Со страхом поглядывая на изготовившихся к продолжению экзекуции мордоворотов, громилы все же отрицательно помотали головами: – Не бей, ваш-бродь! Не знаем такого! – Не знаете? А ежели сейчас заведу энтого офицерика сюда и он все расскажет? – Да хоть кого заводи, ваш-бродь! Знать не знаем! – Ладно, оставим пока, – решил отступить Медников. – А к Полли-Полячеку как на службу попали? К немчуре энтому? Вот ты говори! – Медников повернулся к Фролику. – Как Бог свят! – зачастил тот. – Я ведь сперва и не понял, что он немец-то! Чисто по-русски балакает! Сидим как-то в трактире с корешами, подходит господинчик такой шустрый. Два штофа выставил, говядинки на закуску приказал принести. На фараона не похож. Побалакали, он мне бумажку с адресом сует: есть, мол, работенка непыльная. Надумаешь – приходи, мол! Условие только одно, говорит: если на меня станешь работать – со своими делами темными кончать придется! Пачпорт чистый обещал предоставить – чтобы фараоны не придирались. Ну я и пошел назавтра в гостиницу. Вот тут он мне и сказал, что сам – немец, в газетах пишет. А нужен ему человек для охраны, потому как по службе своей газетной приходится ему во всякие места ходить, в том числе и опасные. – И ты согласился? – А как тут не согласишься? Ты мне, что ли, ваш-бродь, пачпорт чистый дашь? И работенка, видать, приличная, и номер в гостинице с «шамовкой» забесплатные. Пошел, конечно! Потом уже, как присмотрелся он ко мне, поручил двух помощников найти. Чтобы безвылазно, значить, в гостинице со мной сидели. И номер его, помимо всего протчего, охраняли. Провода показал, кои к звонку в моем номере шли от евонного. А чем не служба, ваш-бродь? Это не в подворотне с кистенем стоять! – Ладно, молчи! Подумав, Медников дал знак дежурному надзирателю, и «комиссия», к великому облегчению громил, покинула камеру. – И что с этой «грязью» делать прикажете? – осведомился надзиратель. – Денька два подержите их еще – вдруг понадобятся? А потом оформляй как беспаспортных и не имеющих право на жительство в столице, и ближним этапом да по Владимирскому тракту, на поселение куды-нибудь, подалее от столицы. – Слушаюсь, ваш-бродь. Только ведь сбегут с этапа либо с поселения – я ж энту публику досконально знаю! Глядишь, месяца через три заново в Петербурге объявятся! – Ну, тогда новый разговор с ними будет! – усмехнулся Медников. Вторично отказавшись от предложения перекусить, он забрался в экипаж дежурного извозчика и велел везти его к дому полковника Архипова. Ехал к нему старший филер с тяжелым сердцем: полковнику предстояло узнать о личности «подсадного», пригретого им на своей груди довольно давно. И от кого узнать! Полковник, еще недавно служивший в Главном штабе, якшается, по сути дела, с мужланом. И от него же узнает крайне неприятные новости о своем брате – офицере, «белой косточке»! Нет, поверить, конечно, поверит – с фактами не поспоришь. А вот согласится ли «полкаш» на оперативное предложение относительно «подсадного» – это вопрос еще тот! Возмутится, оскорбится, с гордостью укажет «подсадному» на дверь, и ищи-свищи потом его! Разбирайся – как сумел в дом попасть, что успел врагам передать, какие каналы связи использовал… Но делать было нечего. Отпустив извозчика, Медников покрутил ручку звонка в швейцарскую. Встретивший его Трофим нахмурился, подобно хозяину, потом, вспомнив про свою экзекуцию с бородой, поспешно отступил на пару шагов. Освободив путь, без особого почтения доложил: – Господин полковник в мастерских, занят оченно. Доложить? – А кто еще в доме? – на всякий случай поинтересовался Медников. – Господин ротмистр Лавров, Владимир Николаевич, рано утром изволили прибыть. С мадьярским дворянином Ковачем в саду пребывают нынче. Его высокопревосходительство генерал от инфантерии Куропаткин обещали к обеду непременно быть… – Лавров-то мне, пожалуй, и нужен! – обрадовался Медников. – И господин Агасфер лишним при нашем разговоре не будет. Ты меня не провожай, Трофим, сам найду в сад дорогу. Да, кстати, а ротмистр Терентьев что – дома? – Утресь видал его – ходил тут, посвистывал. Но вот часа два не видать, не слыхать! Дык как же определишь тут – кто в доме, ежели у своих у всех ключи имеются! Прикажете узнать? – Нет-нет, не надо! – как можно небрежнее махнул рукой Медников. – Я так просто спросил… Пройдя через дом, он вышел в садик и сразу же увидел тех, кого искал – Лаврова и Агасфера. Ротмистр сидел на скамеечке, а Агасфер рядом пересаживал небольшое деревце. Сняв шапку, Медников направился к