Я только фыркнула. А Елисей задумался и протянул: — Одного не пойму, почему его так неглубоко закопали? Если бабка твоя решила заморенного капканом звереныша похоронить, наверняка дворфов позвала бы — ты говорила, они дружили — и уж поглубже могилку соорудила бы, чтобы бродячие псы не отрыли. Кстати, почему твоего Пусю бродячие псы не отрыли? — Недолго, — напомнила я. — Бабушка и дворфы были знакомы всего пару лет. Но да, странно. — Такое ощущение, что лис просто упокоился в саду, а потом его листвой прелой занесло, травой зарастило, ветками привалило. — Может, и так, — я пожала плечами и снова обратила внимание на лепрекона. — Добрел до сада да и… Но уже после бабушкиной смерти… Изя, с тобой все нормально? Изя сидел над рулоном пергаментной бумаги и не шевелился. Я попросила его нарезать листы для подносов с выпечкой, Роман Евстафьевич обещал разрешение на торговлю уже через три дня, когда городская Управа вернется к обычному графику работы. Лепрекон, надев на пальцы ножницы, таращился на нимф, украшающих часы на камине. Не спорю, нимфы были хороши, но рассматривать их столь пристально больше получаса… — Бедняга, — сочувственно проговорил Еся, тоже заметив идиотскую улыбку лепрекона, обращенную к полуголым статуэткам. — Кукухой сдвинулся. Вот что тебя ждет, Белка. — Это почему? — удивилась я. — Посмотри, чем чревато для парней долгое воздержание. К девушкам это тоже относится. — Эй! — крикнула я. — Хватит хохмить! Ты… давай в подвал! И не жрать там… без нас. … Солнце никак не хотело уходить за горизонт. Некто, ответственный за выключение дневного светила, явно манкировал своими обязанностями. Я с нетерпением ждала заката и поглядывала в окно на улицу. На мгновенье показалось, что за спинами вернувшихся на боевое дежурство репортеров (впрочем, уже не так бодро настроенных и явно приунывших в отсутствии скандалов, интриг и сенсаций в нашей с Есей добрачной жизни) мелькнула знакомая фигура. Я с тревогой высунулась за штору (обленившиеся журналисты даже не пошевелились) и с облегчением вздохнула: нет, это не Ступин. Что ему тут делать, в Лисьем переулке? Изза оживился только после того, как к нам в окно постучался магический самолетик. Я сделала вид, что оглохла, ослепла и вообще, полностью занята ужином. А если почему-то поглядываю в отражение на стеклянной дверце от шкафчика, так это…. собой любуюсь — у Еси научилась! Лепрекон подхватил влетевший в открытую форточку самолетик, развернул его, жадно прочитал, поцеловал и прижал к груди. С ума сойти! Я думала, век сентиментальной галантности давно миновал! Хотелось побежать и рассказать все Елисею, но тот явился собственной персоной, чистый, с мокрыми волосами. Тролли отремонтировали ванную на втором этаже. Я со слезами на глазах упросила их не менять старого бабушкиного монстра на львиных лапах, с львиным хвостом и кранами в бронзовой пасти. Главный троллий дизайнер, крякнув и почесав макушку, переделал первоначальный план. И все-таки пироги и доброе отношение — великая магия. Впрочем, я немного жалею, что не умею складывать почтовые самолетики. Как Изя, например. С поцелуями и умильной моськой. Все с ним ясно. Когда успел только? — Изя, ты не рассказал, как спасся от Роя, — напомнила я лепрекону, доставая из холодильника тяжелую кастрюлю. — Рассказал он, — сообщил Еся, придя на помощь. — Сначала сидел, а потом домой пошел? — фыркнула я. — Неинформативно. Стой так, Веденеев, не лезь в кастрюлю. Сейчас все будет. Еся принюхался: — Огурцами пахнет. — Окрошка, — сообщила я. — Изька, спорим, что на кефире! — немедленно проорал Елисей. — На квасе! — подпрыгнул Изя. — Вот чем людей на твердь земную возвращать надо, — назидательно обратился ко мне ведьмак, ставя окрошку на стол. — Сразу проснулся. На кефире! — На квасе! — На свекольном отваре, — сообщила я, разрешив спор, к счастью, ко всеобщему удовлетворению. — Еся, сметану неси… И мелких из сада позови! У меня гостили Пятый и Шестой, младшие сыновья Клятого. Их сбагрили из дому, где они постоянно будили седьмого младенца. Утомившись получать по ушам то от старших, то от папеньки с маменькой, мальчишки