— Я… надеялся, это не он, — выдавил Еся. — Я подозревал другого ведьмака, волка, но потом понял, что это… не Олег. — Не Ступин? Нет, не Олег. Ступин печется о своей чести. А вот старшина твой — нет. Учитель твой, защитник, друг. В его вину ты верить не хотел. Что ж, юноша, вы немного наивнее, чем я полагал. Сагус — химер со слабой магией из бедной семьи, ведьмак со львом в родичах, который ему не особо подчинялся: чтобы поддерживать мощного зверя, Толли не хватало сил. Это оборотни силу из Прави берут, а вы, ведь-маги, чем богаты в Яви, тому и рады. Толли в тридцать пять лет с трудом до старшины дослужился, а ведьмацкие сынки, которых он тренировал, в Управе посиживают — законы придумывают, как бы таких, как он, заставить побольше работать за меньшие деньги. Зато химеры хорошо чувствуют эмоции. Марья однажды ошибку совершила, приоткрылась. Сагус понял: вот он, шанс! Поставить все на карту, и женщину желанную получить, и деньги ее, и магию. Елисей никак не мог прийти в себя. Одно дело подозревать — другое удостовериться, что человек, которым ты восхищался, жаден и беспринципен. — Он усы сбрил, — вздохнуло Зеркало, наблюдая за сомнениями на лице Еси. — Марья не любит растительность у любовников на лице. Еще факты нужны? Сагус стал магически сильнее. Даже по службе продвинулся, рапортуя о закрытых еще до прорывов навьих трещинах, статистику положительную поднял, верно? Не удивительно: ведь-лев теперь обо всех прорывах заранее осведомлен. Одно хорошо, Есенька, теперь тебе не надо Нави на старшину доносить. Новая сделка обнуляет прежние. Еся смог лишь кивнуть. — Дух, ты нам нужен, — Беляна поднялась с места, подошла к столику. — Пусть Зоря тоже остается, наверху пустая спальня есть. — Я не хочу быть обузой, — пролепетала младшая дочь колдуна. — А не будь, — покладисто согласилась Белка. — Помогай в лавке, я тебе еще приплачивать буду. Зоря улыбнулась, переглянулась с Изей, даже слезы высохли. Что-то застучало за шторами. Самолетик? Еся сам пошел открывать, наполняясь дурным предчувствием, не удивился, когда листок ткнулся к нему в руки. Прочитал, вернулся в лавку. Дворфы держали совет, как лучше укрепить оборону дома, стоит ли начинать торговлю. Дух повторял, что стоит: в людном месте напасть сложнее, а артефактов нужно бы добавить. Еся прокашлялся, привлекая к себе внимание: — Меня… вызывают на поединок. Послезавтра на главной площади Торгового я буду сражаться с Олегом Ступиным, потомком Ивана-царевича. Глава 21 Глава 21 Артефакт над дверью был отключен — мы ждали гостей. Зоря пряталась наверху под охраной Пуси. Дух предпочел остаться внизу. Елисея увели организаторы поединка, драконы, пожелавшие обратить схватку в событие года, а ко мне с самого утра пожаловал сам Арман Ганье. Младший сын драконьего рода Ганье был… красив. У нас говорят «красив, как дракон» — мудрость народная она и в Кривовцах не глупа. Племянник мэра вошел в лавку, не спеша огляделся и поклонился, держа в руках свои перчатки. Драконьи перчатки. Почти такие же неизменные в гардеробе драконов, как их трости. Говорят, трости и перчатки — это не просто красивые и безумно дорогие аксессуары, а артефакты, контролирующие трансформацию и помогающие крылатым оставаться в человеческом теле ибо в периоды Брачного Полета и перепадов настроения вторую ипостась необходимо крепче держать под контролем. — Лавка госпожи Снеговой? — вежливо осведомился Ганье, поигрывая тростью. Гость сразу выбрал меня взором. Сонечке и Лизочке не досталось даже взгляда