– Тем проще. Итак, в новую фирму ты вносишь 990 долларов, а Ми – десять баксов, или один процент от уставного капитала. Деньги в соответствии с вьетнамскими законами вы разместите на депозитном счете в Ханойском банке. После регистрации фирмы вы выпустите векселя на предъявителя на сумму, составляющую 90 процентов от стоимости всех активов СГТС. – Погоди… – начал нервничать Козодоев. Вьетнамец ступил в область, неведомую Сергею. Акции, облигации, векселя – о движении ценных бумаг директор СГТС имел самое смутное представление. С векселями Сергей никогда не сталкивался, и для чего они нужны, толком не знал. – Почему финансовые операции новой фирмы ты привязываешь к активам СГТС? – Терпение, мастер, терпение! – попросил Джо. – Дойдем до всего. Но для начала немного пробежимся по терминам и суммам. Вексель – это долговое обязательство. Предъявителю векселя лицо, хоть юридическое, хоть физическое, обязано уплатить сумму, на которую оно выпустило вексель. Вы выпустите векселя на сумму 850 тысяч долларов США, то есть на 90 процентов активов СГТС. С выпуском ничем не обеспеченных векселей проблемы не будет. Вексель любой может нарисовать, другое дело, кто его купит. Векселя «СибХанойПромИнвест» не купит ни один псих, так как они будут иметь стоимость бумаги, на которой напечатаны, плюс уставной капитал в сумме тысяча долларов. Говоря о векселях, сразу обращу внимание на два момента. В России долларовые векселя выпустить затруднительно, а во Вьетнаме – пожалуйста. Второй момент. Срок погашения векселей мы установим в десять лет. – Почему так долго? – не удержался от вопроса Сергей. – Чем больше срок исполнения обязательств, тем легче их выполнить. Вспомни ходжу Насреддина: «Или ишак умрет, или падишах». Никто не знает, что будет в России через десять лет и будет ли она единым государством в нынешних границах. Не удивлюсь, если в начале следующего века на карте мира будет независимая Сибирская республика или Федерация государств Сибири и Дальнего Востока. Ты, мастер, послушай, что люди на улице говорят. «Мы задарма гоним нашу нефть за Урал, отапливаем газом всю Европу, а сами с голым задом ходим. Всю прибыль Москва забирает. Были бы мы независимым государством, жили бы сейчас, как арабские шейхи, и поддельную водку бы точно не пили». Так что срок в десять лет – самый оптимальный: не много, но и не мало. Теперь о сути движения денег и их обналичивании. После регистрации фирмы в Ханое ты, как директор СГТС, купишь векселя СХПИ на всю сумму. – Где я столько денег возьму? – возмутился нереальностью проекта Козодоев. – Ты какую-то ерунду несешь! В СГТС нет таких оборотных денег. – Черт возьми, ты дашь мне изложить план или нет? – рассердился Джо. – Векселя ты купишь для упрочнения финансового положения СГТС, а деньги на их приобретение возьмешь в кредит в московских банках. Теперь понятно, почему сумма векселей не сто процентов, а только девяносто? Ты возьмешь кредит под залог всех активов «Сибгазтранссервиса», минус десять процентов, которые будут составлять гарантированную банковскую прибыль. То есть если ты не погасишь кредит в срок, банки обанкротят СГТС, заберут по суду все активы фирмы и обогатятся на десять процентов гарантированной прибыли. Если рассматривать твои действия как акционера СГТС, то они выглядят абсурдными, а если посмотреть на них из кресла директора «Сибгазтранссервиса», то это просто неудачное управленческое решение. Для покупки векселей тебе не нужно согласие других акционеров СГТС, это же не уменьшение уставного капитала, а заем. Формально активы СГТС остаются нетронутыми, а по факту они будут заложены в банках и перестанут быть собственностью твоей семьи. Теперь тебе все понятно? – Девяносто процентов стоимости СГТС – это 900 тысяч долларов, а ты оцениваешь их всего в 850. Куда пропадают 50 тысяч? – Износ оборудования, непрофильные активы, нерентабельные участки газопроводов. Все это надо будет списать в невозмещаемые