— Нет, — перебивает Адама моя подруга. Во все глаза смотрю на неё, и сотни отрывков появляются в моей голове. Её рассказ о том, что она пережила с мужчиной, которого любила. О том, что он здесь. Приехал сюда, и они встречались. Слова Ника про то, что девушка Эла покончила с собой… Амалия это делала, но она жива. Чёрт. Всё складывается в единый пазл. Ами обманула нас, когда назвала его другим именем или же его вторым именем, о котором я не имела представления. То, как она специально обходила стороной клуб Ника и других тематиков, точно зная, что он именно там. И ничего мне не сказала. Ничего. — Я отозвала постановление суда пару месяцев назад, когда увидела Эла в Торонто. Я пошла в полицию и написала заявление, что подобные меры уже не требуются, и его передали в суд. Я подделала твою подпись, пап, подтверждающую, что ты согласен с этим решением, и запрет аннулировали. Он может ко мне подходить, — я шокирована не только словами Амалии, но и тем, что Эл не просто человек, который причинил Нику боль, он ещё и тот, от которого сходит с ума подруга. И если она узнает, что Николас наказывал его, то точно поступит так же, как я. Начнёт войну. Господи. До меня, наконец-то, доходит тот факт, о котором постоянно говорил Ник. — Дура, ты что натворила? Тебе мало того, что он сделал? Мало? Хочешь ещё? — Рычит Марк, дёргаясь в сторону сестры. — Прекрати, успокойся, — шепчу я. Наши с Ником взгляды пересекаются, и, похоже, он тоже явно был не в курсе отношений Эла и Амалии. — Не твоего ума дело, Марк. Не лезь туда, где тебе не рады, понял? Это я сама решила и готова ответить за своё решение. Я была виновата в том, что случилось. Я настроила всех вас против него и о многом солгала. Я врала вам, потому что была очень обижена на него и зла. Я подставила Эла из-за своего эгоизма и ревности. Это только моя вина, — подруга опускает голову, и мне так жаль её сейчас. Она боролась одна. Без поддержки. Без советов. Она всё переживала внутри. Нахожу её холодную руку и сжимаю. — Амалия, что ты натворила? — Шепчет Кэйтлин, падая на стул. — Я просто любила его, мам. Любила очень сильно и боялась, что он меня обманет. Я была дурой и совершила огромную ошибку, заставив всех вас ненавидеть его. Но всё было не так, как я рассказывала. Мне очень жаль, простите, но я ни в чём не раскаиваюсь. Наоборот, если бы я этого не сделала, то многого не поняла бы и не научилась правильно любить. Эл, прости меня. Я не хотела, чтобы всё так вышло. Прости, я, как и обещала, больше тебя не потревожу, не напишу и не приду к тебе, — лицо Адама сереет от слов дочери. — Да, я бегала за ним каждую свободную минуту. Я бегала, чтобы вернуть его. Я умоляла, угрожала и унижалась. Но я поняла, правда, поняла, что не нужна тебе. Я не хочу больше заставлять тебя испытывать чувство вины за то, что я пыталась покончить с жизнью. В этом виновата только я, а не ты, Эл. Прости меня, и ты можешь жить дальше. Клянусь, что больше ты меня не увидишь. Уходи, пожалуйста, мне и так тошно, — Ами всхлипывает, и я, по-моему, впервые вижу, чтобы она плакала. Плакала очень горько из-за боли и откровенного признания. Бросаю взгляд на Эла, сурово поджавшего губы. Боже, если бы я только знала. Если бы я хоть немного подумала и сложила мозаику из сказанных мне слов, то давно могла бы понять всё и, может быть, помочь им. А сейчас, когда вижу, как Ами плачет и вытирает