В автомобиле Ефремов заметил, что у Кайгородовой не проколоты мочки ушей. «Версия с серьгами летит ко всем чертям, – выругался про себя оперативник. – Это надо же, какое диво мы откопали! Взрослая девушка, а уши не проколоты! На руках ни одной вены живой нет, а мочки ушей целехонькие, как у первоклассницы. Ну, ничего, что-нибудь другое придумаем. С клипсами мудрить не стоит. Придется вернуться к варианту цепочки с кулоном». В наркологии Кайгородова и Олег остались в санпропускнике. Ефремов пошел наверх, к заведующему отделением. Дежурная медсестра, узнав, что сотрудники милиции хотят поместить девушку на лечение, посоветовала не тратить зря время. – У нас мест нет в женском отделении, – объяснила она. То же самое сказал Ефремову главный нарколог областного диспансера. – При всем уважении к вам женщину на лечение принять не могу. – Ее фамилия – Кайгородова, – спокойным тоном уточнил Ефремов. – Игорь Павлович! – взорвался заведующий отделением. – Вы издеваетесь надо мной? Я кого угодно на лечение возьму, только не ее! Кайгородова прошлой зимой в ординаторской у дежурного врача деньги из одежды вытащила, а у моего заместителя шапку ондатровую украла. Игорь Павлович, я не буду лечить Кайгородову – это раз. Мне ее нечем лечить – это два. Игорь отстучал кончиками пальцев дробь по столешнице, посмотрел врачу в глаза. – Аркадий Андреевич, помните, как-то раз я помог вам, и вы мне сказали: «При случае обращайся, не откажу!» Этот случай наступил. Возьмите девушку на лечение. Мне она будет нужна через неделю-полторы. Сможете за это время ее на ноги поставить? – Нечем! – повторил врач. – Нет у меня препаратов… Он смолк на полуслове, увидев, как Ефремов достал из внутреннего кармана пиджака стодолларовую купюру. – Это на лекарства, – положив деньги на стол, сказал Игорь. – Если не хватит, после Нового года еще привезу. – Только из уважения к вам, Игорь Павлович! – Врач пододвинул к себе купюру, прикрыл ее рецептурным справочником. – Так и быть, возьмем девушку на лечение, но результат я вам не гарантирую. В божеский вид мы ее приведем, а сколько она после выписки продержится – не знаю. Завотделением набрал номер внутрибольничного телефона. – Приготовьте одно место в женском отделении, – распорядился он. – Что значит, нет мест? Сколько у нас алкоголичка Пащенко лежит? Неделю? Хватит, подлечилась, черти больше по углам не мерещатся, значит, здорова. Пащенко выписывайте. Новую пациентку к вам сейчас приведут. Врач положил телефон, нажал кнопку вызова санитаров. – В какое неловкое положение вы ставите меня, Игорь Павлович! – Все мы в такой позе стоим. Вся страна. Когда Кайгородову можно будет проведать? – Числа восьмого приезжайте. В санпропускнике Кайгородова, с покрывалом на плечах, сидела с закрытыми глазами на жестком топчане. Чтобы девушка не заваливалась на бок, Киселев придерживал ее. Услышав тяжелые шаги на лестнице, Елена вздрогнула всем телом, прижалась к Олегу и прошептала: – Не отдавай меня санитарам. Они убьют меня. Киселев, впервые услышав голос Кайгородовой, смутился и не сразу сообразил, что надо ответить. – Я приеду к тебе после Нового года, – неожиданно для себя сказал Олег. – Ты… это… – Кайгородова! – властно позвал атлетически сложенный мужчина в белом халате. – Отпусти молодого человека, и пойдем в палату. – Прощай, – прошептала наркоманка. – Кайгородова, я дважды повторять не буду, – пригрозил санитар. Елена сбросила с ног бурки и босиком пошла к лестнице. – Сергей Николаевич, вы не будете заставлять меня нехорошими делами заниматься? – спросила она мужчину в белом халате. – Чего? – набычился санитар. – Сейчас поднимемся в палату, ты у меня по-другому запоешь. В дверях Елена обернулась. Глаза ее были полны слез, а лицо стало таким беззащитным, что Киселев захотел отобрать девушку у санитара и увезти с собой. – Обувь в санпропускнике не оставляйте, – сказала Олегу медсестра. – Когда больную выпишут, привезете. Дверь за Кайгородовой закрылась, щелкнул врезной замок. Через минуту появился