мельком. Впрочем, сестры и так были в восторге: втянули животы и выпятили прелести. И чего их принесло с утра пораньше? У них нюх на мои кризисные ситуации? Я открыла рот, чтобы ответить, но вперед выступил Стылый: — Совершенно верно. А я представляю интересы Беляны Иннокентьевны. — Потрясающе! — смуглое горбоносое лицо Армана Ганье вспыхнуло такой сияющей, притягательной улыбкой, что Сонечка с Лизочкой потянулись к нему с тихим стоном, а я едва сдержалась, чтобы не отшатнуться. Еся мне об этом крылатике атлетичном рассказывал, и о подвигах его, не всегда порядочных. Ступин вон тоже, улыбался лучисто, а потом устроил нам… кандибобер. Ганье тем временем снисходительно оглядел дворфа с головы до пят и сказал: — Что ж, господин… — Стылый. — Очень приятно. Значит, эта прелестная девица и есть предмет соперничества наших доблестных ведьмаков? Как романтично! Жаль, организационный комитет ограничен во времени, и не в силах достойно аранжировать сие выдающееся мероприятие. Мы уговаривали соперника молодого Веденеева дать комитету немного времени, но Олег Иванович упрям, как все особы ЦАРСКИХ кровей… — многозначительный взгляд в мою сторону. — Однако кое-что сделать мы можем. Приурочим поединок к наступающему Марьину Дню. Перенаправим на площадь съемочную группу, которая должна была вести трансляцию прогулок и совместных ужинов молодых, дадим новости максимальную огласку, поддержим поединок танцевальными и музыкальными коллективами, разогреем, зажжем. Я внутренне содрогнулась. Они устроят шоу. Целое шоу. Навь Левая, как же это усложнит нам жизнь! Именно сейчас, когда все так переплелось, когда мы ждем подлости со стороны Марьи! Но я не жалею, что приютила Зорю. И Еся тоже понял, что иначе никак: нельзя поощрять Зло, оно обнаглеет от безнаказанности и рано или поздно доберется до ВСЕХ! — Обсудим некоторые организационные вопросы и интересы сторон, а также… — начал Ганье. — … со мной, — я подошла ближе. — Кое-что вы обсудите со мной. Я самая что ни на есть заинтересованная сторона. Сюда. Пожалуйста. Стылый бросил на меня одобрительный, но предупреждающий взгляд. У драконов женщины особо не вякают и мужиков уж точно не перебивают. У крылатиков вообще странные брачные отношения. Их бабы и в невестах, и замужем как сыр в масле. Им не изменяют (после обряда помолвки будущие муж и жена в буквальном смысле превращаются в одну «сатану», то бишь делят одно энергетическое поле, очень хрупкое и зависящее от соблюдения верности), их обожают и осыпают подарками, особенно после рождения наследников с магическим даром. Но женский ум, умение отстаивать интересы и прочие анти-патриархатные качества у драконов не ценятся. Поэтому Арман не смог сдержать недовольного взора. Он помедлил, потом нехотя пошел за мной за стойки, отделяющие помещение лавки от столовой и кухни. — И брат его — писаный красавчик, — шепнуло мне Зеркало, пока Арман аккуратно прокладывал путь между ящиками. — Древний род. Кровь огненная. Будь осторожна, Беляна. Такой очарует, усилий не приложив. — Зачем ему меня очаровывать? — буркнула я. — Азарт, — задумчиво проговорил Дух. — Драконы азартны до неприличия. И это каким-то странным образом уживается в них с прагматизмом и любовью к порядку и традициям. — Со мной это не сработает. — Верю, — Зеркало подмигнуло мне и потухло. Чары Армана окутали меня мягким облаком, не воздействуя, но раздражая. Магия? Или просто хваленая драконья харизма, Навь ее возьми? Ганье расспрашивал меня о нашем знакомстве с Есей, ухаживаниях ведьмака, моих