– Во славу российского оружия!! Зал сразу разразился криками: – Виват! Ура! Слава! В этот момент к нашему столу подошел официант с подносом, на котором стояла бутылка коньяка и шампанское: – С нижайшим поклоном от ресторана. Изволите принять? При виде его фон Клюге насмешливо буркнул: – Началось. Ставьте. После того как бутылки утвердились на столе, официант поинтересовался: – Господам горячее сейчас нести или еще подождать? – Несите, – теперь уже ему ответил подполковник. Только мы успели выпить, как появился другой официант, неся на подносе коньяк, шампанское, фрукты и шоколад. – От благодарного купечества! – торжественно провозгласил официант. Спустя пять минут нам принесли еще один такой поднос, но теперь от благодарных горожан. Официанту пришлось немало потрудиться, чтобы установить на столе новое пополнение из бутылок и тарелок. Вечер прошел, не считая инцидента с бандитами, легко и весело. Публика лихо и возбужденно веселилась, избавляясь от остатков страха и напряжения. После того как певица спела какой-то сентиментальный романс и публика какое-то время запивала вином и водкой нахлынувшие на них чувства, вдруг неожиданно откуда-то появилась гармошка, и какой-то молодой купец пустился в пляс со свистом и присядкой под залихватские выкрики подвыпившей публики. Когда мы собрались уходить и подозвали официанта, вместо него неожиданно пришел метрдотель: – Оплачивать ничего не надо. Все за счет заведения. Я рад, что вам у нас понравилось, господа. Вы всегда будете у нас желанным гостем, господин поручик. Когда мы вышли из ресторана, то ни трупов, ни каких других следов побоища уже не было, только невдалеке стоял усиленный немецкий конный патруль, состоящий из офицера и шести солдат. Меня уже проинформировали, что германское командование отказалось брать на себя какие-либо полицейские функции, ограничившись только военными патрулями на улицах да охраной государственных учреждений. Не успели мы спуститься со ступеней, как подъехала пролетка: – Куда изволим ехать, ваши благородия? Никто не успел ничего сказать, как девушка обратилась к подполковнику и барону: – Господа, вы езжайте. Меня проводит Вадим Андреевич. Она повернулась ко мне: – Надеюсь, поручик, вы не против моей компании? – Что вы! Это честь для меня, Надежда Михайловна. Не успели офицеры отъехать, как мы сели в следующую пролетку. Извозчик обернулся: – Куда изволите? Добрались мы до ее квартиры за десять минут неспешной езды, зато раздевались быстро, начали еще в прихожей. Столько неистовой страсти в женщине я даже и не упомню, хотя много чего разного было в моей той жизни. У Нади было мало опыта, зато чувственности и сексуальной энергии хватало с избытком, да и у меня было желания хоть отбавляй, поэтому мы заснули за два часа до рассвета. Когда около восьми часов я поднялся и начал собираться, только тогда девушка соизволила приоткрыть глаза и сонным голосом сказать: – Все было просто чудесно, Вадим. Поцелуй меня. Я наклонился, поцеловал ее. – Иди, я еще посплю. Встретимся, как договорились, милый. Хорошо? – Хорошо. У Ватрушева было хмурое и помятое лицо. Судя по всему, плохо спал или… много пил. – Что с билетами? – не здороваясь, спросил он недовольным голосом, сразу как зашел в кабинет. – С билетами все хорошо, Владимир Тимофеевич, вот только с отправкой пока неясно. Скажут ближе к отходу, – вскочив со своего места, отчитался перед хозяином «сыщик». «Казака» почему-то сегодня не было. Проигнорировать своего хозяина он никак не мог, а значит, тот был в курсе отсутствия своего человека. – Что вы мне скажете, поручик? – спросил уже меня Ватрушев, садясь в хозяйское кресло за письменным столом. – После нашего с вами разговора у меня будет разговор с людьми, которые, возможно, мне помогут попасть в Царицын. – От дочки нет никаких вестей, – ровно и отстраненно сообщил нам Владимир Тимофеевич, – поэтому я решаю так. Ты, Василий Петрович вместе с Гордеем едете поездом, а ты, поручик, едешь в Царицын, как и решили ранее. – Владимир Тимофеевич, а ежели поезд сейчас не пойдет? – подал голос «сыщик». – Значит, сами что-либо придумаете! Мне надо, чтобы вы свою работу выполнили, а как будете ее делать, не мое дело! Гордей где?! Братьев встречает? – Да, встречает. Мы с ним договорились в час на вокзале под часами встретиться. Что передать изволите? – Если какие новости будут, человека пришлю. Идите. Мы только поднялись с «сыщиком» со своих мест, как дверь открылась и появился слуга. – Владимир Тимофеевич, к вам там пришли. Сказали, что им это время назначено. – Точно! Я и забыл! Поручик, это тебе напарник. С ним поедешь. Палыч, зови его сюда. – Так я пошел? – поинтересовался бывший полицейский агент. – Иди уж, иди. Спустя несколько минут в кабинет быстрым и в то же время мягким шагом вошел казак, лет тридцати, в офицерской форме, но без погон. Скользнул по мне внимательным и цепким взглядом, потом перевел взгляд на Ватрушева: – Здравствуйте, господа. Бывший хорунжий Шестого Донского казачьего генерала Краснощекова полка Никитин Владимир Васильевич. – Беклемишев Вадим Андреевич. Поручик, – представился я своему будущему напарнику. – Почему бывший? – Присягу я давал государю, который ныне отрекся, так что теперь я – свободный казак. Вот только вольному казаку надо пить да есть, поэтому оказался здесь. О вас, Владимир Тимофеевич, наслышан от Гордея, он же мне и рассказал про вашу беду. – С оплатой, вольный казак, я тебя не обижу. Задача стоит такая: вернуть мне