— Приходил племянник мэра. Он опасный и… злой, я чувствую. Берегись его. — Постараюсь. Арман очень недоволен, что ко мне столько интереса. Ганье выгодно было, что ведьмаки сами себя порочили и чем дальше, тем больше. В Сильверграде воздух такой что ли? Всем власти хочется и чтобы ею ни с кем не делиться. Многим драконам удобно было бы, чтобы ведьмацкие рода в своем болоте загнили окончательно. Чешуйчатые тогда с полным правом заявят, что больше на нас не оглядываются. Отца тоже дергают, стараются из Совета убрать, не дать в большую политику войти. Ступин еще этот… дурачок, все со своей кровью царской носится, не понимает, что пешкой стал в драконьей игре… Да ладно, что это я? Время идет, а ты тут нецелованная. Елисей улыбнулся, коснулся губ губами, сначала легонько, а затем, выдохнув легкий стон, одарил своим «фирменным» неистовым поцелуем, от которого у меня подкосились ноги. — Просто сразись с волком, — прошептала я, когда мы оторвались друг от друга. — Победишь — твоя буду. — Совсем-совсем? — Душой и телом. Не хочу ждать одобрения, благословения… Я сама себе благословение. И тебе. — Ох и коварная ты, Беляна, — Еся усмехнулся, глаза его смеялись. — Умеешь мотивировать. Твои слова на камне бы высечь, чтобы ты потом не уклонилась от долга супружеского. Я фыркнула: — Ой, ладно хохмить, Веденеев. Я в тебе не сомневаюсь ни капли, поэтому и обещаю. — Договорились. И знай: я за своим приду, — желтое солнце в глазах Еси стало оранжевым. Или то зрачки трансформировались? — Буду ждать, — ласково протянула я. — Иди, ведьмак. Соверши подвиг, а потом подробности обсудим. Я люблю свечи с розой и сандалом. И красное вино. — Ага, помню. Елисей крутнулся на пятках, дошел до прохода в лавку, вернулся и с надеждой спросил: — А может, прямо сейчас? У меня минут пять имеется. А Ступин сказал, что ты ему лишь девицей требуешься, а если иной… вариант, так и не надобно. Чего ему тогда за тебя драться? Сразу им поединок их дурацкий сорвем, а? — Ах ты… лодырь! — я сорвала с талии фартук и хлестнула им Есю по нахальной головушке. — Иди сражайся! Ишь, чего придумал! Ведьмак с хохотом бросился наутек. А я со вздохом пошла переодеваться. Шутки шутками, а на сердце неспокойно. Зачем нам столько врагов? С кем бы ими поделиться? … Мне отлично запомнился трансформированный в лапу огромный кулак Ступина, когда он угрожал мне в переулке. Но и я вздрогнула, когда после небрежного жеста Армана Ганье Олег оборотился в волка и, не дав Есе ни секунды форы, бросился на соперника. Еся увернулся… и в следующий миг уже стоял на четырех лапах. Это был огромный бурый медведь, на вид тяжелый и неповоротливый. Я ни разу не видела его в облике «родича». Правь Добрая, за кого ж я замуж собралась? Я нервно хихикнула, и Зоря, понимающе на меня поглядев, сжала мою руку. Волчара крутился вокруг, пытаясь найти брешь в обороне противника, заставляя Есю переступать и оглядываться. Я замерла, боясь дышать. В природе медведи сильнее волков, но мы сейчас не в лесу, а посреди Сильверграда, и сражающиеся ведь-маги только кажутся животными. Их человеческий разум никуда не делся, а Олег неглуп. Волк первым смог нанести рану медведю, но Елисей ответил ударом тяжелой лапы. Вскоре мы уже с трудом отслеживали движения «родичей: их схватка, как объяснили мне дворфы, создала вокруг что-то вроде магических помех, и в вихре из опилок, клочков шерсти и капель крови видны были лишь силуэты. Рев и рычание слились в один невыносимый для моих ушей вой. Правь Благая, я не ожидала, что это будет так жестоко, так… кроваво! — Ну-ну… Дыши, дыши… вот так, — сказал над ухом Хмурый, и кто-то, кажется, Пуся, поддержал меня под локоть. — Все в