чувствах и планах на будущее. И в каждой фразе дракона рефреном звучало: Веденеев, фи, какая безвкусица! А вот Ступин… Я начала злиться и включила деревенскую дуру. — Олег вами очарован, — в очередной раз мягко напомнил Ганье. — Ступин — гордость Сильверграда, потомок… — Я знаю, — поморщилась, да так, будто пол-лимона откусила. — Елисей — потомок Первого Ведьмака. Тоже не хухры-мухры! И гордости в голос, да побольше! — Состояние Ступиных сейчас превышает три миллиона золотых безантов, — словно мимоходом бросил дракон, раскрывая элегантный блокнот. Какая точность! — Я сама вполне обеспечена! — выпалила я. — Лавкой владею, приданое кой-какое имеется. Чай не нищие мы оба. — С милым и в шалаше рай? Похвально, — Ганье приподнял бровь, осмотрел кухню и сделал пометку в блокноте. — У Ступина заслуги перед городом, но Елисей, конечно, тоже ведьмак бравый, только он почему-то два года в Дозор не ходил. Не знаете, почему? Я мило улыбнулась: — До встречи со мной Еся любил в клуб «Серебро» наведаться. А там уж столько примера дурного перед глазами, ой-ё-ёй! Сама видела! Трубки эти… кальянные, вот! Непотребства всякие. После озарения того, когда Еся драконом спонтанно обернулся, он образцовый ведьмак и этот… вдохновитель драконьей молодежи. И ведьмаков тоже… вдохновитель! Теперь поморщился Арман. Зачем он уговаривает меня отказаться от Еси и выбрать Олега? Так уверен, что Ступин победит? Драконы не любят ведьмаков, это я помню. Готовы унизить ведьмацкое братство при каждом удобном случае. Что там еще Стылый говорил? На таких, как Веденеевы, воздействовать трудно, они сами по себе, а вот Ступины былое величие вернуть мечтают, спят и видят. Сговорились они с Ганье, как пить дать. — Напрасно Олег это все затеял, — сказала я. — Не люб он мне. И в случае победы ему не на что рассчитывать. — Не зарекайтесь, — Ганье покосился на присыпанный мукой стол и поудобнее устроил блокнот на коленях, положив одну ногу на другую. Шикарные ботинки. И перчатки — просто шедевр кожевенного дела. — В случае поражения у ведьмака Веденеева отберут все привилегии в плане покровительства вашего с ним брака, лишат почетного звания «возродителя традиционного драконьего уклада». — Переживем, — холодно сказала я. — Это — да, — Арман поднял на меня свои необычные глаза с оранжевой радужкой. — А как насчет высшего общества? Вряд ли Первые Семьи Сильверграда захотят увидеть на своих мероприятиях ведьмака, взявшего на себя почетные обязательства по проведению Высшего Драконьего Ритуала, но не сумевшего довести дело до конца. Или вам балы, вечера званые, мероприятия городские тоже… не любы? Навь Левая! Ну отчего Елисей каким-нибудь нагом крылатым тогда не оборотился?! А ведь мы с Есей как раз на расположение драконов надеялись! Кто еще сможет Веденеева-старшего переубедить? Еся говорит, ему все равно, но я знаю, как это плохо, остаться без поддержки и одобрения семьи. Еся очень любит маму, а она расстроится, если сын с отцом рассорятся опять. — Я свой выбор сделала, — сказала я, глядя дракону в глаза. — И легких, но непочетных путей не ищу. Во взгляде Ганье снова промелькнул интерес. Вспыхнул и … был спрятан под густыми ресницами. Арман резко захлопнул блокнот. Наше «собеседование» закончилось. — А ведь он пытался на тебя воздействовать, — хмыкнуло Зеркало, когда дракон ушел решать со Стылым прочие организационные вопросы. — Все-таки магия? — Еще какая! — Пусть себе ее засунет в… короче, употребит в личных целях, — пробурчала я. — Не на ту нарвался. Пердец