Я говорю: — Ну так хорошо же. Красиво. На фортепиано будет играть. А они между собой поговорили, и мать его серьезно так говорит: — Но у нас у всех короткие пальцы. И я смотрю — точно, у всех короткие. Он пошел делать тест ДНК. Оказалось, ребенок не его». 96. Измена меняет всё Я помню свою первую измену. Как это случилось? Ну как это случается. Сначала вы смотрите друг на друга чуть дольше, чем это принято. Выбор сделан, и есть контакт — игра началась. Потом вы как-то выделяете друг друга в пространстве — положением тела, жестами, взаимодействием. Вы подтверждаете второму взаимность выбора. В принципе, уже тут мог бы войти адвокат и пристрелить вас обоих, так как на самом деле всё уже произошло. Серьезно: я всегда знаю, что если я тут — всё уже случилось. Если я сделала это в своей голове — это произойдет. Потом вы «случайно» остаетесь вдвоем (неважно — вдвоем за занавеской, за дверью, в коридоре, за деревом), и вас срывает. Чаще всего (кроме исключений с «двойной ложью», когда обманывают и того, кому изменяют, и того, с кем) оба участника измены знают, что поступают «плохо». И я знала. Когда я вышла из дома, то ожидала, что вместо асфальта у меня под ногами окажется кипящая лава, огонь и черти уже тянут свои лапы, — мир рухнул, жизнь моя кончена, я — в персональном аду, но, знаете, что? Солнце светило, птицы пели, машины ехали, люди шли по своим делам. Я сделала шаг — асфальт под моим ботинком не разверзся. «Вот это да, — подумала я. — Удивительно. Мир на том же месте. Навстречу мне идут люди. Они не знают! Никто не знает, что я — самый ужасный человек на земле! Вот это да!» Прошло время, прежде чем он узнал. На дискотеке в клубе один мальчик увидел меня с другим и сказал третьему. Я могла бы соврать, что этого не было. Я могла бы сказать, что он ошибся. Я могла бы придумать, что это просто друг, и поцелуи ему показались, и мы вообще всегда так танцуем. Я ничего из этого не сделала. Мальчик стоял в подъезде, смотрел на меня и повторял одно единственное слово: — Почему. Это не был даже вопрос. Просто слово. Он сжимал губы, он раскачивался, он мотал головой. Он ударил стену кулаком, а это был очень сдержанный мальчик. Я не сводила с него глаз — смотрела завороженно, как в кино случайный убийца смотрит на жертву. Как дети смотрят на разбившуюся птицу. Я впервые видела это: Р — разочарование. *** Привет! Сегодня 16 мая, я пишу тебе из самолета Москва — Казань. Вчера была на свидании N102, с бывшим мужем Ваней. Он рассказал, как не смог принять полиаморию, хотя любил. Я рассказала, как и я не смогла. Прошлой осенью я встретила человека, который оказался свободнее меня (ага). Я уже писала тебе, как веточка хлопка торчала у меня из ключицы. Но не писала, как я лежала в воде и не понимала, что остыла вода. Как ночью он сказал: «Я люблю тебя», а утром: «Извини, если это было слишком». Как он учил меня любви в моменте, без истории и перспективы. Как он говорил: — Если ты пойдешь на свидание, и тебе будет хорошо, и ты захочешь продолжения — продолжай. Будь свободна в том, чтобы быть счастливой. «Вот это да, — думала я. — Впервые я встречаю человека, который говорит мне такое». Как он переживал, когда ему показалось, что на свидании с другим мне захотелось продолжения. Как он проверял чат каждые две минуты и смотрел на часы. Как он просил меня признаться и сказать правду. Как я не могла признаться, потому что мне было не в чем. Как потом он говорил мне: «Приходила О. Мы валялись, разговаривали, было так хорошо. Я думаю, я хотел бы быть ближе». Как я отвечала ему: «Я так не умею, но нет никакого способа научиться, кроме как давай попробуем, давай я научусь». Как он приучал меня к этой мысли, готовил, вёл. Как он привел. Как я приняла. Как я думала: «Ему хорошо. Не этого ли я хотела? Не должна ли я радоваться»? Как у меня почти получилось. Как я смотрела их фотографии с общих событий. Как я пошла на другое свидание. Как другой мужчина сказал мне: «Я хотел бы быть честным с тобой. Сегодня я встречаюсь с женщиной, единственной, которой говорил “люблю”». Как меня сорвало и как я его остановила, а потом остановила того, второго. Как я почувствовала себя женщиной, с которой говорят о других женщинах. Как я поняла, что не хочу быть такой. Как я разозлилась, а злость для меня — чувство за гранью отчаяния. Как написала текст «Мудрость как наебательство». Как я решила, что полиамория не