ним, удивляясь про себя ловкости, с каковой калека орудовал небольшой лопатой. – Здравия желаем, господа офицеры! – поклонился, не доходя нескольких шагов, старший филер. – А-а, Медников! Наше всевидящее око прибыло! – необидно пошутил Лавров. – Ну, садись, садись, рассказывай о своих достижениях. – Ничего, мы и постоим, – поскромничал филер, но на край скамейки все же присел, степенно откашлялся. – Достижения имеются. И, на мой взгляд, довольно серьезные. Господину полковнику прямо не лежала душа докладывать – слава богу, Трофим про вас сказал – Ну, не томи душу, Евстратий Павлович, – посерьезнел Лавров. – По глазам вижу – что-то серьезное принес. – Не без этого! – с гордостью согласился Медников. – Похоже, «подсадного» нашего удалось определить. – Вот это да! Так это не новость – сенсация прямо! Господин Агасфер, бросайте-ка вы ваши садовые упражнения, давайте поближе. Ну, Евстратий, – кто? – Помощник господина полковника, ротмистр Терентьев, ваше высокоблагородие… – Так я и думал! Ну, подробности давай, Евстратий! Подробности! Медников, усевшись поудобнее, принялся рассказывать – как уговорил полковника сообщить всем «липовую» новость относительно уезжающего в Европу Агасфера. Как силами своего филерского отряда взял дом под плотное наблюдение – отметив, что наблюдение было сохранено и в непосредственной близости от подозрительных табачных лавочек. Рассказал про Терентьева, вышедшего утром из дома и направившегося обычным своим маршрутом к табачным лавкам и бросившего конверт без адреса и имени в почтовый ящик одной из лавок. Там же Терентъевым было куплено несколько коробок сигар, после чего он вернулся в дом господина полковника. – А откуда ты знаешь, что на конверте не было ни адреса, ни имени? – поинтересовался Лавров. – Как откуда? Мои робяты следом в лавку вошли. Пока один лавочнику зубы заговаривал, второй, грешным делом, хотел тот конверт спереть, либо подменить – но Бог удержал, как говорится. Фамилия лавочника известна, наблюдение за ним оставлено. – Все у тебя? – Не все! – признался Медников. И рассказал, как показал фотографическую карточку Терентьева посаженным в кутузку громилам, кои охраняли номер Полячека. Но те, несмотря на «изрядное физическое воздействие», личность на карточке не признали. – Ну, он-то с ними никак не должен быть связан, – задумчиво пробормотал Лавров. – Связь со своими шефами он поддерживает крайне осторожно. Скорее всего, «ведет» его у противника всего один агент – максимум двое… И уж, конечно, не бандиты! Впрочем, в нашем деле отрицательный результат тоже засчитывается. Молодцом, Евстратий! Вычислил-таки нашего троянского коня! – Рад стараться, ваш-бродь! – Ну, а то, что ты у лавки наблюдение оставил… Это, конечно, тоже хорошо, но, увы, мало что дает. – Как это мало? – с легкой обидой шмыгнул носом Медников. – Там и извозчик наш круглосуточно дежурит, и пешие филеры в смену стараются. – А что толку? – резонно возразил Лавров. – Зашел человек в лавку и вышел через минуту. Что он вынес в кармане? Конверт – не чемодан! Спрятал в карман, как пачку табаку – и поди догадайся! Нет, брат, тут другой подход нужен. – Есть и другой! – упорствовал Медников. – Взять за «жабры» хозяина лавки с приказчиком, «тряхнуть» как следует – и «поплывут» родимые! Вот вам и связь, ваше высокоблагородие! – На крайний случай, конечно, годится. Но не сейчас – позже. Даже обязательно, но позже. И Терентьева «тряхнем» – в свое время! Медников промолчал. Он не понимал – и молодец вроде, и работа проделана «без выхода», как говорится. Очень хотелось встать и уйти – пусть сами разбираются, ежели такие умные! Но он был профессиональным сыщиком, а до того «нюхнул» и солдатчины. Не понаслышке знал, что у старшего по званию, у офицера, и кругозор, и общее понимание ситуации, как правило, шире… Потому и не ушел, а только спросил: – Почему не сейчас-то? Лаврову Медников очень нравился – сообразительностью, основательностью, какой-то мужицкой ухватистостью. Поэтому он не стал с ним через губу говорить, дистанцироваться высокомерным «не твое дело, мужик!» Когда рядовой исполнитель свою задачу понимает до конца – отдачи от него не в пример больше. Лавров придвинулся к Медникову поближе, приобнял за плечи, легонько тряхнул: – Нет, ты и вправду молодец, Евстратий Палыч! Потому и объясняю: нельзя в нашем деле напролом, как в окопах. Выследили твои «робяты» негодяя – честь им и хвала. «Почтовый ящик» определили и не спугнули при этом никого – опять хорошо. Но разведка, Евстратий, не