Он звонит. Я не беру. Я не беру. Он звонит. Я думаю: ок, ТОЛЬКО СЕГОДНЯ. Только сегодня — один раз я его увижу, и ничего страшного не случится. Шнурки мне развязывает на кедах, смотрит снизу вверх, я стою, облокотившись на стену: — Поженимся, может? — Хахаха, — отвечаю. Я по квартире его хожу и знаю: тут живет женщина, он живет с ней — я вижу это по интерьеру, по вещам, по запаху. А я злая (ты сейчас поймешь какая): я расчесалась и волосы хотела снять с расчески, но оставила, и еще один на бортик ванной аккуратно положила. Я обрадовалась, даже рассмеялась своей затее, думаю, ну, привет. Утром проснулась, вещи свои нашла, на цыпочках вышла, дверь прикрыла и бегом вниз по лестнице, и уже с первого этажа слышу вслед: — Радмила, вернись! Думаю: «Черт». — Извини, пожалуйста, я спешу, — вру я, — мне надо бежать! — Вернись немедленно! Я голый стою на лестничной клетке. Думаю, если бы он тогда за мной не выбежал, ничего бы с нами и не было, ничего бы не произошло. Но он выбежал. Я поднялась — и точно, стоит голый на лестничной клетке, подушкой прикрывается) Я говорю: — Ну мне правда пора. — Позавтракаем, может? Я уехала, у меня телефон сел, вечером включаю — восемнадцать пропущенных и столько же СМС. Мне смешно, пишу: — У меня телефон был выключен, а не то, что ты подумал. Вечером звонит. Я не беру. Я не беру. Он звонит, я думаю: ок, ТОЛЬКО СЕГОДНЯ. Он так обнимал меня, будто я самый родной ему на свете человек. Понимаешь? Он так тепло и крепко меня обнимал. Я подумала даже: эй. Так не обнимают малознакомых людей. Так обнимал, будто не меня обнимает, а какую-то свою внутреннюю тотальную любовь. В общем, он горячий чувак, понимаешь? Не просто теплый, а раскаленный. Мы идем по Замоскворечью, вечер, он катит рядом велик, спрашивает: — Тебе что вообще надо? Ты что хочешь? Ты долго так будешь вот бегать встречаться? Тебе вообще нормально в этом статусе — любовницы? — Нет, мне не нормально. — Ну ты уходи тогда давай. Вечером на концерте группы «Ленинград» в каком-то шатре сижу с ним и той самой подругой Ксюшей, и входит человек, с которым я к тому дню три года уже жила — холодный, недовольный, хоть и любящий. Не то чтобы мы целовались в этот момент, даже не обнимались, просто сидели за столом. Он (Саша зовут) приехал потому, что я зачекинилась, ну и он был рядом, решил заехать, может, хотел увидеть, с кем я (дела давно уже были у нас не очень). Ну и увидел — он меня, а я его нет. Подружка за ним выбежала, что-то стала ему говорить, мол, да просто чувак, ничего такого, и Саша ей ответил: — Нет. Не просто. Никогда. За три года. Она. Так. На меня. Не смотрела. Не подошел, написал сообщение: «Вещи свои сегодня же забери, или выброшу». Я приехала — вещи в прихожей лежат на полу. Он курит стоит, смотрит, как я складываю всё в какие-то полиэтиленовые пакеты — вот так они кончаются, крепкие плохие отношения. — Кольцо вернуть? — спрашиваю (последний год мы помолвлены были, но до свадьбы, как теперь известно, дело не дошло). Помню, как тащила эти тюки из такси на 3-й этаж Ксюшиной квартиры на Тишинке — Ваню не позвала. Каждый раз, отвечая на его телефонный звонок, я искренне, по-настоящему думала: ок, ТОЛЬКО СЕГОДНЯ. В этом весь секрет. В этом весь секрет: я на 200% принимала его им. Я думала: на короткий отрезок времени (только сегодня) нам по пути — пусть он будет, каким хочет, а я буду просто рядом. Конечно, он захотел заполучить себе такую спутницу насовсем. На второй день уже он сказал: «Я тебя люблю». На третий: «Переезжай». Я ничего не отвечала ему — только