— Хорошо танцуешь, — говорю я. — Вот мне бы так. Он загадочно улыбается, но ничего не говорит. Думает о ней, о миссис Робинсон, женщине, учившей его танцевать и… трахаться. Давненько я ее не вспоминала, наверное, со дня рождения Кристиана. Насколько мне известно, деловых отношений они больше не поддерживают. Та еще училка, с неохотой признаю я. Он снова роняет меня, но подхватывает и целует в губы. — Мне будет недоставать твоей любви, — повторяю я вслед за сладкоголосым певцом. — А мне еще больше, — говорит он и снова кружит меня по комнате, а у меня от его слов кружится голова. Песня кончается, и Кристиан смотрит на меня сверху. Глаза его уже не смеются — они темны и полны желания. Я не могу дышать. — Пойдем в постель? — шепчет он с такой надеждой и мольбой, что у меня разрывается сердце. «Ты ведь уже получил мое согласие на все две с половиной недели назад», — хочется сказать мне. Но я знаю: это он так извиняется и хочет еще раз убедиться, что после недавней ссоры у нас все в порядке. Я просыпаюсь. В иллюминаторы светит солнце, по потолку прыгают, отскакивая от воды, солнечные зайчики. Кристиана не видно. Я с улыбкой потягиваюсь. Я готова терпеть секс-наказание хоть каждый день, если за ним следует секс-макияж. Решить, что из этого мне нравится больше, не так-то просто. Поднимаюсь и иду в ванную. Открываю дверь — Кристиан стоит перед зеркалом, голый, если не считать полотенца на поясе, и бреется. Он поворачивается и улыбается, ничуть не смущенный моим вмешательством. Я уже знаю, что Кристиан, когда остается один, никогда не запирает двери. Наверняка у этого существует объяснение, но копаться в еще одной тайне у меня нет ни малейшего желания. — Доброе утро, миссис Грей, — говорит он, излучая благодушие. — И вам доброе утро. Мне нравится наблюдать за ним в такие моменты, смотреть, как он поднимает и выдвигает вперед подбородок, как выбривает его расчетливыми, длинными движениями. Я ловлю себя на том, что бессознательно подражаю ему: оттягиваю вниз верхнюю губу, провожу пальцем под носом. Он поворачивается — одна половина лица еще покрыта мыльной пеной — и подмигивает. — Нравится? Ох, Кристиан, я могла бы любоваться тобой часами! — Одно из моих любимых занятий, — признаюсь я, и он, наклоняясь, быстро целует меня, оставляя на щеке пятнышко пены. — Еще разок, а? — грозно шепчет Кристиан, поднимая бритву. Я поджимаю губы, нарочно хмурюсь. — В следующий раз воспользуюсь воском. Вспоминаю, как он обрадовался в Лондоне, когда узнал, что я из любопытства сбрила волосы на лобке. Разумеется, я сделала это не в полном соответствии с высокими стандартами Мистера Точность… — Ты что, черт возьми, наделала? — восклицает Кристиан, и на лице его появляется выражение то ли ужаса, то ли любопытства. Он садится на кровати в нашем номере в отеле «Браун», возле Пиккадилли, включает прикроватный свет и, раскрыв рот, таращится на меня. Должно быть, уже около полуночи. Я краснею, становясь одного цвета с простынями в его игровой комнате, и пытаюсь натянуть пониже атласную сорочку. Кристиан хватает меня за руку. — Ана! — Я… э… побрилась. — Вижу. Но зачем? — Он расплывается в широкой, от уха до уха, ухмылке. Сгорая от стыда, отворачиваюсь, закрываю лицо ладонями. И чего я так смущаюсь? — Эй, — Кристиан бережно отнимает мою руку. — Не прячься. — Он кусает губу, чтобы не рассмеяться. — Расскажи. Зачем? — В его глазах прыгают веселые искорки. Не понимаю, что тут такого забавного? — Перестань надо мной смеяться. — Я не над тобой