порядке, Беляночка, все как надо идет. Как надо? С трудом верится. Бой казался бесконечным. Я перевела помутневший взор на трибуны. И встретилась взглядом с Арманом Ганье. Дракон сидел, поигрывая черной бархатной перчаткой. Ему подавали знаки встревоженные члены жюри, но он не спешил останавливать бой, а глядел на меня. Не буду уступать, даже взглядом: брови свела, глаза сузила, льда в очи — я верю в своего ведьмака, крылатик. Ганье улыбнулся уголками рта, медленно поднял перчатку, взмахнул лениво, словно муху отгонял. Эхо гонга разнеслось над площадью, волк и медведь разошлись, порыкивая. К ним подступили маги, которые следили за поединком магическим зрением и знали, сколько ударов было нанесено и куда. Теперь они оценят повреждения ауры и технику боя. Это только первый раунд был, а меня уже ноги не держат. Бой продолжился. Ведьмакам не дали трансформироваться и подлечить раны — теперь проверялась их выносливость. И снова вихрь… и дикий волчий вой. Еся вышел из пылевой тучи человеком. Нашел меня взглядом в толпе, улыбнулся окровавленным ртом. Ран слишком много, поняла я, он бережет ауру, не затягивает порезы от клыков Ступина. Олег тоже обратился. Он тяжело дышал и глядел на Есю с ненавистью. Зрители бурно его приветствовали, подбадривая выкриками, но все же — сердце мое возрадовалось — Елисея чествовали больше. Толпа расступилась, когда он шагнул ко мне. Нам не дали коснуться друг друга, но я чувствовала, что чем Еся ближе, тем больше силы он от меня берет. Несколько секунд… еще бы несколько секунд. Победу в двух первых поединках присудили медведю. Я видела, как Ганье, никого не стесняясь, раздраженно втолковывает что-то судьям, но маги лишь качали головами. Репортер Поликарп Семенович, подобравшись ко мне в толпе, шепнул на ухо: — Мэр Стойкий вызвал независимых магов из других городов — сюрприз для племянничка. Маги оценили честность поединка. Волк-то слишком уж в раж вошел, голову потерял. Потому и очков лишен был. Ганье раздосадован страшно! Беляна Иннокентьевна, мне бы интервью крохотное. — Будет, — обещала я. — Спасибо вам, что успокоили. Есть еще справедливость на свете. Дворфы радовались как дети. Я тоже приободрилась. Третий раунд проходил в человеческой ипостаси. Сверкание ведьмацких клинков закрыло сражающихся сплошным серебряным зеркалом. Ступин, более опытный дозорный, сумел несколько раз задеть Есю (просидевшего два года без практики) и завоевал максимальное количество очков. Ничего, ничего, повторяла я про себя, не хочу я балов и приемов светских, а из Еси отличный лавочник получится. Камера в руках одного из репортеров отвлекала меня и бесила. Должны были объявить условия следующего боя. Их до последней минуты держали в тайне. Наконец сияющий мэр поднялся с места и сообщил, что схватка пройдет с «драконьего благословения», то есть соперникам «разрешат» принять частичный облик драконов. Кинооператоры забегали, устанавливая свои треноги, торговцы сладостями и пирогами зазывали зрителей перекусить, пока соперники готовятся к поединку. — Еся говорил, что у Олега плохо получаются сторонние трансформации, — приободрил меня Изя. — Еся победит! Соперники трансформировались и взвились в небо. Они сражались черными сгустками драконьей магии, похожими на те, что я видела над Есей в памятный вечер в клубе, когда мы познакомились. Изя был прав: Ступин быстро выдохся и сложил крылья. Он стоял посреди арены, опустившись на одно колено. Лицо его выражало отчаяние. А ведь он за весь бой ни разу на меня не посмотрел. Ему вообще все равно, как я отношусь к его потугам. Я для него всего лишь приз в игре. Он руководствовался зовом крови и инстинктами, но нельзя жить