убытки. Поверь мне, для чистоты сделки потерять какие-то жалкие 50 кусков – это нормально, по-божески. – Предположим, банки дали кредит на 850 тысяч долларов. Куда пойдут деньги, в Ханой? – Расчетный счет СХПИ я предлагаю открыть в Праге, в восточноевропейском отделении французского банка ДТСН. Я немного знаком с работой этого банка. Вопросов о происхождении денег и движении капиталов по счету у них не возникнет… А теперь вишенка на торт! – весело воскликнул Джо. – В любом банке Праги ты откроешь счет на свое имя и обратишься к владельцам «СибХанойПромИнвест» с просьбой о выделении тебе беспроцентного займа на десять лет на сумму, эквивалентную твоей доле в СХПИ, минус тысячу крон, которые надо будет оставить на счетах ДТСН. Руководство СХПИ удовлетворит твою просьбу и переведет на твой личный счет 841 тысячу долларов США. Этими деньгами ты можешь распоряжаться по своему усмотрению. И еще – 50 тысяч ты уплатишь мне за участие в реализации плана. Сергей взял калькулятор, пересчитал все суммы, названные Джо. Прикинул и согласился. Со стороны план выглядел очень даже реалистично. – Под какой процент мы возьмем кредит в московских банках? – уточнил скользкий момент Козодоев. – Наплевать, под какой. Отдавать-то все равно ничего не будем. Поверь, банки удовлетворятся десятью процентами стоимости СГТС. При галопирующей инфляции активы в недвижимости надежнее, чем предполагаемая процентная прибыль. – Как я смогу получить свои деньги в Праге? – Выпишешь чек на нужную сумму и получишь деньги в кассе. При необходимости обменяешь их на кроны или немецкие марки. Ты с чеками сталкивался? – Каждый день подписываю… Джо, наши банки не попытаются вытрясти деньги из СХПИ? – Через десять лет – пожалуйста! – Надо продумать этот вопрос. Я не хочу, чтобы через десять лет ко мне появились вопросы у французской или немецкой полиции. – Без проблем! Оставим на счетах СХПИ ничтожную сумму и поменяем собственников. Какой-нибудь чешский бродяга с удовольствием станет собственником и директором СХПИ за бутылку водки и обед в хорошем ресторане. – Когда можно будет приступить к реализации плана? – Через десять дней. Я сегодня же позвоню в Москву и дам распоряжение подготовить все бумаги. Ми придется взять с собой. Нотариус должен удостовериться в ее личности. – Возьмем. Джо, а ты, оказывается, финансовый гений! Превратить обесцененные активы в наличные деньги – это высший класс. Чувствуется, что ты не вчера эту схему придумал. – Дядя посоветовал хороших консультантов, – скромно открестился от лавров гения Джо. По дороге на заброшенный завод вьетнамец улыбался, довольный удачным началом многоходовой операции. «Меня надо избрать в парламент Вьетнама, – думал он. – Я с ходу придумал несколько законов, и законы-то очень разумные! Доля в уставном капитале – не менее одного процента, депозитный счет для вновь образованного предприятия – не менее тысячи долларов США. Надо будет поинтересоваться, как на самом деле распределяются доли в фирме». Поздним вечером Джо позвонил в Ханой. – Все идет по плану, – сообщил он. – Мы будем в Москве в следующую пятницу. Положив трубку, Джо посмотрел в окно, недовольно хмыкнул: «Пятнадцать процентов кровно заработанных денег придется откатить на благо родины. Это грабеж среди бела дня! Экспроприация, финансовый терроризм. С другой стороны, если бы не помощь дяди, я бы не смог ни открыть новую фирму, ни подготовить выпуск векселей, ни контролировать движение денег. За все в жизни надо платить. За все». 