мою дочь, которая сейчас находится в Москве. Поедешь вместе с поручиком, а сейчас говори, что тебе для этого надо. Договорившись с хорунжим о встрече и выйдя из особняка Ватрушева, я поехал на встречу с подполковником. О содержании будущего разговора я уже догадывался. Скорее всего, подполковник попытается завербовать меня и использовать в качестве разведчика или боевика в Царицыне. Частично это подтвердила Надя, которая должна была ехать в Царицын с особым заданием. Ее отъезд откладывался как раз из-за напарника, который в последний момент не смог поехать, а я раз! – и нарисовался, весь из себя такой мужественный и смелый! Именно поэтому был устроен этот вечер в ресторане, ну а потом была ночь, полная страсти. Бандитский налет не был частью проверки, но при этом отлично в нее вписался, подтвердив слова барона о хладнокровном и метком стрелке, что заставило подполковника всерьез задуматься об использовании поручика на поприще разведки. Глава 6 Наш разговор состоялся в скудно обставленной комнате, которую я называл для себя «допросной». – Я знаю, что у вас, Вадим Андреевич, есть определенные обязательства перед Татьяной Ватрушевой и ее отцом, но при этом мне хотелось бы, чтобы вы внимательно меня выслушали. Говорить про офицерскую честь и ваш долг перед Отчизной не буду. Михаил Генрихович дал вам хорошую рекомендацию, к тому же я сам успел убедиться, что вы человек самых решительных действий. Вот именно поэтому я хотел бы предложить вам принять участие в нашей тайной деятельности в Царицыне. Насколько мне известно, вы будете должны ждать появления девушки в Царицыне, а уже потом переправить ее к отцу. То есть какое-то время вы просто, ничего не делая, будете ждать, но при этом вы могли бы помочь нам в войне с красной нечистью. Как вы на это смотрите? – За двумя зайцами погонишься – ни одного не догонишь. Меня могут просто пристрелить во время выполнения вашего задания, и девушка останется одна в городе, в котором со дня на день могут начаться военные действия. Или что-то пойдет не так в вашей тайной операции и мне придется скрываться. Как в этом случае я смогу помочь Тане? Да мало ли чего может произойти, Николай Степанович? – Если я вас правильно понял, то вы отказываетесь нам помочь? – Не совсем так. Встречаться с кем-либо, а затем выполнять чьи-то поручения – не буду, но если у меня будет возможность осуществить диверсию или нечто подобное, можете на меня рассчитывать. Подполковник удивленно посмотрел на меня, потом какое-то время думал и, наконец, спросил: – У вас что, есть опыт в подобных делах? Это был ожидаемый вопрос, поэтому я ответил быстро и лаконично: – Есть. Подполковник снова задумался, при этом несколько раз пригладил свои усы, что было явным признаком сомнений, когда человек не знает, как поступить. Похоже, он все еще не мог понять, что за человек такой этот поручик. После хладнокровного расстрела бандитов в ресторане Стешин мог поверить в любые способности этого человека и даже в то, что до сих пор вызывало у него сомнение: планирование и осуществление операции по уничтожению банды в сто клинков. Контрразведчик не сомневался в надежности поручика, он просто хотел понять: кто этот умный, жесткий и решительный человек? Ну, не тянул он на роль простого поручика артиллериста и все тут! – Хорошо, Вадим Андреевич. О задачах, которые я перед вами поставлю, скажу позже, так как мне их еще надо сформулировать, а теперь я вам расскажу об обстановке в Царицыне. Как оказалось, до приезда Сталина в городе был довольно мягкий режим, при котором большевистская власть уживалась с эсерами, меньшевиками и остальными партиями. Процветала свободная торговля. Впрочем, гадать о подобном благополучии не приходилось: все это давала свободная торговля хлебом. В обмен на хлеб в Царицын шел различный товар из Ростова, рыба – из Астрахани, нефть – с Кавказа. С приездом Сталина все изменилось. Во всех частных лавочках на витринах остались лишь гуталин, повидло и горчица. Весь запас товаров и продуктов, что были завезены ранее в обмен на хлеб, одним махом был сметен жителями и беженцами. В городе увеличилось число военных патрулей, а значит, участились проверки документов. На заводах стали организовываться боевые дружины. После того как большевики очередными декретами за всеми обывателями закрепили трудовую повинность, а также ввели карточную систему, из города стали уезжать люди, а в первую очередь беженцы, которые временно остановились в городе. Теперь помимо хлебных карточек у горожан осталась еще одна возможность достать продовольствие – субботние и воскресные рынки, на которые в город съезжались окрестные крестьяне. Материя, иголки, фитили для керосинок, сам керосин и прочие товары менялись на муку, сало, крупы и яйца. Естественно, спекуляция приняла такие крупные размеры, что большевики только разводили руками, но сделать ничего не могли. Кроме общей информации я получил сведения о первых лицах городской власти, а также краткие, но исчерпывающие характеристики по высшему командному составу армии и городской ЧК. Собрать такие данные могли только люди, которые работали у большевиков, причем явно не на рядовых должностях. Мое предположение нашло подтверждение, когда мы заговорили о документах, которые мог мне предложить контрразведчик. Оказалось, что у него есть несколько образцов бланков, а также полтора десятка чистых листов с синими печатями царицынской ЧК, поэтому я попросил подполковника сделать мне бумагу чекиста.