— Я слушаю. Я немедленно требую объяснений, какого чёрта это было, — рычит Николас, отчего я заметно вздрагиваю. Глубоко вздыхаю и поворачиваюсь к нему. Он облокачивается ладонями о кухонный островок и испепеляет меня взглядом. Я тихо рассказываю ему о том, что мне сообщил Люк, пытаясь вспомнить все детали его встречи с моей матерью и Робертом. Как только я замолкаю, лицо Ника искажается гримасой такого пренебрежения ко мне и к моим словам, что это вызывает обиду. — И ты поверила? — Ехидно бросает он, качая головой. — Да, Люку нет смысла врать, Ник. Делать такой путь из Оттавы в Торонто и обратно, чтобы солгать. Зачем? Это даже для него неимоверно глупо, — киваю я. — А ему скучно стало, чёрт возьми! Он решил просто развлечься. И его никто не отчислял, он учится там же, куда я его и засунул, Мишель. Роберт в тюрьме по обвинению в нападении на тебя и сокрытии важных документов в моей корпорации. Это всё ложь, Мишель! Ложь, а ты ему поверила. Чёрт, что этому парню нужно ещё сделать, чтобы ты не была такой дурой! — Кричит Николас, снимая с себя пиджак и швыряя его на диван. — Я не дура, Холд. Люк хоть и оступился, но у него, как и у каждого из нас есть право на шанс измениться. Я надеюсь, что он воспользовался им. И я… — Надеешься? Шанс измениться? Серьёзно, Мишель? То есть со мной у тебя одни постулаты, а с твоим бывшим — другие, более щадящие? — Рычит он. — Нет, при чём здесь ты, Ник? Я говорю о том, что Люку бессмысленно врать о подобном, тем более, он знал мой адрес. А его не так просто найти без денег и связей, как у тебя, к примеру. Он мог его узнать только у моей матери. Ты просто не хочешь признать того факта, что люди тоже могут меняться, как и ты, как и я. Не все остаются подонками. У Люка хоть и обеспеченная семья, но не настолько, чтобы он катался туда-сюда без причины. И он не причинил мне вреда, хотя мог. Мы были одни, никто бы не помог мне, даже если бы я заорала. Если судить по твоим доводам, то Люк бессовестный негодяй, но я считаю, что он усвоил урок, и его слова правдивы. Его отчислили, и он работал всё это время. А работа даже из обезьяны сделала человека, — настаиваю я. — Мишель, я же всё это могу проверить, — прищуривается Ник. — Так проверь, что тебе мешает? Проверь, и тогда будем продолжать ругаться дальше из-за того, что я дура. Я признаю это сама. А пока у тебя нет аргументов против того, что Люк солгал, я буду с тобой спорить и доказывать его правоту, — киваю и упрямо поднимаю подбородок. Ник смеряет меня злым взглядом и достаёт мобильный. Он не сводит глаз с моего лица, пока звонит кому-то. — Мне нужна вся информация на Лукаса Шоу. Буквально вся. Где он работает и учится. С кем встречается. Где живёт. И где в данный момент находится. Мне она требуется немедленно, — чётко произносит он. — Хорошо, жду. — Пеняй на себя, Мишель, если то, что я видел, окажется тайным свиданием бывших влюблённых, а ты всё это выдумала сама, чтобы обмануть меня, — указывая на меня пальцем, цедит Ник. — О, Господи! Прекрати нести чушь, Николас! Это просто идиотизм! Какое свидание?! — Возмущённо повышаю голос и всплёскиваю руками. — Он трогал тебя. Он, чёрт возьми, трогал твоё лицо, и ты даже не убрала его руку. Ты позволила ему это, — рычит, наступая на меня. Открываю и закрываю рот, пытаясь это припомнить. — Я ничего не чувствовала. Вообще, ничего. Я была поражена тем, что он сказал мне, и даже не увидела сначала, что он поднял руку и дотронулся до меня, Ник. Я ни черта не ощутила, ясно? — Зло отвечаю я. — Не ощутила? Наверное, и тогда, когда он усыпил тебя, ты тоже даже не боролась. Да и в доме Роберта тебе тоже всё нравилось. Так, Мишель? — Ник, прекрати. Это уже глупо даже для тебя, — издаю стон и закатываю глаза из-за проявления ревности, которая затмевает в данный момент его разум. Идиотизм. — Он гладит тебя по щеке, Мишель, а ты это позволила. Ты не ударила его. Ты не оттолкнула его. А я верю своим глазам, и видел то, что тебе нравилось! — Откуда тебе знать, Ник, что мне нравится, а что нет? Ты что, мысли мои читаешь или сканируешь мой мозг? У тебя нет таких