слёзы, до боли сжимая мою руку и давая мне понять, что она едва может стоять и терпеть всё это, моё сердце разрывается от жалости и осознания, что я ничего не могу сделать. Ничего. Это конец. А видеть его очень страшно и больно. — Слышал, тебе сказали — уходи, — цедит Марк, нарушая тишину. — Да мне насрать на твои слова. Ох, простите, я же выругался. Я же не человек, а робот, который не умеет чувствовать, да? — Язвительно ухмыляется Эл. — Эл, хватит. Не надо, — Николас качает головой, и мужчина поворачивает к нему голову. — Что не надо? Бороться, как ты? Или любить? Ты не смог забыть её, а я почему должен? — Эл указывает на меня. — Так борись и люби. Отпусти вину, всё в твоих руках, Эл. Поверь мне, это страшно, но стоит того, — закусываю верхнюю губу, и в моих глазах скапливаются слёзы. Ник отпускает Марка и отталкивает его от себя. — А от тебя я уже устал. Приношу свои извинения, Адам, но вашему сыну порой не хватает хорошей взбучки за то, что считает себя слишком умным, ни черта не зная о том, что чувствуют другие. Да, Марк, закрой свой рот и сядь живо на стул. А если встанешь и хоть что-то скажешь, я тебе врежу. Займись своей жизнью, а свою сестру оставь в покое. Она взрослая девушка, умеющая отвечать за свои слова. Она чётко понимает то, где ошиблась и пыталась, настолько я понял, исправить свои ошибки. На это всегда должен даваться шанс. Любому человеку. На стул. Живо, я сказал, — Ник указывает Марку на стул, и тот, опуская голову, плюхается на него, как провинившийся мальчик. Я бы расхохоталась, если бы ситуация не была настолько критической. — Николас, а вы знакомы с Элишером? — Хмурится Адам. — Да, это мой друг. Мы давно работаем вместе, и если он причинил боль вашей дочери, то не со зла. А потому что он влюбился. Мужчины, правда? Мы не принимаем сразу наши чувства, а заставляем женщин страдать, считая, что нашу свободу отнимут. Но это ложь. Свобода — это миф, о котором все постоянно говорят. Это пустота. Это ничто. Быть любимым намного важнее, чем неизвестная никому свобода. Свобода от чего? От развращения личности? Так я развращён достаточно, как и Эл. А вот любви никогда не встречали. По крайней мере, я думал о ней иначе, пока не увидел её, — Николас берёт меня за руку и тянет к себе, отчего я отпускаю Амалию. — Это чертовски сложно любить кого-то, а особенно тебя. Но я не жалею, — улыбаюсь от его слов, и по моей щеке скатывается слеза. — И, вообще, я считаю, что вспоминать прошлое — грубейшая ошибка в жизни. Оно уже прошло. В нём было всякое: недопонимание, боль, страх, ощущение опасности, трусость, жестокость. Но сейчас настоящее, и нужно жить в нём, а не возвращаться туда, где уже давно всё похоронено, — обращаясь ко всем, говорит Ник. Боже, я им так горжусь. Тем, что он сказал всё это. Он тоже пытается помочь, как-то подтолкнув Эла рискнуть снова и увидеть Амалию, что на самом деле гораздо ценнее. — Предлагаю всё это обсудить позднее, дома. А сейчас закончить ужин, пока нас не выставили за дверь. Элишер, я прошу тебя уйти, в данный момент никто не готов к очередному несчастному случаю, — сдерживая свои эмоции, и это очень слышится, Адам указывает всем на стол и бросает на Эла взгляд, приказывающий исчезнуть. Он поступает сейчас как мой отец. Конечно, я понимаю, что случай с Амалией отличается от моего, и они многое пережили с ней в этих отношениях. Но я остаюсь на