Киселев замялся, не зная, как бы задать вопрос, не показывая личной заинтересованности. Ефремов понял, о чем он говорит, и ответил, не дослушав вопрос до конца: – Елену Кайгородову поставят на ноги. Пока она нам будет нужна, мы будем контролировать ее, а после проведения следственных действий она выйдет из-под нашей опеки и продолжит колоться. Кайгородова – хроническая наркоманка. Женщины, излечившиеся от опийной зависимости, – великая редкость. «Это ты так считаешь, – подумал Киселев. – У тебя что ни оступившийся человек – то неисправимый преступник, место которому на кладбище. Захочет Кайгородова – и бросит колоться. Ей надо помочь встать на ноги, избавиться от брата, от дружков, и тогда она выздоровеет и будет обычной девушкой». Чтобы заполнить неловкую паузу, Киселев спросил первое, что пришло на ум: – Во втором притоне наркоманы пили спиртное. Разве так может быть, чтобы человек и кололся, и пил? – В хронической стадии наркомании наступает толерантность – состояние, когда человек не испытывает после приема наркотиков чувства эйфории. Для опьянения ему надо или перейти на другой вид наркотиков, или начать употреблять спиртное. Ефремов достал сигарету, прикурил. – Теперь последнее, что я хотел тебе сказать, – продолжил он. – Ты видел притоны и их хозяев. Эти люди не платят за квартиру, нигде не работают и не будут работать. Выселить их из занимаемой жилплощади на законных основаниях нельзя. Новое жилье в нашем городе не строится. В очереди на квартиру можно простоять много лет. Да что говорить! Комнату гостиничного типа получить невозможно. Молодые семьи не могут завести детей, так как им негде жить, и в то же самое время в нашем городе полным-полно притонов. Где здравый смысл? Почему молодые семьи должны ютиться по съемным углам, когда… У Ефремова на столе зазвонил телефон. – Это я, – раздался в трубке голос Федосеевой. – Ты не занят? – Подожди минуту. – Игорь прикрыл микрофон ладонью. – На сегодня – все! Счастливого Нового года! – Я могу проведать Кайгородову после праздников? – поспешно спросил Киселев. Игорь кивнул, дождался, пока Киселев выйдет, и вернулся к разговору. – Ты с кем Новый год встречаешь? – спросила Марина. – Работаю. В праздничную ночь я буду мотаться по городу, преступления раскрывать. – А после Нового года? Может, встретимся в субботу или в воскресенье? – Числа до десятого я буду занят. Работы накопилось – невпроворот, голову поднять не успеваю, как новые задания сыплются. Давай поступим так: как только я освобожусь, заеду к тебе в кафе, и мы договоримся о встрече. – Хорошо, – согласилась Федосеева, пожелала удачи в новом году и положила трубку. «За двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь, – подумал Ефремов. – В новом году я делаю ставку на Оксану». Федосеева, закончив разговор, протянула беспроводной телефон стоящему рядом вьетнамцу, глубоко вздохнула, посмотрела на Ханойского Джо. – Теперь ты отпустишь меня домой? Мне надо переодеться и ехать в гости. – Твои планы изменились. Новый год ты будешь встречать со мной. – Мне все равно надо заехать домой и переодеться. – Зачем? – удивился Джо. – Ты вполне прилично выглядишь. Не хуже, чем в прошлый раз. – Есть такая примета: как Новый год встретишь, так его и проведешь… Тьфу, черт, что попало получается. – Продолжай, – потребовал Джо. – Встретишь Новый год со мной… Что дальше? – Я могу переодеться к празднику? Я – женщина, я хочу в новогоднюю ночь быть красивой… – …даже если эту новогоднюю ночь придется провести с тобой, – продолжил мысль вьетнамец. Джо отдал команду на родном языке. В комнату внесли два бумажных подарочных пакета с ручками. – Здесь всякие вьетнамские и китайские диковинки, – пояснил Джо. – Подаришь родителям, скажешь, что с великим трудом через знакомых достала. Переоденешься, заедешь к знакомым, сообщишь, что планы поменялись, и вернешься назад. Да, вот еще что! Джо сунул руку в карман джинсовой куртки, достал пачку пятисотенных купюр. – Это тебе на мелкие расходы. Прическу сделать или милую безделушку в подарок купить. Машина во дворе, до вечера она в твоем распоряжении. Водитель – полукровка, на вьетнамца не похож. Если возникнут вопросы, скажешь, что у него отец – бурят, а мать – русская. В гостях сильно не напивайся, а то испортишь мне праздник. Марина подхватила пакеты и поехала домой. 