способностей, и, слава богу, они никогда не появятся, поэтому ты несёшь полный бред из-за того, что сейчас тебе нужно выместить на мне свою злость и раздражение, вот и выдумываешь всё это, — разворачиваюсь, чтобы пойти в спальню, но Николас хватает меня за локоть. — Ты останешься здесь. На моих глазах, пока я не получу информацию, после которой я не знаю, что с тобой сделаю. Я не понимаю, чего тебе не хватает со мной? Почему ты… — Да закрой уже свой рот, Николас Холд! Ты меня задолбал! — Кричу, перебивая его, и вырываю свою руку. — Ты сейчас обвиняешь меня в нелепости, которую сам же выдумал! Да, он дотронулся до меня, может быть, и погладил щёку, но я ни черта не ощутила, слышишь меня? Ни черта не чувствовала, потому что целый день была вся, как на иголках! Я даже не могла ничего делать, а потом встретила его с сообщением о том, что моя грёбаная мать решила вернуться в мою проклятую жизнь и испортить её снова! Как ты думаешь, что я в этот момент могла чувствовать, кроме страха? Нет! Я ничего! Повторяю, НИЧЕГО, не чувствовала! — Задыхаясь от крика, замолкаю и быстро дышу. — А вместо того, чтобы нормально вести диалог, ты начал орать на меня и обвинять в неверности, когда я тебе никогда не изменяла. Никогда. Даже с Дастином я не смогла этого сделать, хотя, может быть, это показало бы, насколько мужчины бывают нежными и чуткими, понимающими и немного, всего капельку, не безумными. Я сотню раз говорила, что люблю только тебя и не знаю, что ещё сделать, чтобы ты, наконец-то, в это поверил и никогда не сомневался во мне. Ревность — это нормально, но сейчас ты обвиняешь меня не только в какой-то глупой связи с Люком из-за одного прикосновения, которое даже не задержалось в моей памяти, но и в том, что я могла бы выдумать эту историю. Для чего мне это, Ник? Для того чтобы дальше пользоваться твоими деньгами, ты так это видишь? Только вот ты ошибаешься. Если бы я любила не именно тебя, а твои деньги, то ты бы уже остался с голой задницей, — тише добавляю я. Наступает тишина. Ник смотрит на меня такими глазами, словно я только что совершила убийство. Только вот именно он убивает меня морально, а я лишь защищаюсь. Телефон Ника вибрирует в его руке, и он переводит на него взгляд. Без слов садится на диван и просматривает, вероятно, сообщение от его людей насчёт Люка. — Что там? — Шепчу я, приближаясь к нему. Его лицо бесстрастно. Не понять или же меня, правда, обманули, или начнётся новый ад, который пошатнёт наши чувства вновь. Он прокручивает документы по экрану мобильного телефона и молчит. — Николас, скажи, что тебе прислали? — Поднимает на меня взгляд, а он холодный. Очень холодный и безумно пугает меня. Поднимаясь с дивана, Ник кому-то звонит. Он нервничает, бросает на меня взгляд, а затем снова набирает чей-то номер. — Роберта выпустили? — Спрашивает он. Господи, Люк не солгал, раз Ник в данный момент задаёт именно этот вопрос. — Почему мне не сказали? Почему никто не удосужился позвонить мне и сообщить об этом? — Кричит Ник, запуская пальцы в волосы. — Я не плачу тебе за то, чтобы ты думала. Я плачу за то, чтобы ты передавала мне все сообщения даже в моё отсутствие! — Кто и сколько? Нервно кусаю губу, пока ему отвечают. — Ты уволена, — Ник завершает звонок. — Блять! — Ник с силой швыряет мобильный об стену, отчего я испуганно отпрыгиваю, когда он разлетается на кусочки. — Чёрт возьми, — он падает на диван и сжимает руками голову. — Николас… что происходит? — Шепчу, опускаясь на колени и отрывая его ладони от головы. — Роберта выпустили под залог в двести тысяч при условии компенсации моей компании в размере пятисот тысяч. Мне никто не доложил об этом. Никто не сказал. Пока я был занят нашими отношениями, этот ублюдок уже два месяца находится на свободе, — цедит он. — А кто заплатил за него такие деньги, ведь по идее, на всё его имущество и счета должен был быть наложен арест, нет? — Шепчу я. — Твоя мать, Мишель. Она заплатила за него и отдала семьсот тысяч, чтобы его выпустили. Я не знаю, что сказать. Я просто сажусь на свои ноги и замираю, смотря в блестящие безмолвной