смеялась. Мы стали жить вместе через неделю, просто потому, что расставаться не хотелось. Через полгода мы поженились, через три — развелись. Я вышла замуж за человека, который меня согрел, — но я не знала этого человека. Как написал Ваня в своей истории нашей встречи (я беру с его разрешения в книгу), мы были двумя детьми. А дети могут убить щенка или одноклассника. Я не встречала более жестокого человека по отношению ко мне, чем мой бывший муж. Я никогда ни с кем не была так жестока, как с ним. В какой-то момент я собралась и уехала жить и работать в Никола-Ленивец (за 200 км от Москвы; видеться стали только по выходным). Там тогда всё только начиналось: фестивали, события, я постоянно ехала на горящем велосипеде по горящему полю — с горы, и волосы у меня на голове горели. Он звонит — я не беру. Я не беру — он звонит. Через четыре дня вспомнила, что у меня муж есть. Как-то приезжаю в Москву без предупреждения, открываю своим ключом. Он сонный, растерянный, хоть и довольный. После душа волосы расчесываю и с расчески волос снимаю — такой длинный, светлый, кажется, вьющийся. Вернулся мне, думаю, волос-то. Что, думаешь, я сделала? Скандал? Ха-ха)))) Не знаешь меня. Ни слова — я не сказала ему ни слова. Смыла в унитаз, завтрак приготовила — и обратно на работу поехала. Всё было у нас, чтобы быть счастливыми, — и всё, чтобы быть несчастными (как и у тебя, и у него, и у каждого). Мы рылись не в том мешке и доставали из него поочередно: наркотики и религию, трудоголизм и апатию, депрессию и кураж. Мы не знали, как непросто двоим сойтись, мы были самыми небережными и небрежными. Мы думали, что станем семьей, но были двумя чужими друг другу людьми, испытывающими себя и друг друга, согревающимися друг о друга, обжигающими друг друга, отталкивающими, не отпускающими. С треском всё в том костре горело: уважение, доверие, безопасность. Уже за всеми пределами, за горизонтом, за гранью — через три года он вошел в комнату и сказал: — Прости, что у меня не получилось. И я ответила: — И ты меня прости. Но никто из нас не смог: ни друг другу, ни себе. Я не смогла. 90. Из интервью «Афиша Daily»: «Мне часто пишут девочки из Татарстана: мол, я ломаю стереотипы. И я до сих пор не могу понять, какие именно. Потому что вообще-то я не хочу ничего ломать, мне просто хочется быть вдвоем, и я ищу своего человека. Так как я решилась делать это открыто, то писать о своей жизни тоже довольно естественно. Мне говорят: «Ты сериал» или «Я думаю, что знаю тебя всю жизнь», но это неправда. Вы не знаете меня, и я не сериал. Моя книга — сериал. Мне прекрасно живется одной, мне очень интересно в этом мире, я хорошо себя здесь чувствую. Мне просто хочется быть вдвоем. Я не до конца понимаю природу этого желания. Но во мне есть очень сильная предрасположенность к тому, чтобы жить в семье. Мне нравится быть замужем. Я думаю, что тут важно еще, насколько мы сами — я и человек, которого я выберу и который выберет меня, — сможем сделать свою жизнь интересной, насколько мы будем доверять друг другу, насколько бережны мы будем друг к другу. Я думаю, что мне будет очень хорошо жить в семье и человеку, который будет рядом со мной, тоже будет очень хорошо. Но это не будет такая семья, в которой женщина подчиняется, слушается и боится. Это будет семья, в которой двое доверяют, уважают и любят друг друга». 