играет по правилам: рубить – и все концы! Нужно попытаться, используя добытую тобой информацию, самому с противником «поиграть». Попользоваться тем, что противник еще не знает, что его поймали. – Это как же? – А вот как: возьмем мы, к примеру, хозяина табачной лавки – а если его втемную используют? Если он знать не знает, что служит передаточным звеном между агентом и резидентом? Пришел, допустим, к нему порядочный с виду господин и попросил: так и так, мол, любезный, есть у меня, кроме жены, подруга сердечная. И надо нам с этой подругой иногда записочками обмениваться – помоги, друг! А я тебе денежкой помогу… Почему не подсобить? Тем более и делать-то ничего не надо! Увидел в почтовом ящике своем письмецо без имени – и передал, кому следует. Или в аптеку сбегал, протелефонировал: письмо вам, господа хорошие! – Ну, коли так… – И с «подсадным» нашим, с Терентъевым: письма нету, кто его забрал – неизвестно. Заявит нахально, что даме сердца пишет – а чем обратное докажем? Слежку почует – сбежит. Тогда вообще не узнаем – кому, чего передать успел? А еще мне хочется знать, Евстратий, почему он вообще на такое пакостное дело пошел? Не из любопытства, боже упаси. Чтобы других терентьевых вовремя остановить, не дать им возможность на врага работать! – Так что же мне теперь, ваше высокоблагородие, сыматъ наблюдение с лавки? – Не снимать, а наоборот – усиливать. Только теперь уже, извини, не твоими «робятами». Твоя задача сейчас вот какая: непременно найти в доме напротив, желательно на первом этаже, комнату или квартиру, которую внаймы сдают. И чтобы из окон этой комнаты хорошо лавка была видна. «Почтальона» нам найти нужно, который письма от Терентьева забирает. И узнать – куда они попадают. – Ас Терентьевым как быть? – Ас ним и вовсе другие люди работать станут! Не твоего круга, извини! Нужно непременно узнать – чьей волею он в этот дом попал. На чем его поймали, за что купили? – Ладно. Я ведь не на «свой круг» обижаюсь, господин ротмистр! – Медников встал, выбил об колено шапку, поклонился Лаврову и Агасферу, так и промолчавшему во время всего разговора. – А вот подсказочку одну дам, не обессудьте! Авось эта подсказочка людям «вашего круга» пригодится! – Обиделся, значит, все-таки. Ну, говори! – Про Литовский тюремный замок[62] слыхали, ваш-бродь? – Кто ж про него не слышал! – усмехнулся Лавров. – Про сам замок, может, и все слышали. Да не все знают, что есть там отделение номер семь. Оно секретным считается, не по всем документам проходит. И сидят в том отделении люди, переведенные из военно-арестантских рот. В основном – офицеры, совершившие самые грязные, самые позорные преступления. Вот туда бы вашего Терентъева определить, когда все доказано будет. Ну, а пока – прощевайте, господа офицеры! О моих «находках» господину полковнику сами доложите: не очень-то он рад, думаю, будет такие новости от «мужлана» узнать. Если надумаете чего – я в охранке буду. – Хороший сыщик! – глядя ему вслед, проговорил Лавров. – Организуемся, бог даст – непременно к себе заберу! Как полагаете, господин Агасфер? Но тот словно не слышал его, опершись на лопату, сосредоточенно о чем-то размышляя. – Литовский тюремный замок, Литовский замок, – бормотал он себе под нос. – Где-то совсем недавно я слышал упоминание про литовцев. Только не про тюрьму, конечно… А вот где и от кого – выскочило из головы. – Не прибедняйтесь! – рассмеялся Лавров. – С вашей-то феноменальной памятью – и вдруг что-то выскочило из головы! – Память у меня сильна зрительная, а не слуховая, – вздохнул Агасфер. – А про литовцев я слышал, а не читал! Ладно, вспомнится, наверное… Ну, что – пойдем Андрею Андреичу докладывать про открытие Медникова? Старик-то не в духе нынче – совсем духом падет! Будет себя казнить, про змею, согретую на собственной груди, поминать… – Признаться, я бы про Терентьева ему вообще пока не говорил, – начал размышлять вслух Лавров. – Как бы не выдал себя раньше времени господин полковник. Начнет подозрительно коситься на бывшего адъютанта, от дел отстранять демонстративно. А такие агенты всегда настороже. Почует неладное, и поминай как звали. И молчать нельзя-с! Без помощи господина полковника мы его не разоблачим. Надо выпытать у Андрея Андреича все подробности – как именно, при каких обстоятельствах, по чьей рекомендации попал к нему Терентьев в адъютанты, а потом и в статские помощники! Здесь всякая мелочь важна! – Так господин Зволянский обещал что-то узнать, какие-то справки навести, – напомнил Агасфер.