Ефремов. – Поехали в управление! – скомандовал он. – На сегодня с наркоманами – все. 18 Последний день уходящего года начался для Ефремова с неприятностей. Для начала его не пригласили на фуршет к начальнику УВД. По обычаю, 31 декабря начальник управления собирал начальников служб и их заместителей, поздравлял с наступающим Новым годом, угощал бокалом шампанского. Даже заступающим на дежурство офицерам не возбранялось пригубить праздничного напитка, но сегодня, впервые за все время работы в городском УВД, Ефремов не был в числе приглашенных. Ближе к десяти часам дня Игоря вызвал начальник уголовного розыска. – Где ты вчера болтался весь день? – с показным безразличием спросил он. – Занимался вербовкой наркомана по фамилии Кайгородов. Он вхож во все притоны и будет для нас ценным источником информации. – Киселева зачем с собой потащил? Оперативный опыт перенимать? Игорь, я предупреждал, чтобы ты не увлекался решением личных вопросов в рабочее время? – С каких это пор вербовка преступников перестала входить в мои служебные обязанности? – с вызовом спросил Ефремов. Начальник уголовного розыска не стал ввязываться в спор и продолжил расспросы: – Ты поместил какую-то девку в наркологию. Кто она такая? «Водитель, сволочь, настучал, – догадался Игорь. – Вот ведь тварь злопамятная!» – Эта девушка – сестра Кайгородова. Он дал согласие работать на нас при условии, что его сестру поместят в больницу. – Подписку о сотрудничестве у Кайгородова взял? Игоря начал выводить из себя безразличный тон начальника, словно он говорил не с живым человеком, а интересовался последними днями безвременно ушедшего коллеги. «Что-то я не помню, чем Иванов вчера занимался? Ах да, сегодня похороны. Где он вчера был, уже не важно». – Подписку взять не успел, – едва сдерживая себя, ответил Ефремов. – В первый рабочий день нового года представлю. – Игорь, ты заметил, что на фуршет Самойлов не позвал ни тебя, ни своего заместителя? С Зубрилиным все понятно, он пьет каждый день, и Роман Георгиевич решил от него избавиться… – Давно пора. Ни один вопрос с ним решить нельзя. Каждый вечер он уже на рогах. – Ты не дослушал меня, – продолжил Стадниченко. – В конце января в областном УВД будет проходить коллегия по итогам года. Нет никакого сомнения, что на ней утвердят Самойлова в должности начальника городского УВД. Сразу же после утверждения Роман Георгиевич начнет кадровые перестановки. Первыми лишитесь должностей ты и Зубрилин. Мой тебе совет: к февралю месяцу присмотри себе новое место работы. – Постараюсь! – огрызнулся Ефремов и пошел к себе. Если бы этот разговор происходил в обычный рабочий день, то Игорь для снятия стресса выпил бы граммов сто-двести, но в эту пятницу он дежурил и притрагиваться к спиртному не стал. Чтобы выговориться и на время забыть о предстоящем изгнании из управления, Ефремов вызвал Киселева. – Вчера нам не удалось поговорить, так что завершим начатое сегодня. Для начала вспомни: мы ни в одном притоне не представлялись сотрудниками милиции и никому не показывали служебные удостоверения. Мы действовали инкогнито, как неизвестно кто. – А пистолет? – спросил Киселев. – Оружие ни о чем не говорит. Лет пять назад пистолет был бы верным признаком принадлежности нас к силовому ведомству, а сейчас каждый уважающий себя урка ствол в кармане носит. Армию сокращают, склады с вооружением разворовывают. Скоро пистолет или автомат купить на «черном рынке» станет так же просто, как пару «ляпок» опиума. Второй момент. Тебя, как я понимаю, заинтересовало, почему мы не стали изымать наркотики у Кайгородова? Отвечу: на законных основаниях мы не смогли этого сделать. В момент прихода Жекаси у нас не было понятых, так что изымать у него наркотики не имело смысла. Кайгородов успел бы сбросить их и на допросе у прокурора показал бы, что наркотики мы ему подкинули. – Кто бы ему поверил! – Ты, Олег, как будто на Луне живешь! Ты что, не видишь, что в спорных ситуациях прокуроры и суд всегда встают на сторону преступников? Даже ежу