Ведьмак вошел, в лезвиях его клинков отразились молнии, бесшумно играющие за окном. — Он будет отбиваться, — спокойно сказала Лебедь ведь-магу, — но магия его сродни навьей, тебе по плечу. Ведьмак кивнул. … Спустя несколько часов Лебедь входила в пещеру на окраине Багрового Квартала. Черная вода отразила ее лицо. Отражение было неестественно прекрасным, словно в нем воплотились все мечты Марьи о красоте несказанной — Навь издевалась, еще и перья черные в волосы вплела, короной царской. — Пришла? — деловито спросило отражение. — Как посмела? Задумала что или и впрямь сдаться решила? — Мор мертв, — сказала Марья. — Упал из окна офиса. Высоко там. — Горе-то какое, — красавица в воде приподняла бровь. — Вы, темные маги, как пауки в банке. Одно удовольствие за вами наблюдать. — Сегодня я… победила, — пролепетала Лебедь, слегка теряя самообладание и забыв заготовленную речь. — Со мной говори. — Ну да, ну да, победительница, — покладисто согласилось отражение. — Я и говорю. Предлагай. А если нечего предложить, пойдем, с новым местом работы познакомлю. Условия хорошие. Не Сильверградский офис, конечно, зато избушка из экологичной древесины, воздух чистый, целебный, харчи диетические, сами на огонек идут, на своих двоих, освежевать, выпотрошить — да в печь, с яблоками. Кота предоставим, черного. Ты только с котами поосторожнее, были… прецеденты. Кошки, знаешь ли… — отражение развело руками. — Мне нужна… отсрочка, — выдохнула Лебедь, одолевая приступ тошноты. — Сколько? — Столько же. — Наглеешь, Марья Моревна. — Я компенсирую… ущерб. — Предлагай, — нетерпеливо повторила Навь. — Ты опытная паучиха, не мне тебя нюансам учить. — Отдам в Навь… близкого человека. Взамен себя. Кровь родную. — Сестру? — еще одно движение брови. — Вторую дочь колдуна? — Да. Навь молчала, раздумывая, глядела, не моргая. Наконец вымолвила: — Сто лет дам. Сестра твоя в магии не сильна, больше века в Нави не выдержит. Приводи. *** — Это оно? — спросил Изя. — Зеркало? Я пожала плечами. — Не пойму. Клят столько штучек интерьерных натащил. С другой стороны, что еще? Не цветы же она принесла. С мечтательным вздохом покосилась на букет в вазе. Я даже знаю, с чьих они клумб. Нужно убрать вазу в кухонный закуток. Завтра первый день торговли, вдруг среди первых покупателей найдутся владельцы разоренных ночью цветников. Лавку привели в порядок: полки и прилавки подняли, специи подмели. На столике для журналов у окна обнаружилось зеркало в красивой раме, из которой торчал гвоздик и выдвигались ножки-подставки: можно вешать, а можно на камин, к примеру, поставить. — Странно это. И подозрительно, — с сомнением сказал Изя. — Давай еще искать. Еся сказал, все осмотреть. — Еся, — я снова вздохнула, поглядев на букет. Люблю гладиолусы. — Еся твой в Дозор умотал. Не выспавшись. И не позавтракал. Мы всю ночь искали посылку, — почему-то покраснев, объяснила я заулыбавшемуся лепрекону. — А-а-а-а, — многозначительно протянул тот. На самом деле мы всю ночь просидели в саду на камне. Еся рассказывал мне ведьмацкие байки, а я хохотала так, что теперь болел живот. Поиски загадочного предмета, оставленного феей, мы отложили на утро. А потом Есю вызвали в Дозор. Порядок в лавке пришлось наводить с детишками Клята и Изей. Хмурый тоже куда-то умотал. — Странное зеркало, — сказала я, вглядываясь в тусклое отражение и пытаясь прихорошиться. — Мутное. Ничего почти не видно. — А вдруг магическое? — оживился Изза. — Я о таких читал. Там типа Ока Всевидящего. Им цены нет. — Ага, и нам его задарма притащили. Просто так. Фея мимо летела — решила нас осчастливить, всю магическую защиту пробила. Тут голову мою озарила более-менее объясняющая ситуацию отгадка: — Слушай, Изя, а что если это с презентации? Мы с Елисеем были на презентации, прямо перед Роем. Я выиграла титул… — запнулась, вспомнила про диадему. Изя был в курсе — мрачно кивнул. — Думаю, мне полагался образец с презентации. И вот, пожалуйста! А фея — особый курьер! Если это верно, нужно его коснуться… и там что-то вроде радио, — я протянула руку к поверхности, — и… — Не включай! — крикнул Изя. — … даже телевизора? — договорила я. — Выключи! Если ты права, это Морановых вещь! Они через нее шпионить