— Мне он помог победить моего дракона. Хочешь, покажу? — Да! — глаза Гаданфара загораются ещё больше. Лео расстёгивает рукав своей рубашки и закатывает его выше локтя, демонстрируя шрамы, от которых у меня всё опускается внутри — в линиях на его руке зашита бездна боли. — Эти следы на мне оставил мой дракон. Но я его победил. Побеждай и ты своих! Всегда. В глазах его матери слёзы, и она вдруг зачем-то нам сообщает: — У него нет отца. Спасибо! — забирает ребёнка и быстро отворачивается, прячет себя. Лео садится на место, закатывая и второй рукав до локтя, и на этот раз даже не просится к проходу — шрамы у него только на одной руке. — А ты знала, например, что древние были в курсе про любовь с первого взгляда и даже дали ей объяснение? — Нет. Какое? — Ну, они заметили, что при первом взгляде друг на друга люди чувствуют либо мгновенную симпатию, либо антипатию. Они объяснили это принадлежностью к тотему — одному роду душ. Так что, родственные души узнают друг друга по взгляду. Глава пятнадцатая. Клуб десятитысячников Harlea — Beautiful Mess Скандал. И я в нём не участвую. Наблюдаю! Серьёзно, я думала, весь этот день будет «моим», но нет, есть и другие герои. Мои колени давно уже на сиденье, ибо эпицентр событий находится в туалете, который за нами. Лео только раз взглянул и снова утонул в планшете, но даже для такого сноба, как он, происходящее выходит за рамки — он ржёт. Не громко, но всё-таки ржёт. А событие в туалете феерическое — там трахаются. Кто, пока не известно, но судя по стонам соитие происходит традиционно гетеросексуальное. — Сейчас же прекратите это и освободите туалетную комнату! — долбит кулаком в несчастную дверь Клэр, и в этот момент я искренне и всей душой ей сочувствую. Она машинально обводит пассажиров взглядом и, коротко встретившись с моим, прикрывает глаза в немом «спасибо», потому что я, похоже, единственный человек, который не то что не давится от смеха, а даже не улыбается. Моник — другая стюардесса, та самая рыжая девушка, которая проводила инспекцию писанины Лео, настроена более агрессивно: — Полиция! Вас уже ждёт полиция, так и знайте! В аэропорту Торонто вы за это ответите! — Терять им больше нечего, — тихонько комментирует её Лео. — На месте этого парня теперь бы я оторвался по полной. Я поворачиваю голову, смотрю на его очки, деловую рубашку, кучки иероглифов, которые он набирает на экране, и откровенно недоумеваю. — Ты серьёзно? — Абсолютно. Желающих стать членами Клуба Десятитысячников гораздо больше, чем тех, кто ими уже является. — Это что ещё за клуб такой? — Клуб избранных — счастливчики, кто занимался любовь на высоте. Говорят, из-за разреженности воздуха мозг испытывает некоторую гипоксию, запускающую компенсаторные процессы в организме… — Короче, в чём разница? — теряю терпение. — Ощущения острее. — Обалдеть! Вот это действительно звучит интригующе! Осада туалета увенчалась, наконец, успехом — в проходе появляется девушка. Секс бомбой её не назовёшь — обычная девица с перевесом килограммов в десять, на голове две косички колоском и очки на носу. Самое интересное — это парень, вот тут глазам есть, где разгуляться! Высокий, плечистый, он довольно быстро пробирается по проходу в нашу сторону под аплодисменты и улюлюканье других пассажиров. Причём хлопают ему в основном мужчины и громче, чем освистывают. — Ничего себе, бицепсы! — восклицаю ему вслед. Но, надо признать, у парня и ноги отменные, и задница, да и вообще он целиком выглядит на все сто. Развернувшись как положено, чувствую на себе взгляд соседа. — У тебя, кстати, тоже ничего, — спешу заметить. — Но бабка была права, ты худоват, хотя с аппетитом явно проблем нет. — Какая ещё бабка? — Да Кэрол же! Слушай! А может у тебя глисты? Он морщится. — Нет, серьёзно, они как раз у таких чистоплюев, как ты, и заводятся. — Чистоплюев? — Ну а какой нормальный человек возит с собой антисептики на дальние расстояния? — Тот, кто время от времени испытывает в них необходимость? — А ты испытываешь? Весь его фэйс изображает раздражение и отворачивается. Прям такой нежный — за ушком почеши, но шейку не трогай. И хвостик тоже не трожь. И к лапкам не прикасайся. Но ушко чеши, не забывай. — Интересно, как вообще двое могут поместиться в такой крошечной капсуле? Знаешь, что? Я думаю, ничего они там не делали. Даже если смогли втиснуться внутрь, для самого процесса необходима амплитуда. — Неправда. Вполне можно… при желании. Я смотрю на него, он на меня, и тут до меня доходит. — О Боже, — комментирую, — куда катится этот мир… — Никуда он не катится. Секс всегда был и всегда будет. Как бы импотенты ни пытались вытиснуть его за рамки приличия, он всегда вылезает обратно. Знаешь почему? — Почему? — Да потому что технически потребность в сексе ничем не отличается от потребности в еде и воде. Вот скажи мне, почему половина самолёта чистит в том туалете зубы и справляет нужду в плане отходов, а жажда интима — это аморально? — Потому что… И я зависаю. А действительно, почему? — Так ты закапаешь мне глаза или нет? — спрашиваю. Он с недоумением отрывается от ноутбука. — Ты же не хотела… — Бывает, меняю мнение. Так закапаешь? Его глаза как-то странно сощуриваются, он не улыбается, но что-то близкое проскальзывает по его лицу. — Закапаю, но есть условие. — Какое? — Мы сделаем это в туалете. Заодно и проверим, достаточно ли в нём места для «амплитуды». Теперь и мои глаза с понимаем сощуриваются, потому что я стараюсь не порхать слишком сильно ресницами. Встаю с места, выражая готовность, но Лео сидит, не двигаясь. — Что? — пытаю его. Он косится взглядом на подвешенные к пластиковому бортику сиреневые босоножки — я зацепила их каблуками за край кармана для газет. Понимаю, если мой зад окажется на 15 сантиметров выше, это значительно упростит наш эксперимент. Или усложнит… Levante — Tikibombom Снова опускаюсь в кресло, Лео снимает босоножки и протягивает мне. Я кладу их на пол, сгибаюсь в бублик, готовясь обуваться. — Стой, — вдруг слышу. Он без очков. Снял их, пока я раздумывала, как повернуться, чтобы получить доступ к собственным ногам, и теперь смотрит в глаза. Знает, что гипнотической зелени его глаз мотыльки, вроде меня, всегда сдаются без боя. Лео тянется вниз, подхватывает «бабочек» и ставит на свой столик.