понятно, что милиционеры не носят с собой «ляпки» и не подкидывают их первым встречным наркоманам. Но стоит провести изъятие наркотиков с нарушением закона, как тут же следует вердикт: «Наркоман не виновен. Опиум ему подбросили». Это называется «торжество гуманизма и законности», равнение на западную модель презумпции невиновности. Подожди немного, дальше еще хуже будет. – Мы могли бы изъять опиум у Кайгородова из носка, – напомнил вчерашние события Киселев. – Спору нет, могли, только зачем? Кому бы лучше от этого стало? Нас бы за задержание наркомана никто не похвалил, наоборот, претензии бы высказали, что мы вместо раскрытия краж и грабежей легкие «палки» рубим, процент раскрываемости на ровном месте делаем. Наркоманов задерживать ума много не надо. Поезжай к «цыганскому аулу», поставь автомобиль у автобусной остановки в начале улицы и жди. Любой прохожий, кто остановится у цыганских домов и пойдет назад, будет иметь при себе или опиум, или марихуану. Все знают, где продаются наркотики, но никто всерьез сбытчиками не занимается. – План по раскрываемости преступлений делают? – попробовал догадаться Киселев. – Есть такой грех! Машиностроительный РОВД, когда план по общей преступности вытянуть не может, устраивает облаву в «цыганском ауле» и выравнивает показатели, но это скорее частности, а не правило. Ты не задумывался, почему в наркологических диспансерах разом исчезли лекарства? – Разруха в стране. Сейчас не только в наркологии лекарств нет. – Исчезновение лекарств для лечения наркомании – явление того же порядка, что и табачный кризис прошлого года. Ты не куришь и мог не заметить, как сигареты исчезли из продажи во всех магазинах одновременно по всей стране. Люди окурки на улицах собирали. В газетах инструкции печатали, как из рассыпного табака самокрутки крутить. С табачным кризисом все более-менее понятно: его организовали враги советской власти. Народ, озлобленный отсутствием курева, во всех бедах обвинял коммунистов и свержение советской власти воспринял как избавление от ненавистного правительства, оставившего страну без сигарет. А что с лекарствами? Они-то почему исчезли? Не знаешь? Я расскажу. Нашу страну захлестнула наркомания. Число наркоманов-потребителей растет с каждым днем. Как с этим бороться? Арестовывать всех подряд? Забить тюрьмы и зоны наркоманами не проблема. Вопрос в другом: что потом с ними делать? Они ведь после освобождения употреблять наркотики не бросят. Принудительно от наркомании вылечить невозможно, перекрыть каналы поставок опиума в Россию из Средней Азии – нереально. Где же выход из сложившейся ситуации? Нигде. Выхода нет, но выход есть. Кто-то в правительстве решил пойти по пути наименьшего сопротивления и фактически разрешил наркоманию, но с одним условием – это будет путь в один конец. Оставшиеся без «омоложения» наркоманы будут вынуждены постоянно увеличивать дозу, пока не вымрут от передозировки. Тот же Кайгородов без лечения протянет не больше года и умрет в каком-нибудь притоне от передозировки или некачественного опиума. Оставив «ляпку», я подтолкнул Жекасю к могиле. Но что было бы, если бы мы его арестовали? Тогда Кайгородов отправился бы в зону года на три. Там бы его кормили, поили, одевали-обували, обучали рабочей профессии. Три года он бы сидел на шее у государства, вышел и снова взялся бы за старое: начал бы колоться, грабить и воровать. Что лучше: избавить общество от Кайгородова сейчас или продлить его никчемное существование на несколько лет? Я – за негуманный подход к делу. Если наркоманов нельзя вылечить, то им надо дать возможность самоликвидироваться и исчезнуть как массовое явление. – Если эти наркоманы вымрут, то разве новые не появятся? – Все зависит от обстановки в стране. Если экономика восстановится и у народа появится надежда на стабильность, то число наркоманов сократится само по себе. Если мы и дальше продолжим движение в пропасть, то вымрут не только наркоманы, но и мы вымрем. – Я вчера сидел в приемном покое с Кайгородовой, она…