91. Письмо бывшего мужа Этот текст написал Ваня, мой бывший муж, – обо мне, о нас. Публикую с его разрешения. Честно говоря, до сих пор я боялся вспоминать об этом периоде жизни. Поэтому моя бывшая жена Радмила Хакова уже опередила меня на 147 свиданий, а я всё еще вспоминаю наше первое. Дела у меня шли в гору. Я бросил курить, начал бегать по утрам и получил приглашение работать на телевидении. Молодой и дерзкий, я приходил на любую вечеринку, выбирал самую красивую девушку и начинал вести себя так, будто больше никого вокруг нет. — Что вы пьете? Хотите я сделаю кайпиринью? — и доставал из рюкзака бутылку бразильского рома. Тогда я не ходил на вечеринки с пустыми руками. Самая красивая девушка — Радмила — была в соседней комнате и не очень мною интересовалась. Я освоился на кухне, давил лаймы с сахаром, дробил лед, раздавал девушкам бокалы с готовым коктейлем. Не так сложно оказаться в центре внимания, если у тебя бутылка кашасы. — Можно и мне, пожалуйста? — наконец подошла Радмила. Черные глаза смеются, но голос серьезный. Когда она улыбается, кончик носа тянется вправо, как у хитрого ребенка. Ее голос вибрирует в груди, всего пара слов — и я влип. Радмила лучше всех поймет любую мою историю и будет смеяться самым звонким смехом, и нечего метать бисер перед остальными. — Меня обучил рецепту этого коктейля один бразилец. Правда, дело было в Перу, но бразилец был настоящим, он объездил всю Латинскую Америку и даже участвовал в паре революций. Чем глубже я вязну в густом сиропе ее голоса, тем громче жужжат крылья. Я всё еще пытаюсь произвести впечатление, хотя кто-то уже всё решил за нас двоих, и эти попытки явно лишние. Кто решил? Явно не я, и, возможно, даже не Радмила. Каждую нашу встречу она говорит, что вот эта будет последней. Мы вместе наблюдаем события жизни. Вот я говорю своей тогдашней подруге, что ухожу. Вот снимаю комнату в квартире вместе с двумя товарищами. Вот покупаю широкий матрас в «Икее», чтобы спать на нем с ней. Радмила ко мне не ходит, и мы спим на ее узкой кровати. Потом мы едем в Абхазию — над головой звезды — рядом любимая женщина — что нужно для счастья — я делаю предложение. Мы поженились, штамп в паспорте был настоящим, а мы оказались двумя детьми. Дети могут убить кошку или одноклассника. Дети жестоки, потому что сами еще не чувствовали боли. Мы с Радмилой достали перочинные ножички и ковыряли друг в друге, пока не забыли, что вообще делаем вместе. Помню, ко мне в гости пришел мой друг Костик, ветеринар. Мы изрядно выпили и решили помочь нашему царственному коту Барсику. Его густая рыжая шуба свалялась в колтуны, он изнемогал от жары, валялся тряпкой на полу или взрывался в коротких приступах бешенства. Барсику не нравилась шумная машинка для бритья, он яростно царапался, и тогда Костик вкатил ему укол наркоза. Полночи мы сбривали его колтуны, оставили только кисточки на лапах и хвосте. Кот окончательно проснулся только к утру и ходил знакомыми тропами, слегка покачиваясь. Радмила была в ярости. Иногда мне кажется, что наша свадьба тоже была плохо подготовленной операцией. Только мы всё сделали сами: страдали от жары, кололи себе наркоз, зачищали шубу, шатались после долгого сна и долго не могли понять, почему самые нежные места на коже больше не прикрыты. Двоим вообще трудно сойтись вместе. Но ты-то уж всё об этом знаешь — после 147 свиданий. 92. Ко мне тут Тот Самый Чиновник (давайте звать его ТСЧ) со дня на день летит на свидание (чуть ли не завтра). Я разволновалась было, волосы красить ночью чуть не поехала, а потом подумала: ДА ЛАДНО. Всё равно вряд ли я похудею и кардинально улучшусь за сутки. К тому же он вообще лысый. И если мы полюбим друг друга, то уж вряд ли за тщательно прокрашенные корни.