памятью о прошлом предков. Елисей опустился вниз, поклонился зрителям. Бледный какой! Мой герой! — Рано радуетесь, — Клятый кивнул на трибуны, где расположилась Сакральная Драконья Дюжина. Арман Ганье сбежал вниз… расстегивая рубашку, небрежно бросил ее кому-то в толпе, а сам расправил за спиной два угольно-черных крыла: — По Драконьему Кодексу в поединке должно быть пять раундов. Ведь-маг Ступин выбыл из-за истощения ауры. Кто еще желает сразиться с ведьмаком Елисеем? Никто? Что ж, тогда я предлагаю свою кандидатуру. Оркестр стих. Толпа недовольно заворчала. Дракон снисходительно улыбнулся: — Конечно, мы можем удовлетвориться результатом и прекратить поединок. Но будет ли это правильно? Елисей Романович сам захотел стать подобным нам, драконам, сам согласился проверить свои силы. Поэтому, призывая Правь в свидетели, я, Арман Ганье, Истинный Дракон, претендую на руку девицы Снеговой и вызываю Елисея Веденеева на состязание! Глава 22 Глава 22 Толпа ответила тишиной. На лицах людей застыли противоречивые эмоции: возмущение, азарт, любопытство, замешательство… одобрение. Мэр Стронциус Стойкий поднялся и, поглядывая в сторону магов, нерешительно заметил: — Уместно ли проводить еще один турнир, когда оставшийся участник… так сказать… потратил столько сил и… — Выдохся? — Арман с нарочитым изумлением повернулся к Елисею. — Выдохся после трех раундов? Ведьмак? О, господа! — дракон обвел толпу «расстроенным» взглядом. — А тем ли людям мы доверили оборону нашего города? В прежние времена ведьмаки защищали Сильверград ценой своей крови, ежечасно готовые принять удар навьих. А сейчас? Пара схваток — и боец выбывает из строя? Мы собрались здесь, чтобы возрадоваться возрождению былой славы Дозора. И что же мы видим? Ведьмаки притворяются драконами? Не потому ли, что сами уже ни на что не способны? — Ганье замолчал, покачал головой и вкрадчиво произнес: — Или я ошибаюсь? И ведь-маг Веденеев отличается от своих соратников, пропивающих последние честь и силу в кабаках и клубах? Кстати, где они, ведьмаки? Пришли ли соратника поддержать? Впрочем, что за наивный вопрос? Отсыпаются они после ночного веселья с крепкими напитками и транс-артефактами. По толпе прокатился понимающий смешок. Зрители переглядывались и шептались. На их лицах больше не было сочувствия. Их внимание ловко переключили с чудесного шоу на больную тему. — Мою соседку недавно порвала виверна! — крикнула из толпы молодая женщина. — Где были ведьмаки?! Раньше они жили рядом с нами, на тех же улицах, и мы не боялись выпускать детей из дому, а сейчас попрятались в Сити-круге! — Пусть докажет, что он ведьмак, а не элемент городского декора, которую мы содержим за свои кровные! — крикнул интеллигентного вида Дивный. — Да, да! Мы платим налоги, а они на них жрут да пьют! — визгливо выкрикнула сморщенная старуха с корзинкой яблок. Елисей стоял посреди арены, глядя на Ганье исподлобья и со странным выражением лица — смесью гадливого удивления и горькой усмешки. Мне же казалось, что я вижу дурной сон. — Выходи и дерись, — тихо, но внятно проговорил Еся. Арман изобразил ликование, подняв обе руки в воздух. Толпа взревела. — Ах ты… — пробормотала я сквозь зубы. Еся изнурен, Ступин был сильным противником. И если бы не эта сволочь чешуйчатая, все бы закончилось Есиной победой. Голова работала. Что я могу сделать? Что могу сделать Я? — Политика, Беляна Иннокентьевна, — сочувствующе шепнул мне на ухо Поликарп Семенович. — И тут политика. — Вы что-то об этом знаете? — машинально отозвалась я. — Ну как же мне не знать, я ведь в этом по роду деятельности кручусь, — забормотал репортер. — Ведьмаки и драконы с начала основания города