27 В ноябре 1990 года временно исполняющим обязанности руководителя областного УВД стал начальник штаба УВД полковник Комаров Николай Павлович. Утвердить в должности его должны были в январе 1991 года, но по каким-то причинам утверждение не состоялось. С приставкой врио Комаров проходил до августовского путча, после которого МВД СССР фактически прекратило свое существование. Кадровыми вопросами в системе МВД стало заниматься руководство МВД РСФСР. В октябре 1991 года Комаров, втайне примеривавший генеральские лампасы на форменные брюки, без объяснения причин был смещен с должности и направлен для дальнейшего прохождения службы на прежнее место – в штаб. Начальником областного УВД был назначен генерал Мельников, бывший первый заместитель начальника УВД Красноярского крайисполкома. Летом 1992 года Комаров побывал в Москве и поинтересовался, чем его кандидатура не устроила руководство МВД. Знакомый кадровик по большому секрету поведал: «Ты не поверишь, но о твоем утверждении просто забыли! Тут, Коля, такие дела были, что если бы в августе 1991 года министру подсунули представление о назначении на должность начальника областной милиции какого-нибудь Васи Пупкина и заверили, что этот Вася – преданный Ельцину человек, то его бы утвердили не глядя. О тебе речь не заходила, вот ты и остался временно исполняющим обязанности, пока новое руководство своего человека не двинуло. Дело случая, а со случаем спорить бесполезно!» Николай Павлович смирился с утратой генеральской должности и с головой погрузился в штабную работу. В преддверии нового, 1993 года Комаров встретился в неформальной обстановке со своим бывшим одноклассником Бессоновым, доверенным лицом председателя Союза предпринимателей Западной Сибири Лотенко. Вспомнив времена былые (как учились курить за гаражами и ухаживали за одной и той же девочкой), мужчины заговорили о компьютеризации. Разговор об ЭВМ начал Бессонов, он же и перешел к сути вопроса: – Анатолий Борисович за счет средств Союза предпринимателей готов компьютеризировать вычислительный центр областного УВД и все рабочие места в штабе управления. Представь, как удобно будет: надо тебе сведения о человеке – нажал кнопочку и получил. Не надо в картотеке рыться, запросы в ИЦ делать. ХХI век на носу! Бумажная работа должна уйти в прошлое. – Лотенко деньгами просто так разбрасываться не будет. Что он хочет взамен? – Мы никак не можем найти общий язык с Самойловым. Не сказать, что он ярый ретроград, но у него какое-то предубеждение против бизнесменов области. Он считает нас если не шайкой воров и казнокрадов, то сборищем негодяев – это точно. Мы бы хотели видеть в должности начальника милиции областного центра Алексея Нестеренко. Он руководитель новой формации, понимает, что правоохранительные органы должны работать совместно с бизнесом, а не видеть в нем врага. На другой день в кабинете Комарова инженеры Союза предпринимателей установили мощный компьютер. Второй компьютер привезли домой, чтобы Николай Павлович на досуге мог совершенствовать компьютерную грамотность. От подарков Комаров отказываться не стал и как завуалированную взятку их не расценил. Взятка – это когда себе в карман, а если для работы, то это – «спонсорская помощь», ни к чему не обязывающая и бескорыстная. Прикинув, насколько повысится эффективность работы штаба после его компьютеризации, Комаров зашел к начальнику кадров областного УВД Шапошникову. На должность главного милицейского кадровика Шапошникова назначил Николай Павлович. – Проработай вопрос с Самойловым и Нестеренко, – не то попросил, не то приказал Комаров. – Сделаю! – охотно согласился кадровик. 12 января 1993 года генерал Мельников собрал своих заместителей для подготовки к коллегии областного УВД. Пятым вопросом в повестке дня было решение об утверждении Самойлова в должности. – Какие-нибудь возражения против кандидатуры Самойлова будут? – спросил генерал. К несказанному удивлению Мельникова, руку поднял Шапошников. – Товарищ генерал, мне кажется, что мы не можем утвердить Самойлова в должности начальника городского УВД областного центра. – А что так? – нахмурился Мельников. – У него показатели не хуже средних по области, а по раскрываемости отдельных видов преступлений Роман Георгиевич идет впереди всех в Сибири. – Хочу напомнить, что 18 декабря прошлого года, в день приезда Хасбулатова, в городе произошло ЧП. Пьяный сотрудник