— Что? — спрашивает удивлённо. — Давай помогу. Он поднимает брови, сжимая губы, чтобы скрыть улыбку: — Э… ты серьёзно? — Капли давай! У меня нет настроения для лёгкого флирта, у меня болит нога, причём так, что терпеть сложно. Нелегко терпеть. — Как ты там собрался выворачиваться в антисанитарии? — Ну… очевидно, так же как и всегда, — пожимает плечами, и улыбается теперь только глазами. — В отличие от «всегда» в данном отрезке твоего особенно счастливого времени у тебя под рукой есть я. Я закапаю. Я умею, не сомневайся. — Сомневаться в тебе — всё равно, что рыть себе могилу, — заявляет, прищурившись. — Где хочешь? Он совершает короткое движение головой, будто растягивает мышцы: — Почему в твоих вопросах всегда тройное дно? — Я даю людям выбор. Как в «Эффекте бабочки». У них всегда есть шанс изменить ход событий. Например, вместо годовой декларации заказать поход в горы. Ты вот, кстати, бывал на озере Морейн? — Какой уважающий себя канадец не побывал на самом знаменитом канадском озере? — Ну, вот представь, я тоже там отметилась. С клиентом. Просто однажды у него спросила: вместе или в одиночку? Я имела в виду доходы его будем сводить с расходами в режиме «вопрос-ответ», или мне сделать всё на своё усмотрение. Он ответил: я не хочу ехать в одиночку. Но никто из близких не соглашается. Друзья заняты, у жены свои интересы. Дети тоже сами по себе. Я ему говорю: «Что может быть слаще одиночества в самом сердце природы? Только ты и она — как в самый первый раз». Он задумался. Потом ответил «Ты». Мне понравился этот ответ. И мы съездили. Какое там самое глубокое в мире озеро? Байкал? Враньё. Самое глубокое в мире озеро — Лео. И в нём вода цвета зелёного чая. И чем дольше в него вглядываешься, тем шире раздвигаются его берега. Тем выше полёт орланов над его водами. Тем мощнее сила притяжения. — Я спрашиваю, глаза хочешь закапывать в туалете или можем вернуться на место? Положишь голову мне на колени, и я аккуратно всё сделаю. Он выходит из транса не сразу. Ему требуется на это время. — Лея… — Да? — Ты… умеешь… вводить в… гипноз? — А тебе это нужно? — Очень. — Умею. — Сможешь повторить? — Не уверена. Я не умею этим управлять. Всякий раз всё случается само по себе. Он кивает. — Давай на коленях. Я не двигаюсь с места и на его вопросительно застывший взгляд отвечаю: — Руки перед процедурой помою и приду. — Верно, — соглашается, улыбаясь. Глава четырнадцатая. Гипнотическая M83 — Hell Riders Лео снова садится у окна, я с краю. Он не спешит занимать горизонтальное положение, возможно, сомневается, возможно, не может преодолеть барьер «абсолютно чужие». А может, как и я, чувствует? Чувствует приближение «непреодолимого» и не спешит открывать ему двери? Я убираю все подлокотники и просто жду. И он опускается. Тяжёлый. Приятно тяжёлый и очень тёплый. Вначале он не смотрит на меня, немного нахмурен и сосредоточен на иллюминаторе. А когда решается взглянуть в глаза — это плен. Магия, из которой не просто вырваться. Не знаю, дышит ли он, но я каким-то чудом обхожусь без кислорода. От яркого света его зрачки сжимаются в точки. Сейчас он так близко, что я могу рассмотреть каждое волокно радужек, вкрапления серой и жёлтой краски в глубоком ярком изумруде. Цвет его глаз изумрудный с такого расстояния, а издалека — зелёный чай. Интересный эффект. Гипнотический. — Слушай, а можно поинтересоваться, сколько тебе лет? — стараюсь вернуть себя на бренную землю, вернее, в фюзеляж трансконтинентального аэробуса. — Двадцать… семь. — Врёшь. На вид старше. — Намного? — Лет на пять точно. Лео расслабляется и посмеивается, прикрывая глаза, словно от удовольствия: — Ты угадала: мне тридцать два. — Спасибо за честность, — киваю. — В обмен вручаю тебе свою: не вздумай со мной флиртовать — я ещё не достигла «возраста согласия». — Серьёзно?! — вскидывает свои тёмные брови. — У тебя красивые брови, — говорю. — Ты знал? Он тут же прижимает к правой пальцы: — Не то чтобы не знал… скорее, не задумывался. — Ну вот, теперь будешь знать: они ровные, не широкие и не узкие, в меру густые и не срастаются над переносицей. Хорошие такие мужские брови. Надёжные. — Брови могут быть надёжными? — Брови могут «транслировать» надёжность. Разве ты не знал? Каждая черта в облике человека несёт информационный код. Вот, например, твои глаза: я думала, они зелёные, а оказалось, нет! — Нет?! — Нет! Они непонятные! Как если бы они так и не определились, какими им быть: зелёными или синими, и поэтому они изумрудные. — Так… и какой из этого напрашивается вывод? — Очень прямой: ты человек, который всю жизнь себя ищет. Он смотрит. В глаза. Не отрываясь. А я добавляю: — Но суть в том, что отыскать себя можно только в другом человеке. Тихо. У нас тихо. Потому что я не слышу ни гула двигателей в крыльях нашего авиалайнера, ни даже отдалённого гомона утомлённых дальним перелётом пассажиров. Есть только глаза, застывшие в одном бесконечно глубоком взгляде. Настолько долгом, что кажется, будто время остановилось. — Я думал, ты старше, — внезапно говорит. — Плохо выгляжу? Лео едва заметно качает головой, отрицая моё предположение: - Ты выглядишь так, что дух захватывает… — он произносит каждое слово негромко, но чётко, обозначая их паузами. — А когда говоришь, осторожно дотрагиваешься до самых тонких струн души. И она начинает звучать. Silent Island — Let the dove fly home У меня нет слов, нет мыслей. Есть только ощущения. Много ощущений. Они несутся, обгоняя друг друга, слипаясь в желания: