиты несколько дощечек – и впрямь ящик, только без крышки. Виднелся и конверт, брошенный офицером. Схватить – и бегом, подумал было Прошка. Вошедший в лавку третий филер догадался по тоскливым Прошкиным глазам о его желании и отрицательно покачал головой. Тем временем офицер, расплатившись за сигары, взял свой перевязанный ленточкой пакет и, буркнув: «Спасибо, любезный!», направился к выходу. Приказчик тут же стер с лица угодливую улыбку и холодно осведомился: – А вы, робяты, чего тут забыли? У нас табак дорогой, господский! Махру в соседней лавке продают! – Да мы это… Спросить только, – начал Прошка. – Нет ли работенки какой? Ящики, скажем, перетащить, погреб почистить… – А отхожее место в порядок привесть можешь? – оживился приказчик. – Одно у нас оно с соседом, в этом месяце моя очередь чистить. А неохота, вонько уж больно! – Ишь ты, «вонько» ему! – вступил в полемику третий филер. – А у других людев, значить, носов нету? «Золотую роту» пусть хозяин вызывает, оне и чистют сортиры!.. А кто у тебя хозяин-то? – Известно кто: Медведев Антон Родионович. На вывеске не читал, что ли? – Вот пусть твой Медведев и чистит свои сортиры Филеры с оскорбленным видом вышли из лавки. – Прошка, ты давай за офицериком следом дуй: как бы он еще чего по дороге не выкинул. А я – звонить по начальству, в аптеку. Предъявив аптекарскому помощнику полицейский жетон, филер телефонировал в дежурное отделение охранки, иносказательно сообщил о результатах наблюдения. Когда Медникову доложили о звонке, тот как раз заканчивал самодеятельную «экспертизу»: разложив на столе помеченные кульки с образцами табака, прихваченного днем ранее его филерами из всех подозрительных лавок, морщась и отплевываясь, он по очереди обнюхивал каждый. Запах двух сортов напомнил ему тот, что сохранился на плаще неизвестного утреннего ходока. Сверив пометки на кульке с полученной по телефону информацией – лавка совпала! – Медников от удовольствия заерзал на стуле: – Ну, вот и попался, голубок! Сожалея о том, что без Зволянского полномочий на работу с «голубком» он не имеет, Медников решил, пока есть время, разобраться с громилами. Пригладив волосы, он поднялся из полуподвала охранки, где его команде был выделен «угол», в присутствие Вельбицкого. Порученец, получивший указания насчет особого статуса филера из Москвы, с кислой миной доложил о посетителе начальнику. И, столь же кисло улыбаясь, встал в распахнутой двери, всем своим видом выражая неодобрение: – Просют вас, как вас там звать-величать… Вельбицкий был умнее и свое неудовольствие постарался скрыть под саркастической маской: – Ну-с, что еще возникло, господин Медников? Есть проблемы? – Да не то чтобы проблемы, ваше превосходительство… Напомнить хотел о громилах из «Эльдориума», которых я просил взять из гостиницы и доставить в Казанскую часть. – Сие сделано, любезнейший! – процедил Вельбицкий. – Хотя должен вам заметить, что с точки зрения закона сделать это было не просто. Эта шваль ничего не нарушала и… – Вот спасибочки! – не дав Вельбицкому закончить, затараторил Медников. – Так я сейчас туда подъехать хотел. А поскольку с начальником «Казанки» чести знакомства не имею, покорнейше просил бы ваше превосходительство телефонировать туда насчет меня. И о помощи, мне потребной… Вельбицкий демонстративно придвинул под нос бумаги и совсем уже раздраженно поинтересовался: – Помощники по мордобою штатные нужны? Все-то вы знаете, господин Медников! Езжайте, я распоряжусь! В Казанской полицейской части, в отличие от охранки, Медникова встретили с подобострастием. Дежурный надзиратель даже отобедать предложил, сдернув с доставленного из ближайшего трактира подноса захватанную газету. Не вдохновившись украшающим поднос полуштофом, Медников кривиться не стал, как и бить себя в грудь насчет своего старообрядства и неприятия всяческих «возлияний». – Попозже, господин начальник! – улыбнулся он. – Мне бы Фролика и иже с ним доставленных повидать… И чтобы ваши мордовороты наготове были… – Э… не знаю, простите, как и обращаться к вам! – засуетился начальник. – Прям счас и прикажете э… «поработать»? – Да, безотлагательно! – Как прикажете! Эй, Гриню с Гаврей покличьте, кто там есть! Прошу, господин э… хороший! Следуйте за мной! Покинув дежурную часть, начальник с гостем отперли дверь длинного коридора, по обеим сторонам которого были симметрично расположены зарешеченные двери камер временного содержания. У двери с номером шесть начальник задержался, поджидая топавших за ними двух здоровенных мужиков в черной форме полицейских внутренней службы, несших с собой тазик и кожаные фартуки. – Здеся они, голубки! – отчего-то шепотом сообщил он. – Всех вместе «учить» станете али по одному? – Всех! – распорядился Медников. – Сейчас, как зайдем, прикажите связать всех троих, да кляпы в пасти засунуть, чтобы не очень шумно было! Открывайте! Начальник сделал знак коридорному надзирателю, и тот, погремев ключами, распахнул дверь. Фролик с товарищами шлепали по нарам самодельными картами. При виде вошедшей «комиссии» они, не слишком спеша, собрали карты, встали. – Связать всех! Ну, вы! Мордами к стене! – распорядился начальник. – Напрасно вы этак-то с порядочными людьми! – попробовал протестовать Фролик, однако быстро умолк, приметив известных здесь Гриню с Гаврей и принесенные ими предметы. – А энти убивцы здеся зачем? Чисто за нами, начальник! – Вот те крест – чисто! – поддержал его второй громила. – Сидели себе тихо в гостинице, службу исполняли… Однако надзиратели, не слушая возражений, ловко связали всем троим руки мокрыми веревками, повернули спиной к стене и засунули во рты арестованных кляпы из грязных тряпок. – Внимание, сволочи! – похлопал в ладоши Медников, выходя на середину камеры. – Сейчас вас будут учить за недавнее преследование нашего человека. За инвалидом ведь, свиньи, бегали! С палками, с цепями… А ежели б догнали? А ежели бы он споткнулся, к примеру?! Забили бы ведь насмерть, сволочи! Как вас там – Гриня, Гавря! Поучите-ка молодцов! Но морды пока не трогать! Гриня и Гавря подвязали фартуки, надели на руки тяжелые кожаные рукавицы с нашитыми медными полосками и принялись «учить». Били деловито, беззлобно – сначала руками, потом, когда жертвы свалились на грязный заплеванный пол – пустили в ход ноги в тяжелых сапогах. Медников, не обращая внимания на экзекуцию, присел на нары, листал свою записную книжку, разве что морщился при особо звучных ударах. Надзиратели, привыкшие к таким «сценам», обменивались короткими репликами. – Так что двое из сознания выскочили, – доложили, наконец, Медникову. – Один рвотиной захлебывается. Прикажете продолжать? – Хватит, хватит! Вам дай волю! – покосился на корчащихся на полу громил главный филер. – Воды по ведру на каждого! Развязать, кляпы вынуть, усадить. В чуйства привести, чтобы людской речи внимать могли! Когда его команда была исполнена, он спрятал записную книжку, стал над стонущими громилами и по-серьезному спросил: – Ну как, сволочи, усвоили урок? – Усвоили, ваш-бродь! Усвоили! – заголосили громилы. – Так это еще не все! – неласково усмехнулся Медников. – Это, робяты, присказка! Это чтобы вы, увидев на улице моего человечка без руки, в другую сторону бегом бежали! Понятно? – Все поняли, ваш-бродь! И в гостиницу не вернемся, будь она неладна! – Можете и возвертатъся, моего тут дела нет! – отрезал Медников. – Пока, говорю, учеба была! А сейчас за вас Гриня с Гаврей всерьез возьмутся, зубы вышибать станут. Но не просто так, а за неправильные ответы! Все понятно? – Как на духу, ваш-бродь! Что знаем – обскажем! Помедлив, Медников показал лежащим фотографическую карточку кабинетного формата. – Знаете этого офицера?