19 Пока Федосеева ездила в город, Ханойский Джо обдумывал план. Мысли его летали по времени и пространству: на месяц вперед и на год назад; в Хошимин, Москву и даже Прагу, где с каждым днем разрасталась и приобретала влияние вьетнамская диаспора. Намотав с десяток кругов по огромному заброшенному цеху, Джо вызвал Квана, своего неформального заместителя, Бао – специалиста по электронике, Чанга и Тао, исполнителей тайных поручений. – Этой ночью поработаем! – объявил Джо. – Приготовьте аппаратуру, транспорт, отмычки, маски, неприметную одежду и оружие. Кван, близится русский Новый год. Я хочу встретить его в приличном месте. – Джо, тебя узнают в любом ресторане. Где бы ты ни появился, все внимание тут же будет приковано к тебе. – Придумай что-нибудь! Только бороду мне приклеивать не надо. – Костюмированный бал-маскарад в ресторане «Прибой» подойдет? Могу послать переводчика, он закажет столик в кабинке, не придется всю ночь в маске сидеть. – Действуй! Марина вернулась в мрачном настроении. – Все пошло наперекосяк! – сказала она. – По дороге я посчитала деньги, что ты дал, и велела заехать в комиссионный магазин, договориться насчет шапки. В этой комиссионке на прошлой неделе выставили на продажу шапку из черно-бурой лисы с длинными ушами. Писк моды, просто прелесть! Я прикинула, что если мне немного добавить, то на шапку как раз хватит. И что ты думаешь? Шапка на месте, а цена указана не в рублях, а в СКВ[9]. Вчера, буквально вчера, ценник был в рублях, а сегодня уже в «у.е.». И в два раза дороже! – Ничего удивительного! Инфляция обесценивает рубль каждый день. Продавцам надо на что-то ориентироваться, вот они и переводят цены в доллары. Если падение покупательной способности рубля не остановится, то или ценники будут с пятью-шестью нулями, или все товары переведут в СКВ. Хлеб и молоко будут за рубли продавать, а колбасу – за доллары. – Родителям подарки понравились, но они не поверили, что я их по блату достала. Отец сказал: «Смотри, Марина, допрыгаешься! Не с теми людьми ты связалась». Дальше – еще хуже. Заехала к друзьям, сказать, что Новый год буду встречать в другом месте, они обиделись. Парень, с которым меня должны были познакомить, на меня так посмотрел, словно я его счастье украла. – Я бы на его месте тоже обиделся, – сказал Джо. – Молодой человек уже радужные картины нарисовал, дежурные комплименты приготовил, и вдруг новая подруга ускользает из рук неизвестно куда. И ему в новогоднюю ночь надо другую девушку искать. – Не везет так не везет! – не подумав, сказала Марина. – Черт возьми, – повеселел Джо, – ты хочешь сказать, что встретить Новый год со мной – это самый худший вариант из всех, что могут прийти на ум? Спасибо, конечно, на добром слове. Если бы я не жил в России так долго, то, ей-богу, обиделся бы. – Джо, ты не так понял, – стала оправдываться Марина. – Я совсем не это хотела сказать… – Перестань! Будем считать, что я тебя неправильно понял. Мне – простительно, я не русский. Вьетнамец внимательно, словно увидел в первый раз, осмотрел Федосееву. – Марина, у тебя какой размер груди? – Третий, – смутилась девушка. Джо встал в позу начинающего поэта и с выражением прочел короткое стихотворение: – Кто сказал, что у Марины грудь немножечко пышна? Ерунда! В ладони этой вся поместится она. Вьетнамец торжественно показал девушке ладонь с растопыренными пальцами. – Один – один! – сказал Джо. – Будем считать, что мы – в расчете. – Какое похабное стихотворение. Ты где его услышал? – Прочитал на стене мужского туалета в Институте иностранных языков имени Мориса Тореза. Джо достал сигариллу, закурил, велел Марине снять дубленку. – Какое нарядное платье! Ты в нем собиралась в гости ехать? Марина, в таком прекрасном платье встречать Новый год с узкоглазым вьетнамцем на заброшенном заводе – это извращение. Придется твоему платьишку повисеть на вешалке. – Ты предлагаешь мне Новый год голой встречать? – насторожилась Марина. – Идея отличная, слов нет, но сегодня мы поступим по-другому. Джо вызвал телохранителя, дал распоряжение на родном языке. Через пару минут появилась молоденькая вьетнамка, портняжным метром сняла мерки с Марины, записала полученные данные в блокнот и ушла. – Пока мы не начали готовиться к празднику, поговорим о деле, – предложил Джо. – На мой крестьянско-плебейский вкус, ты, Марина, девушка – что надо! Я сейчас говорю не о Вьетнаме. Если я с такой шикарной женщиной пройдусь по Ханою, то все встречные мужики будут мне завидовать. А если тебя перекрасить в блондинку, то очередь из желающих сфотографироваться с тобой выстроится прямо в аэропорту. Но сейчас я не о Вьетнаме, а о России. Еще точнее – о Ефремове. Почему он отказался встретиться с тобой? Сегодня ночью он работает, первого числа будет отсыпаться, а второго? – Он же сказал, что управление план не выполняет, и ему придется проценты нагонять. – Как бы не так! Вспомни, вы встречались хоть раз без обсуждения деловых вопросов? Нет! Вы спали в одной кровати, но секс у вас всегда был только фоном, а на переднем плане был Сергей Козодоев. Если сейчас Ефремов отказался встречаться с тобой, значит, ты перестала интересовать его как источник информации. Но Ефремов – мужчина! Если холостяк, не чурающийся женщин, отказывается весело провести время с проверенной подружкой, то это значит, что у него в гостях будет другая женщина – источник информации или деловой партнер.