яростью глаза Ника. — Сейчас мне следует встать и уйти. Встать и уйти. Оставить тебя, Мишель. Уйти, чтобы никто не причинил тебе вреда из-за меня. Я должен… — Нет… нет, ты не можешь так поступить со мной, — напугано шепчу я и беру его лицо в руки. — Нет, это и моя вина. Пусть она будет общей, Ник. Пожалуйста, не бросай меня… не бросай меня, прошу тебя. Останься со мной, и мы всё решим. Мы… мы что-то придумаем. И мы же предупреждены, верно? А если предупреждены, то уже в курсе того, что Роберт и моя мать спелись против нас с тобой. Они этого и хотят, понимаешь? Они спят и видят, как ты бросишь меня. Не бросай меня, прошу тебя… не бросай меня сейчас… — Крошка, — Ник притягивает меня к себе, а я плачу от страха, хватаясь за его рубашку. — Прости меня… я обезумел от ревности. Паршивый день был, а теперь ещё и это. Всё наваливается, и я хочу тебя защитить. Я обещал защищать тебя всегда, но без меня у тебя не было бы столько проблем, — шепчет он, целуя меня в волосы и крепче обнимая. — Они были бы, Николас. Были бы… а без тебя я не смогу. Не бросай меня… не уходи, — немного отодвигаюсь, и Ник вытирает мои слёзы подушечками больших пальцев. — Не бросай… не бросай меня… я люблю тебя… я не смогу без тебя… ты моя жизнь, Ник. Ты для меня — весь этот чёртов мир… ты… пожалуйста… — одними губами прошу его. — Мишель, — его губы касаются моих. А я дрожу, вся дрожу от страха из-за того, что он уйдёт, испугается за меня и решит за нас обоих, как будет лучше. Но это не лучше, а намного хуже. Я не хочу быть трусливой, но мне страшно. Он медленно целует меня, цепляясь за мои сухие губы, а я хватаю его за рубашку, притягивая ближе. — Не уходи, пожалуйста. Не оставляй меня, — шепчу я. — Это было бы разумно. — Для кого? Для тебя? Тебе будет легче без меня? — Смотрю на него затуманенным от слёз взглядом. — Нет, что ты. Нет, легче точно не будет. Но так я… Мишель, прости. Ты должна понимать, что это теперь очень опасно. Мне придётся посадить свою сестру, а потом заняться твоей матерью и Робертом. А виной всему я и то, что я теперь на слуху, как и мой банковский счёт. Из-за денег, Мишель. Всё только из-за денег, — он гладит пальцами моё лицо. — Мне плевать, что со всеми ними будет, но ты не можешь бросить меня. Ты не можешь уйти, ты покажешь мне, что не готов бороться за меня, а я готова. Клянусь, Николас, я готова на всё. Буквально на всё, я не хочу больше страдать без тебя. Я не хочу… я не выдержу. Я…я… — Всё, не плачь. Я запаниковал. Я тоже человек, Мишель. Всего лишь человек, и я боюсь, что тебе причинят боль из-за меня. Не надо. Не плачь. Я здесь, — Николас поднимает меня с пола и сажает на свои колени. Покачивает на них и обнимает, целуя в шею. Так мы и сидим. Я крепко его держу, а он прижимается к моей шее приоткрытыми губами и опаляет своим дыханием кожу, зажигая собой моё сердце. Заставляет биться. Даёт смысл жить. — И всё же ты такая дурочка у меня, — шепчет он. — Что? — Недоумённо отстраняюсь от Ника. — Ночь. Тихий район. Ты наедине с парнем, который не так давно усыпил тебя и отдал в руки Роберта. Дурочка. Ты должна кричать, вопить, орать в такой ситуации, а не стоять и разговаривать в темноте, — заправляет прядь волос за ухо, а я обиженно выпячиваю нижнюю губу. — Если бы я вопила, то вряд ли бы Люк что-то сказал, — замечаю я. — Плевать. Обещай мне, что в следующий раз, если произойдёт что-то подобное, то будешь убегать и кричать. Всё что угодно кричи, но никогда не оставайся в темноте одна без меня. Поняла меня, Мишель? — Да. — Хорошо. Мне нужно спуститься вниз и попросить Майкла привезти новый телефон. Ты пока приготовь себе что-то поесть, ладно? Ты не ела, я прав? — Николас пересаживает меня на диван. — Я не хочу есть. Правда, я сейчас настолько перенервничала, что о еде и думать не могу. Посмотри, меня даже трясёт, — выставляю руки, подтверждая свои слова. — Тогда прими душ или выпей какое-то успокоительное или чай. Я не знаю. Мне надо поговорить с Майклом и с охраной. Теперь у тебя будет охрана, Мишель, и без каких-либо возражений. Ты их не заметишь, но они будут рядом.