Колобок перестал вертеться, застыл. В широкой трещине поперек, где тесто разошлось и румяно запеклось, очертились острые зубы. Слева и справа лопнула корочка, явив два злобных непропеченных комка-глаза с желтыми сырными «зрачками». В голове мелькнула загадка из детства: когда колобок катится, у него глазки пылятся? Не пылятся. Он не катится, у него антигравитационная подушка под пузом. Прямо ко мне по столу скользит, зубами щелкает. — Еся! Изя! Помогите! Спасите! Пуся?! Пуся!!! Ату его, Пуся!!! *** Лисенок катал колобка по полу, не давая улизнуть из-под лапы, подкидывал носом, азартно пощелкивая зубами. Беляна сидела на стуле, косилась на кицуне и… вздрагивала. — Перевернись, — велел оборотню Еся. — Хозяйке покажись. Заодно поместится больше, в человека-то. Кицуне подумал, оценил колобок взглядом, кивнул и оборотился в мальчишку. Раскосые глаза лукаво поблескивали из-под челки. Длинная куртка ладно сидела на жилистой фигуре. Мягкая обувь, штаны со складками на восточный манер. Если бы Елисей не видел, как ловко парень… убивает, принял бы его за разносчика рисового супа из Туманного. Колобок воспрянул духом, попытался грызануть лиса за ногу и удрать, но тот ловко пассовал его в пустую кастрюльку и накрыл крышкой. — Какой милый мальчик, — выговорила Беляна, облегченно выдохнув и немного порозовев. — Я его таким и представляла. Пуся, где ты был все это время? Я так скучала! — Там, — оборотень ткнул в потолок. — Дух. Небесные чертоги. Хотеть отдыхать, опять рождаться кицуне. Они сказать: идти назад, помогать. — Кто… сказать? — глаза у Белки расширились. — Небесные Хранители, — Пуся зевнул. — Хотеть сидеть тихо, прятаться, наблюдать. Хранительница орать громко. Прибегать. Есть хочу. Лис потянулся к кастрюльке. — А ты не… отравишься? — заикаясь, спросила Белка. — Я? — оскорбленно уточнил Пуся. — Он такой агрессивный… испекся. И на нем… магия. — Мясо, — объяснил кицуне. — Курица. Злая. — Индюшатина… это была. — Еще хуже, — кицуне многозначительно пощелкал зубами. — Очень злая индюшка. Кицуне поедать злая магия. Кицуне хорошо. Белка опять побледнела. — Кажется, я теперь вегетарианка. — А я вот нет, — Елисей взял нож и принялся нарезать румяный пирог. Неживой румяный пирог. — Где там этот Изя? Я пообедать не успел. Иду себе в столовую после Дозора, чувствую — дело плохо. Рванул сюда… — Еся помолчал, двигая ножом. — Лютый сказал, Ярила безуспешно пыталась смешать воду, искала способ много лет. Говорила, это дало бы какие-то особые возможности использования Источника. — Вода просто смешалась, сама. Я крышечки неплотно притерла, — Белка пожала плечами. — Прохладная. И… оживляющая. Это было ужасно! Я фартук выкинула. На меня попало. Но ничего не случилось… кажется — Иди, в саду харчись, — попросил Еся оборотня. — Не видишь, она сейчас в обморок бухнется? Пуся затеявший очередную игру с добычей, покладисто подхватил кастрюльку под мышку, шаркнул ножкой и ушел в сад. — Эта ваша… магия, — пожаловалась Беляна. — Не хочет она меня признавать! — Я бы так не сказал, — пробормотал Еся. — По-моему, как раз наоборот. Испугалась? Иди сюда. Беляна подошла, прижалась с всхлипом, обхватив Есю руками и зарывшись лицом к нему в вырез рубашки: — Я думала, это все… несерьезно. И легко. Просто набрать воды, просто отдать… Но это… страшно. Вдруг я опять сделаю что-то не так? — Я тоже боюсь, — признался Елисей. — Никому не говори, что вода может оживлять. Люди поймут не так, захотят получить и воду, и… тебя. Никогда человек со смертью не смирится. А темные колдуны… сама понимаешь. Нельзя, чтобы они узнали. — Мор умер, — вспомнила Беляна. — Да, я знаю. Надеюсь, это для нас хорошо. — Я не верю, что это самоубийство. — И я не верю. Будем начеку. Хорошо, что Пуся здесь. — Да… Зеркало транслирует телепередачи. Я видела прогноз погоды и рекламу, с тобой. Ты там такой красивый! — Ну хоть что-то приятное, — Еся тихо рассмеялся. Оглянулся на дверь, повел Белку к стулу и усадил к себе на колени. — Я сегодня… я говорил