стороне подруги, считая, что Адам поступает неверно. — Нет, — категорично отрезает Эл. Его глаза блестят от такой уверенности, что я испуганно прижимаюсь к Нику, не зная, чего ждать дальше. — Хватит. Правда, хватит. Ты ушла от меня. Подожди, Адам, я вас всех выслушал. Я понял, что вы меня терпеть не можете, но мне плевать. Меня это больше не волнует. Я всю жизнь пытался поступать, как примерный мужчина. Отходил в сторону, отвергал, прощал и только слушал. Ты верно сказала, Мишель, нельзя быть трусом. Любовь этого не принимает. А я вот поступил, как самый настоящий трус. Я испугался. Я спрятался. Я дрожал от страха перед вот этой наглой, изворотливой и лживой девчонкой, — Эл указывает пальцем на Амалию, отчего она сильно бледнеет. — И ты меня бросила. Ты сказала, что я тебе не нужен. Ты меня любишь, но я тебе не нужен. Это, по-твоему, нормально? И ты даже не удосужилась сказать мне это в лицо, а лишь по телефону. По чёртовому телефону. Сначала изводишь меня, носишься по всему городу в разные вшивые клубы, а я за тобой, чтобы ты не натворила глупостей. С меня достаточно такого отношения, ты меня поняла? — Эл обходит стол и приближается к Амалии. — Ник, он её ударит… — Нет. Он сделает куда более интересную вещь. Вы с ней его допекли, — тихо смеясь, Николас, обнимая меня, отходит немного в сторону, освобождая место для Эла. С ужасом поворачиваю голову и сжимаю пальцами рубашку Ника. — Я не слышу тебя, Амалия. Ты меня поняла? — Рычит Эл. Подруга вздрагивает и быстро кивает. — Да. — И с этой минуты, нравится тебе или не нравится, но ты и шагу не ступишь без моего одобрения. Мне плевать, если меня посадят за растление малолетних, но ты сама кого угодно растлишь и сведёшь с ума, Амалия. Ты мне весь мозг вынесла. Ты сделала меня тупым и примитивным. Ты меня бросила. — Я не бросала. Я ушла, потому что тебе не нужна моя любовь. Я не хочу так, Эл. Я устала. Я тоже хочу быть любимой, и…я…думаешь, мне не больно? Мне очень больно. Это ты меня бросил, — обвинительно указывает на Эла Амалия. — Так я же тебя люблю, дура ты глупая. На кой чёрт мне сдалось прилетать сюда из своего дома, как ты думаешь? Бросать всё, менять всё и мотаться по всему городу за тобой, следить и желать придушить тебя от ревности? Из-за тебя. Я был безумно зол, но не мог позволить тебе снова изменять мне. И с кем? С каким-то мальчишкой, вульгарным и тупым, мальчишкой? Но уясни — он больше к тебе не подойдёт. Никогда. — Ты что, избил Джексона? — Шепчет Ами. — Нет, о-о-о, нет. Я его и пальцем не тронул, но он теперь знает, кто хозяин в доме. В моём доме. И ты принадлежишь мне. Только мне. Лишь я могу воздействовать на тебя и лупить тебя буду тоже я. Клянусь, я буду лупить тебя, если ты хоть раз скажешь мне по телефону, что уходишь и оставляешь меня. Я не хочу быть один, Амалия. И не представляю своей жизни без тебя. Я люблю тебя. И я долго решался на то, чтобы это сделать. Одна попытка у меня была неудачной, но я, надеюсь, что во второй раз мне повезло. Хотя бы в любви повезло, и я тоже стану счастливым. Я не буду завидовать своим друзьям за то, что они имели храбрость признать эту слабость. Я хочу тебя, и ты будешь моей. Ты уже моя. Я сейчас доступным языком выражаюсь? Я замечаю, что вокруг нас тишина. Все слушают. Все, кто находится в ресторане, повернулись в нашу сторону и наблюдают за этой сценой. — Да. Мне всё понятно. Но