– Не за что. Благодарите Алексея. После того как он пообщался с вами по телефону, у него голова отказала. Образно говоря, конечно. При других обстоятельствах сидеть бы ему сейчас в изоляторе в ожидании строгого и справедливого суда. – Что он натворил? – Изувечил осужденного. Это я про братца Виктора говорю. Алексей впал в бешенство и начал ломать ему пальцы. Запихал ваш телефон упырю в рот. Хорошо, что туда. Грозился растянуть другие отверстия. Прострелил ногу. Арина, вы что-то побледнели. Наверное, не стоило так подробно рассказывать. – Ничего-ничего. Я в порядке. И часто с Семёновым такое случается? – Впервые на моей памяти. Он очень переживал за вас, Арина. И, как ни странно, его бешенство помогло. В процессе грандиозного представления, которое устроил Алексей, Виктор сломался и сообщил координаты того места, где удерживал вас. Остальное – дело техники и профессионализм сотрудников Управления. – Да, это было впечатляюще! Я уже и не надеялась… – Мне очень жаль, что вам пришлось пережить весь этот ужас. Никто не предполагал, что подобное может произойти. – Главное, всё закончилось. Когда я должна вернуться на работу? – Думаю, пару недель отдыха вы заслужили. Считайте, что командировка затягивается. – Прекрасно! Спасибо большое! – Да не за что, Арина. Вам спасибо за помощь. И простите, что втянули вас в неприятности. Выздоравливайте. – Последний вопрос, Захар Матвеевич, – окликнула я собравшегося уходить ведуна. – Кто заплатил за отдельную палату? – Алексей, – развеял мои сомнения начальник. На следующий день я покинула гостеприимные стены больницы с твёрдым намерением никогда больше сюда не возвращаться. Такси доставило меня до подъезда, и я попала, наконец, в свою квартиру. Пустую и тихую. И чем заниматься эти две недели? Смотреть телевизор? Он еще в больнице надоел. Читать книги? Разве что это. Может, слетать в теплые страны? Деньги есть. Имеет ли смысл лишать себя маленьких радостей, экономя каждую копейку? Как показал недавний случай, планировать жизнь бессмысленно. Она может оборваться в любой момент. А посему решено. Еду загорать и купаться. Вот только как быть с повреждёнными запястьями? Как долго они будут заживать? Не повредит ли заживлению морская вода? Поинтересуюсь у хирурга в поликлинике. Через день я посетила близлежащую поликлинику. Промариновалась до озверения в очереди, состоящей преимущественно из ворчливых бабок, обсуждавших свои болячки. На выходе же получила направление к психиатру. Хирург настоятельно рекомендовал не затягивать с посещением специалиста. Я наорала на врача, благодаря чему только укрепила того во мнении, что мне требуется неотложная психиатрическая помощь. Я, собственно, не спорю. Может, так оно и есть. Но не в качестве суицидника же! А если хирург отправит на меня ориентировку в психбольницу и санитары прибудут на дом? После того как они услышат безумную историю с участием упырей, меня точно закроют с популярным диагнозом. И всё, конец карьере. Я вылетела в коридор, на ходу пытаясь позвонить Захару Матвеевичу. Он наверняка поможет разобраться с этим затянувшимся бредом. Но ведун, как назло, не брал трубку. Выбора не оставалось, пришлось звонить Семёнову. – Привет, – настороженно произнёс айтишник. – Что-то случилось? Почему сразу случилось? Неужели я не могу позвонить без веской причины, чтобы поболтать ни о чём? Мы же друзья вроде как. – Привет. Случилось, – не стала озвучивать я свои мысли. – Пришла на приём в поликлинику, а там решили, что я псих. – Что ж. Я почему-то не удивлён. Это должно было случиться. Рано или поздно. – Семёнов, не беси меня! – заорала я, не оценив юмора. Что-то нервы у меня совсем ни к чёрту. Но это неудивительно. – Я звонила Захару Матвеевичу, он трубку не берёт. А у меня ЧП. Мне направление к психиатру выдали из-за порезов на запястьях. Что, если на принудительное лечение направят? Как ты думаешь, нужно мне такое пятно в биографии? – Арина, не кричи. Я понял. Скоро буду. Скажи, куда приехать. Я назвала адрес и плюхнулась на лавку. Бабульки тревожно покосились в мою сторону, отодвинулись на безопасное расстояние и дальнейшее обсуждение многочисленных хворей продолжили таинственным шёпотом. Семёнов появился минут через сорок. Я к тому моменту чуть на стены не лезла, накрутив себя до предела. Профилактическая инъекция галоперидола стала бы спасением для окружающих. – Жди здесь. Я всё проясню, – бросил он на ходу и, полный угрожающей решимости, вошёл в кабинет