Марго с сомнением посмотрела на гопников. Затем поднялась, уступая уговорам. Вернулась в кресло, уткнулась в книгу, всем своим видом выражая недовольство. Жека сменил её на диване. Я хотела отползти от него подальше, но диван неожиданно закончился, и я упёрлась в подлокотник. Второй упырь не спеша шёл в мою сторону, предвкушающе улыбаясь. Меня, нежно приподняв, разместили так, что я оказалась между двумя кровососами. Один из них освободил руку от бинта, другой взялся за вторую, некусаную, перехватил поудобнее и уже было собирался поднести к зубам, как Марго вскинулась и закричала: – Ты же её испортишь! Ты обещал аккуратно! – Что я не так сделал? – опешил упырь. – Не надо кусать! Разрез. Сделай разрез. Небольшой. Аккуратный. Чтобы не испортить. Марго подошла к упырю и протянула скальпель. – Ты в курсе, что ты чокнутая? – поинтересовался парень. Марго вернулась в кресло, бормоча что-то по-французски. Судя по интонациям, это были ругательства. Ну да, чуть куклу не поломали. А нефиг доверять игрушки кому попало. Надо лучше заботиться о своём имуществе. Лично мне без разницы, отгрызут мне руку или отпилят. Результат-то одинаково паршивый. При любом раскладе. Упыри заговорщически переглянулись и одновременно впились в мои запястья. Несколько ударов сердца, и мир поплыл перед глазами, а диван закачался, как корабль во время шторма. – Всё! Достаточно! – крикнула упырица. – Да ладно тебе, Марго! – возмутился Жека. – Что ты голосишь-то. Она живая и даже бодрая. В подтверждение своих слов он за волосы поднял мою свесившуюся голову, чтобы продемонстрировать Марго всю мою бодрость. Я с трудом различила её силуэт в густом тёмно-сером тумане. – Мы только начали, – поддержал товарища второй упырь. – Едва пригубили. Он собирался ещё что-то сказать, но тут входная дверь с грохотом рухнула на пол. Упыри подскочили, чтобы тут же упасть обратно. С маленькими отверстиями в головах. Очень даже аккуратными. Это же для них так важно. Марго дико завизжала, но довольно быстро притихла. Её лоб тоже украсила аккуратная дырка. Прямо-таки ювелирная. Комнату заполонили вооружённые люди в чёрной форме. Я обрадовалась им как родным. Моё тело больше никто не удерживал, и я опрокинулась на пол. Но меня почти сразу подхватили чьи-то руки. – Ариша, – прошептал Семёнов, прижимая меня к груди. – Живая. – Не уверена, – ответила я, с трудом ворочая языком. – Ничего, мы это быстро исправим. Ты, главное, не отключайся! Семёнов нёсся с такой скоростью, что меня подкидывало в его руках. Судя по рывкам и свисту ветра в ушах, мы преодолевали один цех за другим. Тяжело ему сейчас, наверное. Я же три дня фаст-фудом питалась и практически не двигалась. Хотя… из меня почти всю кровь выкачали. Так что не должно быть очень тяжело. Интересно, сколько весит литр крови? Больше или меньше килограмма? Скорее всего, меньше. Боже, какая чушь лезет в голову! Может, я свихнулась в плену у упырей? Мне не дали додумать эту важную мысль. Мы выбрались на воздух, и Семёнов передал ценный груз в руки работников «скорой помощи». Меня уложили на каталку, моментально перебинтовали руки и воткнули в одну из них иглу с капельницей. Кажется, жить буду. Вот теперь можно отключаться. Глава 8 Привал кавалерии Больничная палата больше походила на гостиничный номер. Чисто, красиво, светло, просторно. И тихо. Соседей нет и не предвидится. У стены стол с чайником и микроволновкой. На стене плазменный телевизор, пульт от которого лежит на прикроватной тумбочке. На ней же букет цветов – здоровая охапка синих ирисов еле умещается в вазе. Как знали, что именно они мне нравятся. И где достали в это время года? Я так растрогалась, что едва не прослезилась. Но