непонятно, что ты хочешь от меня, Эл? — Тихо отвечает Амалия. — А сейчас покажу. Наглядно, — мужчина расправляет плечи и немного подтягивает брюки. — О, Господи, — закрываю рот рукой, глядя, как Эл опускается на одно колено. — Надеюсь, что никто не против, — он достаёт из брюк коробочку и открывает её. — Я ношу его с собой очень давно. С того момента, когда я понял, что люблю тебя. Ещё в Оттаве купил его и всё не мог понять, зачем мне всё это дерьмо с тобой. А потом осознал, что я люблю. Ты заводишь меня с пол-оборота. Ты как спичка для топлива в моём сердце. Ты выйдешь за меня? Тейра в шоке от происходящего. Кэйтлин улыбается и едва сдерживает слёзы. — Да, я же должен был разрешения спросить, но обещаю, что воспитаю её. Она будет постоянно находиться под моим чутким контролем, — Эл поворачивается к родителям Ами. — Не от нас зависит это, Элишер. Раз Амалия взяла на себя ответственность, то именно она должна решить, что хочет и чего добивалась своими поступками. Правда, дорогой? — Кэйтлин поднимается и вглядывается в глаза мужа. Адам шумно вздыхает и слабо улыбается. — Правда. Решай, доченька, а мы поддержим любое твоё решение. А мой отец ударил меня. Избил меня… Опускаю голову и пытаюсь побороть воспоминания. Не время. Я прощаю, прощаю тебя, папа, за всё. Прощаю. Когда я поднимаю голову, то сразу же натыкаюсь на испуганный взгляд подруги. Киваю ей, давая понять, что она хотела этого. Вот. — Нет. Нет, я не согласна, потому что… потому что… — Назови хоть одну причину, Амалия. Одну-единственную и вескую причину, — перебивает её Эл. — Сейчас, только дай мне время, и я найду сотню причин, — огрызается подруга. — А времени нет. Ты сейчас же дашь мне свой положительный ответ, и я встану. У меня колено болит. — Ты что, приказываешь мне выйти за тебя замуж, Элишер?! — Точно. Видишь, ты прекрасно меня понимаешь. — Да ты… ты… ненавижу тебя! Ненавижу тебя! Да, я согласна! — Жмурюсь и смеюсь, когда подруга сдаётся. — Я же говорил, что он придумал изощрённую пытку для неё. Теперь он будет её воспитывать каждый божий день, — тихо произносит Ник. В ресторане взрываются аплодисменты, когда Амалия целует Эла. Что-то говорит ему, ударяет его по плечам. Боже мой, вот это стечение обстоятельств. Но прекрасное стечение обстоятельств. И, чёрт возьми, две мои подруги помолвлены. Меня ждёт ад. — Предлагаю оплатить заказ и поехать к нам, чтобы обсудить всё и отпраздновать. Амалия, ты меня в могилу сведёшь, — произносит Адам. — Элишер, добро пожаловать в семью, — улыбаясь, Кэйтлин подходит к ним и обнимает обоих. — Класс, мой кошмар наяву, — слышу недовольный голос Марка. — Я велел тебе закрыть рот и улыбаться. Не пытайся сейчас хоть что-то разрушить, — Ник рыкает на парня. — Я не мальчик… — А ведёшь себя, как мальчишка. Твоя сестра счастлива, и ты займись своим счастьем, — перебивает его Николас. — Почему ты меня не защищаешь? — Марк обиженно обращается ко мне. — Я с ним согласна. Ты задолбал. Ты так сильно увлечён нашими отношениями, что забыл о себе, Марк, — смеясь, говорю я. — О, Боже, Мишель! — Меня тянет в свою сторону Амалия и тычет в лицо кольцом с бриллиантом на её пальце. — Поздравляю… — Я выхожу замуж! Выхожу замуж за него! — Визжит подруга, прыгая на месте. — Круто… я… класс… — чёрт, я снова в сумасшедшем доме. Так громко. Слишком громко вокруг. Они все разговаривают, улыбаются и поздравляют друг друга.