могут! Но Зеркало уже ожило, показало серьезную блондинку на фоне стилизованных башен Сильверграда: — Печальная новость. На пятидесятом году жизни скончался известный предприниматель и меценат Мор Колоярович Моранов. Трагическое происшествие случилось за несколько минут до полуночи. Смерть наступила в результате падения предпринимателя из окна собственного офиса. Ведется следствие. Предполагается, что бизнесмен покончил с собой. Близкие сообщили о необыкновенно тяжелом депрессивном состоянии Моранова в последнее время после недостаточно удачного старта его проекта «Живое Зеркало». Напомню, что выход продукции на рынок совпал с… — Ты была права, — медленно произнес Изя. — Зеркала плохо продаются. Раздариваются? Мы стояли, ошарашенные новостью. — Что теперь? — спросила я. — Нам можно больше не бояться? — Не знаю, — лепрекон озабоченно покачал головой. — Дворфы говорили, он древний колдун, слуга Кощея. Такие люди просто так из окон не падают. Выкинь ты это зеркало от греха подальше. — А если это от Дивных? — возразила я. — Если нам действительно его ради доброго дела передали? Вдруг бабушка когда-то заказала, а принесли только сейчас? Ладно, дождемся Хмурого и Грыза, пусть проверят, не артефакт ли это. Соберемся все и поговорим. Ты не забыл, что собирался Зорю сегодня привести? Я тесто поставила. — Не забыл, — лепрекон посмотрел на часы и умоляюще проныл: — Только прошу, никаких личных вопросов! Зоря очень нервничает, когда я спрашиваю ее о семье. Кажется, там все плохо. — Ты собираешься сделать предложение девушке, не зная, кто ее родители? — Мне все равно, из какой она семьи. И ей плевать, что я всего лишь комик. Мы любим друг друга. Если что-то пойдет не так, я просто увезу Зорю подальше и… все! — О чем нам с ней говорить? — О живописи! — воскликнул Изя. — Зоря — прекрасная художница! — Договорились, — согласилась я. … Я собиралась убрать подозрительную вещь, но… увлеклась. Зеркало плохо отражало, зато быстро переключало каналы по прикосновению пальца и даже, как выяснилось, голосовой команде. Я просто сказала: — Какая скука! И картинка сменилась. — … малооблачно. Прервемся на рекламу, — проговорил ведущий прогноза погоды. Начался рекламный ролик. Я раскрыла рот, забыв о тесте в руках. На экране был… Еся. Солнце освещало комнату. Юноша в кровати откидывал одеяло и шел в ванную, поигрывая мускулами на обнаженном торсе. Душ, струи на смуглом лице. Рубашка. Манжеты с золотыми запонками, на которых играет золотой свет. Юноша медленно застегивает пуговицы, подмигивает отражению в зеркале. Город. Улица. Юноша шагает сквозь солнечный свет к своему роскошному авто. Девушки сладко улыбаются молодому человеку в модном прикиде. — «Берендей», — чувственно произнес голос за кадром. — Формула вашего успеха. Берендей! Рубашка! Та самая! Еся когда-то снимался в рекламе. О-о-о! Я опустилась на стул. — Хорош? — вкрадчиво произнес голос за кадром. — Чудо как хорош, — застонала я, прижимая руки к груди. — Так бы и смотрела вечность! Вернется — зацелую. Очнулась, прыснула в кулак. Дошла девка до крайности — с телевизором разговаривает. — Изыди, — сказала я зеркалу. Экран потух. Теста получилось не как обычно, тютелька в тютельку, а с избытком. Непорядок, хозяйка, не иначе как богиню домашнего очага вчера фейским явлением спугнуло. Или это я немного нервничала, ожидая визита «пациентов». Кому-то сегодня понадобится вода из Источника, я научилась это предчувствовать. В фартуке позвякивали две склянки: одна ледяная, другая горячая. А если их смешать? Кто-нибудь когда-либо смешивал воду Живую и воду Мертвую? Мысли вернулись к тесту. Заморозить? Из замороженного теста выпечка не та. И начинка опять же мясная, с лучком и сыром, хороша, пока свежа. На целый пирог не хватит, а на колобок мясной в самый раз. — По сусекам поскребла, по амбарам помела… — напевала я, снимая горячую мясную лепешку с противня, — испекла колобок, а он взял и… Ожил. Хлеб вырвался из рук, шлепнулся на стол, завертелся. Меня словно саму заморозило. Я смотрела и холодела. И обжигалась. Ах нет, это вода сквозь фартук протекла, смешалась… и намочила матерчатые перчатки, которыми я выкладывала чудо-изделие на стол. Ох, Навь Левая! Что же я натворила!