для меня) Как я поняла, что не чувствую себя достаточно свободной для этого))) *** На неделе я провела время с друзьями — это близкие мне парни, оба два. Отношения у нас платонические: в них нет сексуальности, но есть крепкая связь, которая переживает всё и не перестает. Мы проснулись, позавтракали и стали заниматься своими делами: я совещалась по скайпу, Вова отвечал на письма, Глеб сидел в ноутбуке за столом. Я смотрела на них и думала: вот они, мои друзья, люди, которые меня любят, и я люблю, которые меня защищают, поддерживают, с которыми мы ржем и плачем, делаем важное и глупости. Ведь когда у кого-то из них был секс, я не ревную их — я радуюсь. Выходит, за друга ты рад, а за «своего человека» — нет. Другу можно, а тому — нет, нельзя. Откуда, почему? *** Агния, 32 года, двое детей, муж, благополучие и успех: «Понимаешь, если бы я знала, что вот мой муж, у него будет просто с кем-то другим для разнообразия и остроты ощущений секс, и ему будет хорошо, а потом он вернется ко мне, и у нас будет всё хорошо, то ведь не вопрос. Ведь не сам же по себе страшен факт сексуальной связи. Но вдруг эта связь будет развиваться, расти и заменит, вытеснит нашу?» 97. Я на Камчатке, у меня +9 часов к твоему времени, и интернет только в кафе. Ветер адский, сносит младенцев и малолитражные автомобили. Город похож на декорации к «Левиафану» или к «Географ глобус пропил». Из еды — краб. Из мужиков — одни рыбаки (может быть, стоит довериться миру — и вот оно счастье мое). Видела пару хипстеров в единственном дизайнерском магазине на весь полуостров, в принципе могу их усыновить. Инспектор местного заповедника Дарья Михална рекомендовала бар с заезжими женихами (даже не знаю). ДАЖЕ НЕ ЗНАЮ. *** Океан тихий, а я — нет. *** Купила розовый купальник, пришла в ночной бассейн «Фламинго». Потом расскажу. *** Специфический контингент. На Камчатке полно военных, но их не видно: они на секретных базах. Например, они на секретной базе «Огонек», что заставляет воображать о них лучшее (+ недоступность = идеальное страдание). Еще на Камчатке есть научные сотрудники, но их не видно: они в заповедниках изучают фауну и флору. Например, они заметили, что птица зимородок ныряет в воду на скорости и не разрушается, а японский скоростной поезд мчится вперед и разрушается. Они сделали ему носик, как у зимородка, — и тип-топ! Называется бибиомимикри, но это не точно. Еще на Камчатке есть бизнесмены, но их не видно: они заняты делом — возделывают кожу лосося. Серьезно, а не как рыбий мех. Мне сказал это очень уважаемый и женатый человек. *** В бассейн сходила почем зря. Такой стресс — быть женщиной в розовом купальнике. Единственной женщиной в ночном бассейне «Фламинго», я имею в виду. А, еще забыла рассказать. Я на днях в Казани с водителем UBER ввела феминистический тон (как зеркало на гендерное неравенство), и он два раза на меня оглянулся и смотрел внимательно. Я ему говорю: «На дорогу смотрите, пожалуйста», — а он отвечает: «ОК, сэр». *** Оставаться на Камчатке или что? Дальше лететь? *** Знаете, что? Улыбка бортпроводницы работает. Я иду, у меня сто пакетов ручной клади, краб папе, икра себе, книги, ноутбук, рюкзачок, косметичка, я со всем этим скарбом, улетать вообще-то не очень хочу, люди тоже не очень все ласковые, все всё несут (и еще с детьми), автобус дурацкий, а не рукав, и мы входим на борт, и тут ОНА УЛЫБАЕТСЯ. И она так красиво улыбается, и глаза ее тоже улыбаются, и я улыбаюсь, и дяденька, и тетенька с коляской, и тот мрачный чувак тоже. Потом еще подошла, забрала у меня краба в холодильник, ведь 9 часов лететь («Только не забудьте») и говорит: «Первый раз на Камчатке? Я тоже первый раз. Из окна гостиницы видела горы — такая красота». Я смотрю не нее и думаю: «Сама ты такая красота». «Аэрофлот», рейс SU6486. Как вы проголосовали, так я и сделала — улетаю. 