смеюсь. Извини. Мне просто весело. — А… — Так зачем? Я вздыхаю. — Утром, когда ты уехал на свою встречу, я принимала душ и вспоминала все твои правила. Кристиан моргает. Ему уже не до веселья, в глазах настороженность. — Я вспоминала их по одному, раздумывала, а потом вспомнила тот салон красоты и решила, что тебе это должно понравиться. Воспользоваться воском смелости не хватило… — Мой голос падает до шепота. Кристиан смотрит на меня, и глаза у него блестят, но не от радости — от любви. — Ох, Ана… — Он наклоняется и нежно целует меня в губы. — С тобой не соскучишься. Полагаю, я просто обязан провести детальную инспекцию ваших творений, миссис Грей. — Что? Нет. — Он, наверное, шутит! Я укрываюсь, защищая свою прореженную полянку. — Вот только этого не надо. Кристиан разводит мои руки, прижимает их к бокам и смотрит мне между ног. Таким взглядом можно разжечь костер, но прежде, чем я успеваю вспыхнуть, он наклоняется и скользит губами по моему голому животу, сверху вниз… и еще ниже. Я ерзаю, пытаюсь увернуться, но в конце концов покоряюсь судьбе. — Ну, что у нас здесь? — Он оставляет поцелуй там, где еще утром были лобковые волосы, и трется о голую кожу колючим подбородком. — Ай! — восклицаю я. Да… ощущения те еще. Кристиан бросает на меня похотливый взгляд. — По-моему, ты кое-что пропустила. — Он тянет губами оставшиеся волоски. — О… Черт, — бормочу я, надеясь хотя бы так положить конец этому придирчивому осмотру. — Есть идея. — Он вскакивает, голый, с постели и устремляется в ванную. Что еще у него на уме? Кристиан возвращается через несколько секунд со стаканом воды, моей бритвой, своей кисточкой, мылом и полотенцем. Воду, кисточку, мыло и бритву он оставляет на прикроватном столике и, держа полотенце, смотрит на меня. «О нет!» — Мое подсознание отбрасывает полное собрание сочинений Чарльза Диккенса, вскакивает с кресла и, подбоченясь, принимает решительную позу. — Нет. Нет. Нет. — Миссис Грей, каждую работу следует делать хорошо. Раздвиньте бедра. — Его серые глаза напоминают летнее предгрозовое небо. — Я не позволю, чтобы ты меня брил. Он склоняет голову набок. — Почему еще? Я заливаюсь краской. Ну неужели непонятно? — Потому что… Это слишком… — Слишком интимно? — шепчет он. — Но ты же знаешь, именно интимности я и желаю. К тому же после того, что мы с тобой делали, такая щепетильность представляется излишней. И уж эту часть твоего тела я знаю лучше тебя. Я смотрю на него с изумлением. Какая потрясающая самоуверенность. То есть… да, он прав, но все равно. — Это… это неправильно! — Получается жалобно и чопорно. — Ты не права, это круто. Круто? Вот как? — Так тебя это заводит? — изумленно спрашиваю я. Кристиан фыркает. — А ты разве не видишь? — Он выразительно указывает взглядом на убедительное доказательство своей правоты. — Хочу побрить тебя. Какого черта?! Я откидываюсь на спину, закрываю глаза ладонью — только бы не смотреть. — Если тебе будет приятно, валяй. Ты такой чудной. — Я приподнимаю бедра, и Кристиан просовывает под меня полотенце. Потом разводит мне ноги и сам устраивается между ними. Постель проседает под его весом. — Вообще-то, я бы предпочел тебя связать. — Обещаю не дергаться. — Хорошо. Он водит намыленной кисточкой там, внизу, и у меня захватывает дух. Вода горячая, и я невольно поеживаюсь. Щекотно… но и приятно. — Не шевелись, — укоризненно бормочет Кристиан, обмакивая кисточку. — Или я все-таки тебя свяжу, — добавляет он с угрозой, и по спине у меня разбегается восхитительный холодок.