делят его и никак поделить не могут. Скоро выборы. Племянник мэра устал ждать, когда дядя уступит ему место в Ратуше. Раз Стойкий взялся ведьмакам покровительствовать, Ганье тут же принялся противоположную линию гнуть, дескать, ведьмацкое братство давно на шее у народа сидит и есть лучшие способы утихомирить навьих. И знаете, — Поликарп Семенович смущённо крякнул, — на одном недовольстве простого люда можно неплохо электорат поднять. — Да, — сказала я, скрипнув зубами. — Знаю. — Мне очень жаль, что господин дракон на вас с женихом вашим выехать решил. Но это понятно: шанс редкий. Никто не вспомнит, как красиво Елисей Романович за невестой ухаживал, зато все запомнят, как он пытался дракона изображать, а в поединке с Истинным проиграл, не дай Правь, конечно. Кстати, Роман Евстафьевич Веденеев тоже избираться решил, — журналист увлеченно рассуждал вслух, — не в его ли огород заодно камень? Дворфы растерянно переговаривались, Зоря мрачно поглядывала из-под широкополой шляпы-артефакта, искажающей для окружающих ее внешность, Изя грыз ногти, Пуся раздобыл где-то пирожок и меланхолично его разжевывал. На площади тем временем началась суета. Небо на миг заслонили темные крылья. Два крупных дракона опустили у края арены пару оплетенных цепями прозрачных куба из серебряного стекла. Мне были знакомы эти «аквариумы», я видела такой же в клубе «Серебро». В каждом кубе сидело по навьей. — Чтобы все было справедливо, — вскричал Ганье, надевая на голое тело нечто вроде кожаной перевязи с ножнами и петлями для дротиков, — мы сразимся с навьими в частичной трансформации! Я даю ведьмаку существенную фору! Мои крылья будут выпущены не полностью! Моя тварь — слабее! Это будет честный поединок! Я прошу, чтобы маги и мой высокочтимый дядя подтвердили, что условия соблюдены справедливо! Пусть руку прекрасной дамы получит сильнейший! У прекрасной дамы накопилось множество вопросов и претензий к драконьему отродью. Но маги оценили тварей, трансформацию и ауру соперников и почти синхронно кивнули, а Стронциус Стойкий поднялся со своего места и, почесав в затылке, развел руками: — В соответствие с ритуалом Выбора Невесты у Беляны Иннокентьевны еще несколько недель до окончательного решения, во время которых любой может бросить вызов ее первому похитителю. Особенно… дракон. Госпожа Беляна, мы ни в коем случае не собираемся на вас давить. Однако драконьи традиции… Я уже достаточно созрела, чтобы убить каждого, кто произнесет при мне эту фразу, но Зоря сжала мою руку, и я, мило улыбнувшись, произнесла в направленную на меня камеру: — Конечно, господин мэр. Могу ли я сказать претендентам… несколько напутственных слов? Мэру понравилась моя покладистость, и он с облегчением махнул рукой. Я подошла к Арману. Посмотрела ему в глаза. Заиграл оркестр, и звуки бравурной музыки заглушили от окружающих слова дракона: — С соперничеством за девушку все выглядит намного романтичнее, правда? Я ведь советовал тебе уступить и выбрать Олега. Напрасно ты заупрямилась. Получается, зря проделала весь этот длинный путь из своих… Кривушек. Упустила вариант получше. — Кривовцов, — сказала я, подавив выдох облегчения. Если Ганье что-то обо мне и знает, речь не о моем происхождении. — Почему зря? Если ты победишь, то ты же на мне и женишься. Чем дракон хуже ведьмака? Лучше только! — Помечтай, — Арман усмехнулся. — Через две недели ты сама сбежишь из Сильверграда, категорично мне отказав. Или будешь поймана на прелюбодеянии. Или… Вариантов много. В любом случае, мое сердце будет разбито. Поцелуй? — Помечтай, — эхом откликнулась я. Развернулась и пошла к Есе. Он уже не так тяжело дышал, но я чувствовала, как он изнурен.