98. Мне не больно «Чувства – это всегда боль», – сказал мне человек, которого я любила. По старым фотографиям я помню, с кем была несчастна в тот момент времени. Подлое свойство памяти «забывать плохое» я уравновешиваю творчески: записываю. Не просто в толстую книгу мести (на 29-ю страницу), а в тексты, которые потом становятся чем-то — например, книгой. Я открываю фото профиля на своей странице в Фейсбуке. Если листать не вперед, а назад — увидишь всё с самого начала. Ну как с самого. Свайп влево — первое фото. Июнь 2009 года. Я в редакции проекта «Сноб» — мы только что запустили обновленный сайт. У нас очень крутой офис на Арме — два этажа, лофт, бетон, кирпич. Сайт тоже получился отлично (до сих пор выглядит так, как сделали). За время работы над ним (год) в аду сгорела (тут не видно) большая часть меня, и мои друзья перестали писать мне — потому что я никогда не отвечаю. Зато видно другое: я влюблена. Он старше ровно на двадцать лет. Такой красивый во всех смыслах человек. Над полом летала, не шла. Каждое утро на работу как на праздник — а через неделю он исчез (уволился, что-то там не сложилось). Когда я упала (многооскольчатый перелом со смещением в суставы), он мне в больницу пластырь никотиновый привозил, цветы, книги (хорошие книги). Он в палату входил — тетки переставали разговаривать, замирали. Потом — как выписали, отвез меня домой. Медленно со мной по улице ходил. Потом — покупал краски, чтобы я рисовала. И вот скоро год, как мы видимся каждый день. В целом я счастлива почти во всем, кроме одного: он женат, мы только друзья. На фото — лето, и у меня есть план, сбыться которому не суждено. Скоро он скажет: — Извини, я буду уходить, а ты держись. И он уйдет (потому что он порядочный мужчина), и я буду держаться — преимущественно за воздух (очень хорошая опора) и (иногда) за других людей. Я стану запихивать их в дыру у себя в груди, чтобы не чувствовать пустоту. Хотя если бы (как известно) я оставила ее пустой, то во время бега раздавался бы классный свистящий звук. *** Свайп влево. Я в декольтированном платье (dressed to kill). Фото сделано, чтобы отправить ему в ММС (не было мессенджеров, мы слали друг другу карточки в сообщения, и это было дороже, чем просто текст, — в обоих смыслах). Осень еще не наступила, он не ушел — всё хорошо. *** Свайп влево. Май 2010 года — я всё еще люблю его. Я ему пишу, иногда звоню, хотя он уже попросил этого не делать. Как так? Год он был, три дня его нет — и слетаю разом со всех катушек, на которые он так долго, так бережно меня сажал: не кури, не пей, не общайся с мудаками, рисуй красками, пиши литературу — и знай, что страх — не повод не делать (до сих пор никто не давал мне советов лучше). Я пишу ему: «SOS» (это запрещенный прием — потому, что на «SOS» он всегда приезжает, я знаю это). Я рыдаю, он сидит в машине, повторяет только одно слово (мое имя), и я первый раз вижу: он не знает, что делать. *** Свайп. Ноябрь 2010 года — я всё еще люблю его, хотя на фото я уже с другим. Я проснулась раньше и сфотографировала нас спящими вместе — себя на его фоне. Мы голые. Я опубликовала, пока он спит, — потому что я дура, мне 26, мы постоянно ссоримся — я выхожу из машины на Ленинский ночью на полном ходу, обливаю его из бутылки красным вином, когда он сидит на белом диване. Сценарий один на три года: я скандалю, мы деремся, потом занимаемся сексом, утром он ведет себя как ни в чем ни бывало. Если я делаю что-то совсем за гранью (я подвинула там некоторые грани), он со мной не разговаривает — от трех суток до десяти. Просто ходит по дому молча. Почему я ревную? Потому, что я думаю о другом, но не хочу, чтобы он думал о другой. Иначе, если он не любит меня, зачем я живу с ним — и зачем мы вместе? *** Свайп. 15 июня 2010-го. Я в новом синем платье в белый горох и в красных бусах — похожа на жену летчика. Мы где-то на Средиземном море (я не помню). Лицо у меня красивое, загорелое, я улыбаюсь — мы путешествуем на яхте. Мы ходим под парусом, каждый вечер швартуемся в новом месте, едим мидии, пьем вино и целуемся. В целом я счастлива — почти во всем, кроме одного. Завтра вечером на причале (волны лодку качают, в небе черном висит круглая, как тарелка ИКЕА, луна) я скажу ему: — Посмотри, — и разожму кулачок. — Это кольцо моей бабушки. Я хочу, чтобы ты хранил его. — Ты что, делаешь мне предложение? И он рассмеется, запрокидывая голову, и будет смеяться надо мной целую вечность (наверное, шесть секунд). И я сожму кулачок. Он не возьмет хранить к себе кольцо моей бабушки, никто вообще его больше никогда не увидит (оно в яйце, яйцо в ларце). От его смеха мир треснет и за ночь рухнет — утром из аэропорта я поеду уже не к нему, а в другую квартиру — куда возвращаюсь каждый раз восстанавливать свои миры (привет, Вов). Он будет идти за машиной, он будет говорит: — Не валяй дурака. Завтра уйдешь, если не передумаешь. (Он всегда так меня останавливал, но в этот раз я не передумаю.)