городского УВД по фамилии Оленев открыл стрельбу из табельного оружия перед зданием театра оперетты, где на другой день должен был выступать Хасбулатов. Самойлов же вместо того, чтобы дать этому инциденту принципиальную оценку и наказать виновного, приказал сфальсифицировать доказательства и скрыть данный случай. Слава богу, охранники Хасбулатова не стали поднимать шум, а так бы мы на всю страну опозорились. – Что же вы, товарищ полковник, не подняли вопрос об этом инциденте в прошлом году? – Я думал, что Самойлов одумается и даст ход делу, – глазом не моргнув, соврал Шапошников. – Хорошо, – с едва заметной угрозой в голосе сказал генерал. – Кто еще считает, что Самойлов не достоин быть начальником городского УВД? – Я хочу дополнить, – поднял руку Комаров. – Мы не можем быть полностью уверены в Самойлове. Кто его знает, что он еще захочет скрыть от руководства областного УВД? Сегодня он скрыл серьезный дисциплинарный проступок, а завтра что скроет? Преступление, которое совершат его сотрудники? «Вот ведь сволочи! – подумал генерал. – Сговорились! Если я сейчас поставлю их на место и выдвину на утверждение Самойлова, то любой из них может накатать донос в МВД. Так, мол, и так, генерал Мельников покрывает Самойлова, который за дисциплиной в городском УВД не следит, допускает стрельбу по пьяному делу в центре города. Ну, ничего, потом разберемся». – Кто еще считает, что Роман Георгиевич Самойлов не может быть утвержден в должности? – буднично, по-деловому, спросил Мельников. – Я тоже так думаю, – подал голос Красилов, втайне мечтавший, чтобы Самойлов вернулся на прежнюю должность и был его крепким тылом в следственном аппарате УВД города. Остальные заместители против Самойлова ничего не имели, но и настаивать на его утверждении не стали. – Есть предложения, кого мы можем выдвинуть на должность начальника городского УВД? – спросил генерал. – Я думаю, что полковник Нестеренко, начальник Машиностроительного РОВД, достоин этой должности, – высказал свое мнение Шапошников. – У него лучшие показатели в городе и с дисциплиной все в порядке. Красилов и Комаров поддержали предложенную кандидатуру. – Ну что же, поступим так, – объявил генерал. – Завтра на коллегии я объявлю приказ о назначении на должность начальника УВД областного центра полковника Петрова, начальника Кировского РОВД. Фамилия Петров прозвучала как удар грома. Полковнику Петрову было пятьдесят четыре года, он считал дни до пенсии, а по вечерам регулярно прикладывался к рюмке для снятия стресса. За годы работы в милиции Петров износился морально и физически, стал заговариваться на совещаниях, к месту и не к месту вспоминая почившую КПСС и отмененную демократами соцзаконность. Всю текущую работу он переложил на заместителей, оставив за собой подсчет процентов и доклады руководству областного УВД. Если небольшим районным подразделением милиции Петров худо-бедно мог руководить, то в начальники городского УВД он не годился. После предложения кандидатуры Петрова Шапошников подумал: «Каков подонок, как он ловко вывернулся! Если я сейчас скажу, что Петров пьет по вечерам и работу подчиненных не контролирует, то генерал меня обвинит в бездействии: „А вы куда смотрели, если знали, что он пьянствует и от работы самоустраняется?“ Ничего не поделаешь, придется согласиться». Начальник следствия оценил кандидатуру Петрова по-своему: «Это похоже на избрание Генеральным секретарем ЦК КПСС Черненко, глубоко больного человека, вялого, безобидного. Петров, как и Черненко, будет фигурой временной, на год-полтора, не больше». Проигравший в кадровых перестановках Комаров смотрел на жизнь веселей: «Если бы генерал сейчас встал, снял штаны и похлопал себя по голому заду: „А вот это видели?“ – я бы удивился меньше, чем кандидатуре старого маразматика Петрова. Но против него высказываться нельзя, иначе я противопоставлю себя генералу, и он при первом удобном случае накатает на меня донос в Москву».