решила: хватит с меня рыданий. За последние дни я выдала годовую норму осадков. Продолжила с интересом осматриваться. Видимо, это палата класса люкс, или как она тут правильно называется. О том, что я нахожусь на лечении, говорили лишь здоровый аппарат с тёмным экраном и стойка с капельницей. Уединение нарушила миловидная дама в белой медицинской блузе и синих брюках. – Добрый день. Как вы себя чувствуете? – поинтересовалась она. – Здрасьте. Да вроде ничего. По сравнению со вчерашним просто прекрасно. – Ну и замечательно. Сейчас сделаем переливание крови, а потом сможете пообедать. – А может, сначала пообедать? – в животе заурчало. – Вначале процедура, потом обед, – непреклонно ответила медсестра, не забывая при этом мило улыбаться. Почти как Марго. А тут ещё кровь! Брр! От неожиданных и малоприятных ассоциаций мне слегка подурнело. – Что-то вы сильно побледнели, – женщина заметила перемену в состоянии пациента. Поднесла пальцы к моей шее и стала отсчитывать пульс. – Надо же, как сердечко заходится. Боитесь? – Ужасно! – честно призналась я. – Не переживайте. Я буду рядом. Если что-то пойдет не так, сразу прекратим. Пришлось согласиться. В конце концов, для меня же стараются. К счастью, переливание прошло без осложнений. Потом был обед. Простая больничная еда казалась божественным нектаром. Да, вряд ли я когда-нибудь смогу спокойно переступить порог Макдональдса. Ближайшую пару лет точно буду обходить его стороной. Весь день я провалялась в кровати, упиваясь негой и бездельем. Щёлкала пультом, переключая каналы и ни на одном не задерживаясь дольше пары минут. Изредка вставала, чтобы побродить по палате. Чувствовала себя вполне сносно, так что могла передвигаться без посторонней помощи. Выйти в коридор, однако, не решилась. Наверное, это глупо, но мне чудилось, стоит открыть дверь, и я перенесусь обратно в свою тюрьму, а моё невероятное избавление окажется сном или прощальной галлюцинацией умирающего мозга. Да и не было особой необходимости покидать палату, в которой имелись все удобства, включая санузел с душевой кабиной. Дорогое удовольствие. Интересно, кто заплатил за мой комфорт? Управление? Маловероятно. Зачем им нести лишние расходы? Сдали в больницу и ладно. Им и так предстоит выплачивать мне компенсацию. Захар Матвеевич? Вполне возможно. Явно не Семёнов. К слову о Семёнове. Он появился на следующий день сразу после завтрака. Поставил на стол пакет с фруктами и бутылку гранатового сока. Туда же водрузил мою сумку, с потерей которой я уже смирилась. Вручил новый телефон. Старый оказался утерян безвозвратно. Из сбивчивых пояснений напарника поняла, что мой смартфон был вбит в глотку одному из братьев-упырей и не вынес надругательства. Кого конкретно накормили чудом современной техники, я уточнять не стала. Напарник присел на край кровати, игнорируя имеющиеся в палате стулья. Я отодвинулась от него подальше. Вообще-то я была искренне ему рада. Он, как прекрасный принц в страшной сказке, появился в самый последний момент и вытащил меня из лап чудовищ. Я, конечно, готова отдать ему свою любовь и всё, что идет в комплекте. Но ему же этого не надо. А раз так, то ни к чему мне новые неловкие ситуации. Я ещё от последней не отошла. Да и не скоро отойду. Так что лучше держаться от Семёнова на расстоянии. Вдруг опять что-нибудь неправильно пойму и потяну к нему загребущие ручонки, а после получу очередной болезненный щелчок по носу и самолюбию. Ну нафиг! Семёнов пару минут изучал свои руки. Видимо, подбирал нужные слова. Мне хотелось сказать, чтобы не мучился так явно. Он в любом случае герой. И для Управления, и для меня. Для меня в первую очередь. Кинулся спасать