хирурга. Бабульки возмущённо заколыхались. – Как же это без очереди-то? – Наглая нынче молодежь пошла, – поддакнула я, чем заслужила злобные взгляды. Жаль. Так хотелось пообщаться на предмет воспитания и нравов подрастающего поколения. Но, видно, не судьба. Семёнов вскоре вернулся. С видом триумфатора забрал у меня злополучное направление и порвал его на мелкие клочки. – Всё в порядке. Можешь не опасаться медицинского преследования. – Какое облегчение! – Идём, – сказал он, взял меня за руку и потянул в сторону выхода. – К-куда? – Куда скажешь. – Я домой собиралась. – Значит, домой. На всякий случай промолчала. Очень уж настораживала эта агрессивная решительность. Вспомнился рассказ Захара Матвеевича о том, как Семёнов ломал пальцы беззащитному упырю. Ну и телефон мой злополучный тоже вспомнился. Упыря мне было не жалко, но поведение парня немного пугало. Молчала я и тогда, когда, подрулив к дому, Семёнов направился не в подъезд, а прямиком в алкогольный супермаркет. Безошибочно отыскал среди ровных рядов бутылок моё любимое вино и пошёл к кассе. – Я не хочу, – решила прервать молчание. – Зато я хочу. Хочу напиться до бессознательного состояния. Не поняла, он так шутит? – Боюсь, вино для этого не подходит, – заметил консультант. Зря он так! К сожалению, Семёнов был с ним солидарен. Попросил завернуть ещё бутылку «Хеннесси» для комплекта. – Семёнов, ты меня пугаешь, – честно призналась я. – Не всё же тебе в этом лидировать. Могу я ненадолго перехватить инициативу? – Пожалуйста-пожалуйста. После этого Семёнов пошёл домой. Ко мне. Напиваться до бессознательного состояния. Какое-то сомнительное счастье. Войдя в квартиру, сорвал с себя куртку и бросил её на пол. А сам отправился на кухню. Пока я поднимала и вешала его верхнюю одежду, он практически до краёв наполнил винный бокал коньяком и опрокинул в рот, а затем подошёл к окну, настежь распахнул его и закурил, стоя ко мне спиной. Я забралась в кресло с ногами, обхватила себя руками. Поведение напарника удивляло и настораживало. Вдруг ещё буянить начнет, когда достигнет желаемой кондиции. Семёнов выкинул окурок в окно, закрыл створку, вернулся к столу. Снова наполнил бокал и собрался было отправить его в рот. Я смотрела на парня круглыми от ужаса глазами. Паника нарастала. – Семёнов, остановись! – Не хочу. – Если ты тут свалишься, я не смогу дотащить тебя до дивана, – предупредила я на всякий случай. – И не надо. Подложишь подушку под голову, накроешь одеялом. – Может, ещё рядом лечь? – Я не возражаю. Он посмотрел на меня бешеным взглядом, от которого я втянула голову в плечи. Что с ним происходит? Семёнов поставил нетронутый бокал на стол, шагнул в мою сторону. Сильным рывком выдернул из кресла, смял в охапку и поцеловал. Губы его оказались неожиданно мягкими. Он целовал меня с какой-то болезненной нежностью. С обречённостью. Так, словно это был наш последний поцелуй. Словно я умирала. И я действительно умирала в его руках, задыхаясь от прикосновений горячих ладоней и солёных, хранивших привкус крепкого хмеля и табака губ. Я растворялась в собственных ощущениях, мечтая, чтобы они длились как можно дольше. Но Семёнов неожиданно прервал поцелуй, разжал руки, и я рухнула обратно в кресло. – М-м-мы же друзья вроде бы, – я была совершенно сбита с толку. – Ага, конечно, – согласился парень, но я почему-то ему не поверила. И правильно сделала. Семёнов схватил меня за локоть и поволок в комнату. К дивану. Я сидела, уронив руки на колени. Челюсть отвисала по мере того, как герой самых смелых моих фантазий избавлялся от одежды. Представ передо мной во всей своей природной красоте, он принялся стаскивать с меня футболку. Расстегнул джинсы и стянул их, дёрнув за штанины. Затем повалил меня на диван, накрывая своим телом. Божественно слепленным телом, которое я, руководствуясь исключительно собственным воображением, много раз рисовала в альбоме для скетчей. – Семёнов, ты что делаешь? – шёпотом поинтересовалась я, завороженно глядя в его лихорадочно блестевшие глаза. – То, что давно должен был сделать, – уверенно ответил он, запечатывая мой рот своими губами. – Не надо мне твоих одолжений! – возмутилась я, уворачиваясь от поцелуя и пытаясь отпихнуть его от себя. – Какие одолжения? – не понял он. Приподнялся на руках, давая мне иллюзию свободы и пристально вглядываясь в лицо. – Ты сдурела, что ли, Афанасьева? Давай ты помолчишь немного и не будешь портить момент. Пришлось подчиниться.