сами ко мне попросились, помогать. Пока помощь сводилась лишь к играм в саду. Поэтому я попросила их заодно «сторожить Пусю» и предупредить меня, когда он появится. — Фу, бе, — с чувством произнес Пятый, заглядывая в миску к Иззе. — Я не ем жидкий салат. — Я тоже, — младший как всегда поддержал брата, не вдаваясь в подробности. — Вам пироги с капустой и яблоками. Будете? Дворфята энергично закивали. Полноценные имена малыши себе пока не заработали — это произойдет, когда они начнут отращивать бороду — зато иногда вслух мечтательно подбирали принятые у дворфов брутальные варианты прозвищ. У гномов, как и многих других рас, не принято сообщать всем встречным и поперечным свое настоящее имя, чтобы навьи не услышали, а принято нечисть с толку сбивать и устрашать. Вот и живут на свете милейший продавец предметов искусства Клятый и добродушный дизайнер Злыдень, не говоря уже об обладателе уникальной цветочной магии Крысене. Еся и Изя наворачивали окрошку. Обычно я готовила это любимое блюдо бабушки в самую жару, но хотя после Роя тепло еще не вернулось, меня понесло на рынок за свежими овощами и ветчиной. Наверное, после всех потрясений захотелось… поверить в лето. — Изя, нам срочно нужно вмешаться, — сказал Елисей, откусывая огромный кусок свежего хлеба. — Во что? — флегматично отозвался лепрекон. — Не во что, а в кого. Посмотри на Белку. Что она излучает? Изя задумался и робко предположил: — Уют? — Полное отсутствие интереса к мужскому полу, — озадачил лепрекона ведьмак. — Перед ней с первого дня договора два феноменально красивых и сексуальных мужика. Претендента! А она ни в одном глазу! Ну ладно ты! Но я!!! — Я не претендент! — взвыл Изя. — Это не он! — подхватила я испуганно. — Не он! — Не я! — А кто? — заинтересовался Еся. — Ты же сама хотела с ним на свидание сходить. — Уже не хочу! Нашел время подтрунивать. Изя сейчас в обморок свалится от смущения. Весь вечер ответный самолетик от дамы сердца ждать — и попасться под ехидный язык ведьмака! Господи, а вдруг не дамы? Что я знаю о сексуальных предпочтениях лепреконов и конкретно этого лепрекона? Ни-че-го! Я слегка запаниковала. — Да? — Елисей посмотрел на меня с прищуром. — Ну тогда ладно. И принялся как ни в чем не бывало хлебать окрошку. Еще и добавки зачерпнул. — Изя, а как конкурс? — нервно поинтересовалась я. — Ты прошел отбор или в следующий раз попытаешься? — Прошел, — равнодушно сообщил лепрекон. — У меня ангажемент в клубе. Я безусловный победитель первого тура. — Вот… навий сын! — воскликнули мы с Есей хором. — И нам не сказал?! — И что, уволишься? Уйдешь от вас? — с тревогой уточнил Елисей. — Куда я от вас, Веденеевых, денусь? — язвительно проговорил лепрекон. — Кто мне еще золотой чеканной монетой заплатит? — Никто, — с облегчением выдохнул Еся. — Тетя! — на кухню вбежал Шестой. — Там Пуся вернулся! Мы втроем ломанулись в дверь. Вдвоем. Еся почему-то буркнул — Я сейчас, — и пошел к двери на улицу. Вышел и растворился в темноте. Пуся был в саду. Призрачный и сияющий. Без капкана. Он сидел на камушке, распушив… три хвоста. — Ему лет сто, — сообщил появившийся минут через десять нашего благоговейного любования лисом Еся. — Один магический хвост отрастает каждые пятьдесят лет. — Оборотень? — растерянно уточнила я. — Вестимо, — кивнул ведьмак. — Вот, покорми его. Елисей протянул мне чищенное вареное яйцо. Я недоверчиво поинтересовалась: — Призрака? — но яйцо взяла и положила на траву у камня. — Сам говорил, они не едят. — Я не знал. Прочитал намедни. Призраки едят то, что предлагают люди, если угощение предназначено именно для них. Смотри. — Очуметь, — пробормотал Изза. Пуся с аппетитом «лопал» подачку. Сыто потянулся, благодарно гавкнул и запрыгнул на камень, щурясь на растущую луну. Я присмотрелась к траве. Яйцо было на месте, целехонькое, но, клянусь, я видела, как лис жевал его, чавкая крошками желтка! — Это надо закопать или сжечь, — просветил меня Еся. — Еду, предложенную нежити, есть нельзя. — Ничего себе! Бабушка мне такого не рассказывала. — Но он ведь как-то тут появился. С капканом. Кстати, где тот капкан? ***