постороннего человека. Не совсем постороннего, конечно. Коллегу и напарника. Но вёл себя при этом так, словно любимую девушку из огня вытаскивал. Ей-богу. Или я опять намечтала себе невесть чего? Эх, Семёнов-Семёнов. Шёл бы ты отсюда. Не терзал бедное девичье сердце. Ему и так неслабо досталось. – Ариш, – выдохнул, наконец, айтишник и поднял грустные, как у спаниеля, глаза. Сердце перевернулось в груди, и я отодвинулась ещё дальше. Семёнов заметил мой манёвр и истолковал его по-своему. – Афанасьева! – возмутился он. – Что ты от меня уползаешь? Не трону я тебя, не переживай. – Верю, – кивнула я. Какой Семёнову интерес меня трогать? Никакого. Я же его не интересую. Как женщина. А вот во френдзону мне как-то совсем не хочется. Я, конечно, мазохист, но не настолько. – Арина, я хотел сказать… Блииин! Ну почему всё так сложно?! Семёнов вскочил и начал метаться по палате. Даже жалко его стало. Он же ни в чём, в сущности, не виноват. Ни в том, что меня похитили упыри, ни в моей дурацкой влюбленности. Это я во всем виновата. Испортила нормальные отношения. Кто мне теперь будет завтраки готовить? Я к ним уже привыкла. К хорошему вообще быстро привыкаешь. Перестаёшь замечать его и ценить. Воспринимаешь как данность. И потом, не полезь я к нему с поцелуями, возможно, не было бы похищения. Довёз бы до дома, как всегда. А утром забрал. И крутился бы Вик возле меня до самых седин в бесплодных попытках поймать и схарчить. – Лёша, не переживай. Всё нормально. Я всё понимаю. Ты хороший человек. Нет, ты самый лучший, самый замечательный человек! Я таких ещё не встречала. – Семёнов застыл на месте и недоверчиво покосился в мою сторону. – Честное слово! Я благодарна тебе. Очень-очень. И понимаю, как тебе неловко сейчас. После моего глупого поступка. Давай забудем о нём и останемся друзьями. У нас неплохо получалось. Вроде бы. Вот чёрт! Сама загнала себя в эту клятую френдзону. Семёнов по мере выслушивания менялся в лице. Под конец моего монолога у парня был совсем безрадостный вид. – Ты мне теперь никогда не поверишь, да? – безнадёжно спросил он. – Я не понимаю тебя, Лёша. Честно. – Ладно, – с непонятной мне злостью кивнул он. – Сам дурак! Сам виноват! Выздоравливай, Арина. Ещё увидимся. Семёнов вылетел из палаты, шарахнув дверью на прощанье. Даже не думай, Арина! Даже не начинай анализировать это! Друзья. И точка. Через пару часов после ухода Семёнова меня навестил Захар Матвеевич. Тоже с фруктами и гранатовым соком. Когда мне всё это есть и пить, если завтра уже выписывают? Ладно, отвезу домой. Лишним не будет. Холодильник теперь загружать некому. Ведун взял стул, приставил его к кровати, на которой я предавалась безделью и, чего уж там, анализу поведения Семёнова. – Как самочувствие? – поинтересовался мужчина. – Отлично. – Что ж, чудненько. Значит, сразу к делу. Страховое возмещение и премию получите через неделю. Я пытался ускорить процесс, но бюрократия, сами понимаете. Я кивнула и мысленно потёрла руки. Деньги я люблю. Особенно когда их много. Любовь к деньгам, пожалуй, единственное моё стабильное чувство. Жаль, что она не всегда взаимна. Хотя в настоящее время тут наметился явный прогресс. Вот только платить за материальное благополучие собственной кровью, в прямом смысле этого слова, мне совсем не нравится. – А что с упырями? – поинтересовалась я. – Ну, с теми, которые были со мной, всё и так понятно. А Вик и его брат. Они живы? – Погибли при попытке к бегству. – Правда? – Нет, конечно! Неужели вы думаете, что после всего случившегося мы бы позволили им остаться в живых? Я пожала плечами. Происходившие в кулуарах Управления процессы были мне неведомы. – Вы быстро меня нашли. Спасибо!