От души выжимаю в руку пахучего геля, размазываю по его пальцу, вверх, вниз, вверх, вниз… Зеркало показывает кривую улыбку и нахмуренные брови. - Это смазка, а не эротический массаж, — напоминаю ему. — Расслабься. Скоро преступим к процедуре. И давно ты в разводе? — Почти год. — Год носить кольцо и не быть женатым — это интересный клинический случай для моего терапевта. Она бы консультировала тебя бесплатно, а если поторговаться, то и доплатила бы за сеансы. А кто подал на развод? Ты или она? — Она. И тут я вспоминаю, как некто, не далее, как двадцать минут назад, уверял меня, что на данный вопрос нет достойного ответа. Сейчас он звучит вполне достойно, и плевать на неприглядность. — Вау, Лео, какой ты честный. Но помни: месяц правды только у меня, тебе можно и врать. — Окей. Буду иметь в виду, — щурится. — Зачем разумной женщине разводиться с таким мужчиной, как ты? — Каким-таким? — Красавцем! — Ну спасибо! — смеётся. — Спасибо не мне, а месяцу правды. Сегодня, кстати, последний день, и завтра я бы сказала, что ты выглядишь вполне сносно. Ты обидел её? — Угу. — Сильно? — Угу. Обхватываю его палец всей ладонью и тяну — не работает. Пробую подковырнуть ногтями — ни с места. — Вот же дерьмовое дерьмо! Крепко же тебя окольцевали! — вытираю пот со лба тыльной стороной ладони и упираюсь коленом в один из ящиков с прокладками прямо рядом с унитазом. — Надо замутить плечо приложения силы, — объясняю себя вскинутым бровям. — По науке что-то такое объясняли… чёрт, вечность назад… вот же упёртое, зараза, но от меня так легко не отделаться… — Ауч! Полегче, доктор! Не оторви мне палец! — Спокойно, пациент… в Вашем положении лучше без пальца, чем с такой дезинформацией. — Чего? С какой ещё дези…? — кривится, похоже, от боли. — Ты вводишь добропорядочных леди в заблуждение этим своим недоразумением на пальце! Неужели же не ясно? Я вот сейчас буквально в разгаре миссии по спасению твоей судьбы! Спасибо ещё потом скажешь. — Это несомненно, ты только не выкручивай руку-то так! Оу! Ау! — Потише, мужчина! Ещё не то подумают за дверью! Мне подмоченная репутация ни к чему. Слушай, ты когда женился-то? Лет двадцать назад? — Ну примерно… — Сидит зараза, как припаянное! Ты не снимал его, что ли, ни разу? — Нет. А зачем? — Мало ли, может у друга своего подглядел. — Нет, это не про меня. — Верный муж? — Вроде того. — Что вот прямо так уж и ни разу? — Железно ни разу. — Ну ты действительно принципиальный! — А вот ты мужу изменяла? — У меня его не было — это раз. И моя верность зависела бы от мужа — это два. Но если тебя интересует самый важный и любимый вопрос всех парней — то нет, у меня не много опыта, и я за ним не гоняюсь. — Тебе просто некогда. — И это правда. — А если бы, скажем, жизнь подкинула возможность окунуться в новые ощущения с человеком, к которому тебя влечёт, но при этом ты уже была бы в вялотекущих давних отношениях. Твои действия? — Отношения могут быть и вялотекущими, а любовь — она либо есть, либо её нет. Любимым я не изменяю, проблема одна — любимых нет. — Ну вот этот новый человек — он как раз кандидат на любовь… — Лео, — перебиваю его, — не мудри. Ни одна женщина в здравом уме не стала бы изменять любимому мужчине, с целью потенциально влюбиться в другого! Это бред. — Нет, ты всё-таки выкрутишь мне палец… В этот момент в дверь раздаётся стук. Я замираю, Лео зажимает рот рукой, чтобы не издавать звуков. — Кто там? — спрашиваю. — Сейчас же откройте дверь! — требуют с той стороны. — Прямо сейчас? — Сию секунду откройте! — Боюсь, это невозможно. Я в самом разгаре большого физиологического процесса… не маленького… Зайдите минут через пятнадцать! Лео горит. — Что ты ржёшь?! — шиплю на него и сама стараюсь не потерять трезвость, ибо угар душит. Он не может говорить, только мотает головой. — Сейчас же прекратите! Пассажиры видели, что вас двое! — Им показааалось! — ору, сквозь смех. В этот момент, кольцо слетает с пальца моего пациента. Он удивлённо вскидывает брови и перестаёт смеяться: — У тебя получилось… — А ты сомневался? — Конечно, нет! Я уже говорил: сомнения на твой счёт чреваты, — криво скалится. В дверь снова стучат, на этот раз с некоторым психозом: — У вас будут большие неприятности! Полиция Торонто… — Что полиция Торонто? — Лео отпирает дверь и выходит первым. — Вас ждёт как минимум штраф и социальные работы за хулиганство! Лео приподнимает очки: — У меня болят глаза. Моя соседка любезно согласилась помочь с каплями, — предъявляет ей белый флакончик. — С каких это пор помощь ближнему — хулиганство? Стюардесса Моник впадает в состояние некоторого оцепенения. Её мозг распадается, будучи неспособным установить адекватные причинно-следственные связи и понять, на каком именно повороте её обошли — слишком серьёзен и представителен на вид уже знакомый ей пассажир. — Да-да, я помню, Вы любите математику… — бормочет, совершенно уже растерявшись. Именно в этот момент с противоположного конца самолёта подлетает Клэр: — Моник, всё в порядке. Это просто недоразумение… — Извините, — совсем тушуется Моник и включает заднюю.