с отцом. И он… против. Белка не поняла, тряхнула волосами. Еся вдохнул их запах. Пшеница и клевер. На душе сразу стало спокойнее. — Против чего? — спросила Беляна. — Против нашей свадьбы. — Ты жениться на мне решил, ведьмак? Еся заработал поцелуй в нос. И щелчок по лбу. — Да. Эй, чего развеселилась?! — возмутился Елисей. — Я честный парень. Меня соблазняют — я соблазняюсь! Свадьба. Платье белое. Ночь брачная, лепестки… везде. Хозяйство, коровки, козочки. Муж работящий, котик мурлыка, достаток… Я же помню! — Дурачок, — еще один поцелуй, долгий, в губы. — Я за тобой на край света бы пошла, просто так, только позови, и без козочек. Я же Вещая Дева, забыл? Мы, Вещие Девы, с древних времен жутко эмансипированные. Кого хочу, того и любим. Можно и без лепестков даже. И без свадьбы. — Давай уедем, — губы у Еси пересохли от волнения. — Отец в Сильверграде жить нам нормально не даст. Я знаю… я помню. — Нельзя мне никуда. Я Хранительница, — Беляна покачала головой. — Мы все потеряем. Отец мне новую невесту нашел, из транс-магов. Боюсь, что… Беренику. Ждет теперь окончания договора. И твой отказ, по договору… — Мы что-нибудь придумаем, ведьмак. А Беренике, — Есе ласково зашептали на ухо, — я волосья повыщипываю вместе с ее транс-магией. Глава 20 Глава 20 — Ах вот и… вы! — я поднялась навстречу Изе и девушке, которую он завел в гостиную. Растерянно на девушку. Это Зоря? Что с ней? Глаза перепуганные, лицо припухшее, зареванное. У Изи разбита скула. — Колокольчик нас пустил, — облегченно выдохнул лепрекон. — Спрячьте нас, быстрее. Еся поглядел на девушку, нахмурился, словно что-то припоминая, и коротко велел: — Белка, делай, что Изя сказал. И дворфов собери. Я заперла лавку, проверила кабошоны на окнах. Позвонила в колокольчик у кровати, объявляя всеобщий сбор. Еся обошел сад, посылая в воздух свою магию — создал дополнительную защиту, а пока я наливала стакан воды рыдающей девушке, отвел лепрекона в сторону. Я услышала его разговор с Изей: — Ты не говорил, что встречаешься с Зорей Морановой. Я видел ее давно, еще когда она была подростком, но вспомнил. — Я не знал, — тихо ответил Изя. — Мор мертв. Она в курсе? — Да. — Ты мог не знать. Но теперь знаешь. Ты привел ее сюда. Ты привел дочь темного колдуна к Источнику, к Хранительнице. — Да… нам некуда было идти. Мне нужна помощь, Еся! Я должен спрятать Зорю, она… — Она дочь Мора. — Я ее люблю. — А я люблю Беляну. И не хочу, чтобы… — Еся, Изя, — я вышла из кухни. — Давайте поговорим спокойно и без негативных эмоций. Я уверена, что Изза все сделал правильно. Нужно просто выяснить, что случилось. Еся дернул плечом и недовольно посмотрел на Изю. В глазах лепрекона была растерянность. Ведьмак покачал головой, обреченно вздохнул, вернулся в гостиную, сел напротив всхлипывающей Зори. Рядом с девушкой уже вертелся Пуся в человеческом образе. Вид у него был вполне доброжелательный, ничуть не настороженный, а ведь у кицуне, по словам Еси, нюх на навью магию. Изя демонстративно уселся рядом с Зорей. — Рассказывай, — велел Елисей лепрекону. — Я расскажу, — сказала Зоря, убирая от лица мокрый от слез платок. — Я знаю, что вы думаете. И всех вас знаю. И не потому, что Изенька рассказывал, я вас… раньше знала. Мы удивленно переглянулись. — Да, знала, — прикусив губку, повторила Зоря. — Я за вами наблюдала. Я не сумасшедшая. Ты — Беляна, а это Елисей, а этот мальчик… не уверена, а еще семь гномов… и птичка в саду. А где ваш лис? Вы мне не верите! Меня никто не подсылал! Я не специально шпионила! То есть… я вообще не шпионила! Мне нравилось за вами наблюдать через Зеркало. Да, я дочь Мора. Но его… — А теперь молчи, и ни слова без защитника, — отчетливо проговорил кто-то за нашими спинами. Я вскочила, Еся уже стоял с клинком в руке, Пуся окутался бирюзовым туманом, выскочил из него лисом и кинулся к столику у окна. Коротко тявкнул на стоявший на нем «телевизор». Все мы забыли про странный подарок феи, отвлеклись на зомби-хлеб. Как выяснилось, весьма опрометчиво.