перепердец, как не вовремя-то, а?! Была воспитанная, вежливая девушка, не ругалась никогда… почти. Довели, называется! … Лавка все-таки открылась. Да так, что Крысеню, Злыденю и Хмурому пришлось запереть свои магазинчики, чтобы помочь мне в первый день. В утренних газетах опубликовали новость о поединке, и к нам под видом покупателей ринулись любопытные горожане. Они бродили по террасе, придирчиво выбирая булочки и пончики на витрине, разглядывали меня и тайком, и не таясь, тянули за столиками бесконечный кофе со взбитыми сливками и без, шушукались в стиле «и чего они в ней нашли?» Я побоялась выпускать Зорю из дома, отослала ее наверх отдыхать (с рассвета месить тесто и противни тяжелые таскать кто угодно с непривычки утомится) и нацепила фартук на Пусю. Мальчишке очень шел образ расторопливого официанта. И совсем юные хихикающие девчонки, и дамы постарше были очарованы его ловкостью и шустростью. Он умудрялся разносить подносы даже на голове, жонглировал кольцами для салфеток, ни разу не перепутал заказы и без зазрения совести оставлял себе все немаленькие чаевые. В шесть вечера я дрожащими руками вынесла с террасы на кухню последнюю тарелку и закрыла лавку. Народ стекался на главную площадь Торгового квартала. Неподалеку от нее в честь Марьиного Дня открылась Ярмарка. Изя разрывался между желанием увидеть поединок и страхом оставить Зорю одну, поэтому мы с младшей Морановой должны были отправиться на площадь в тесном кругу телохранителей: дворфов и Пуси. Еся отдал Зоре свою кольчугу, все равно перед поединком его и Ступина тщательно осматривали на предмет спрятанных артефактов и нежелательных заклятий. Я слышала, как наверху меряет шагами спальню Зоря. Нелегко ей. Нам всем сейчас несладко, а меня, глупую, больше всего покоя лишает, что я не имею возможности остаться с любимым наедине. Голос его слышу, запах вдыхаю, а обнять, поцеловать не могу, мы все время в центре чужого внимания. И была бы я, наверное, спокойнее, если б не тоскливый, любви и желания полный взгляд Еси, который я ловлю в редкие минуты относительного покоя. Пытка! Просто пытка! Я открыла дверь в сад, но остановилась на пороге. Солнце садится. Не успею на камне посидеть, вот-вот мои защитники придут во главе с Хмурым. Хозяин лавки ритуальных предметов в последнее время сам не свой — рыщет по городу в поисках своей феи. Обычных-то фейри отыскать в водовороте Сильверграда нелегко, ежели они, конечно, сами того не захотят, а зеркальных и подавно. Дух сказал, они и впрямь, как зеркала: отражают магию на сотворившего заклятье, лишь Неблагому и Благому Двору подчиняются, а среди людей живут, только если ищут развлечений. Любят они людей… по-своему. Не стоит путать то, как фейри изображают в детских книжках, с тем, каковы они на самом деле: капризные, иногда опасные существа, пришедшие в наш мир из иного измерения и неподчиняющиеся человеческой логике. Эх, страшно мне за Хмурого. Как бы ему сердце не разбили. Тихо звякнул колокольчик. Шаги знакомые — сердечко затрепетало. — О чем задумалась, дева? — шепнули мне на ухо. Дыхание теплое на затылке, от которого мурашки по коже. Пальцы нежно ключицы поглаживают. Обернулась, прижалась к крепкой груди, в глаза золотые от солнца закатного заглянула: — Елисеюшка. Вырвался таки? — На четверть часа отпустили. Понял, что если тебя не обниму, не выдюжу. — Чего они от тебя хотели? — Проверяли на темную магию, расспрашивали о нас, пичкали инструкциями и поучениями. Меня уже тошнит от драконов и их велеречивости.