Но палуба для третьего класса была совсем пустынной. Лиззи обняла канат, и веки ей обожгли выступившие слёзы. «А если не смогу? Если я сорвусь?» Лиззи снова поглядела себе под ноги. Взгляд её манили глубокие воды, разверзавшиеся под её ногами чёрной пучиной, и она с усилием перемещала взгляд дальше, к слабо светящейся палубе для третьего класса. Чёрные тени канатов реяли в воздухе, как птицы. «Что мне делать? Что мне делать? Сама, дура, виновата: полезла, куда не просили, просто потому, что мне надоела эта глупая тётушка Мэйд со своими подругами… и просто из-за того, что мне не хватило ума их перетерпеть, я сейчас свалюсь в воду и наверняка разобьюсь насмерть, и будет хорошо, если меня не перемелет этими огромными винтами в фарш… и мама никогда больше мне ничего не напишет, если она вообще жива, и даже Мэри будет плакать, а мне будет все равно, совсем все равно, потому что не будет уже никакой Лиззи Джеймс, вообще ничего не будет!» Лиззи задрожала. Ветер бил и кусал её, трепал ей волосы, бросая пряди в глаза, свистел в ушах — но вода оставалась спокойна. Это было легчайшее дуновение, похожее на игривый толчок — но для Лиззи оно походило на грубые пинки палача, который ведёт жертву к эшафоту. И верхняя, и нижняя палубы «Титаника» были для нее одинаково недостижимы. Но обе эти палубы служили Лиззи маяком — якорем — манили к себе. Силы оставляли её, и она не была уверена, что сможет хотя бы провисеть на канате до тех пор, пока её не спасут. «Двигайся!» Лиззи напряглась всем телом. Те движения, что у Джо Дойла были лёгкими и проворными, у неё выходили неуклюжими и корявыми. Она скользила, как раненая куропатка — по снегу, и её ладони отзывались ноющей горячей болью. Кровь выступила, заструилась узкими ручейками по запястью и ниже — к локтю. Лиззи закусила губу и отчаянно взвыла. Палуба не приблизилась ни на волосок. Казалось, она лишь отдаляется, уплывает, погружаясь в туман. «Действуй!» Лиззи скользнула ещё ниже. Канат полоснул её по ладоням, и она ахнула, едва перекрученные толстые нити едва было не выскользнули из её пальцев. Лиззи замерла: сердце её колотилось тяжёлым молотком; каждый удар был глухим и решительным, как стук палаческого топора. «Дальше, — подзудила себя она и глубоко вздохнула. Воздух обжигал ей рот и нос. — Дальше, Лиззи! Ты должна добраться до палубы!» Но мышцы отказывались ей повиноваться. Она скользила вниз, обдирая до крови кожу, и каждый раз, как канат снова и снова проходился по открытым ранам, ей хотелось взвыть. У Джо Дойла руки были загрубелые, привычные к работе, но Лиззи Джеймс никогда не держала ничего тяжелее своего чемоданчика, она ни дня нигде не трудилась, и ей даже в голову не пришло, что канат может стереть ей кожу до крови, когда она бездумно прыгнула в поисках спасения и приключений. Палуба покачнулась, и Лиззи встряхнула головой. Нет, это снова был обман, мираж: её преследовали призраки, тени, страхи, обретавшие плоть. Лиззи закрыла глаза и снова напрягла руки и ноги. Они тряслись, и не только от страха, а от предельного напряжения. Пальцы её были как ватные. Если бы только она могла заставить тело слушаться, она давно уже была бы внизу — палуба манила её, была преступно близко — но у Лиззи не хватало сил и решимости её достичь. Она не могла спрыгнуть, не могла соскользнуть ниже — стоило ослабить напряжение, готовясь к решающему броску, как она упала бы в воду, и Лиззи это отлично знала. Она хватала ртом воздух. Грудь словно трескалась от напряжения, но ей не удавалось сделать ни единого глотка так отчаянно необходимого кислорода. Снова перед глазами у нее поплыли пятна: разноцветные, бесцветные, чёрные… Им не было конца. — Помо… помогите… — просипела Лиззи и покачнулась на канате. Она не продержалась бы и десяти минут. * * * — Господи, господи, господи! — орала мисс Мэйд. Словно вспугнутая курица-наседка, она металась по палубе, заламывала руки и ревела: — Господи! Господи боже, помоги нам! Господи! — Спокойно, спокойно, мисс Мэйд, всё хорошо, — удерживал её тот самый респектабельный доктор, которому не терпелось опровергнуть мнение соперника касательно витаминов. — Всё хорошо! Но мисс Мэйд его не слушала. Её вид был ужасен: растрёпанные волосы, безумные сверкающие глаза, тяжело вздымающаяся грудь, шаль, сползшая с плеча. Мисс Мэйд металась и выла, как будто бы Лиззи уже шла на дно, и рвалась прочь с воплями: — Мэри! Мэри, бедная Мэри, прости меня! По счастью, Мэри тут не было — пока. Вне всяких сомнений, за ней послали бы, чем ни завершилась бы спасательная операция, которая развернулась, стоило Лиззи сигануть за борт. Туда-сюда засновал обслуживающий персонал, в аварийном порядке даже готовы были спускать шлюпки; все машины застопорили, чтобы Лиззи не утянуло под корабль и не перемололо винтами. Лиззи пока ещё висела на канате и даже пыталась ползти: если бы мисс Мэйд стояла к ней лицом, она видела бы, что Лиззи уже почти достигла палуб для третьего класса. Только вот спуститься на эту палубу Лиззи уже не смогла бы. — Пропустите, дорогу, дайте дорогу! — проталкивались к прогулочной палубе члены экипажа. — Лиззи! — взревела мисс Мэйд в третий раз и обмякла. Доктор сокрушённо покачал головой и аккуратно передал её своей супруге. — Сейчас, сейчас, — пробормотал он, — тут нужно успокоительное. Подержи её пока, дорогая, я быстро: схожу за чемоданчиком и тотчас вернусь. Три добропорядочных женщины приняли безутешно рыдающую мисс Мэйд в свои объятия и, воркуя успокаивающими голосами, усадили у борта. Мисс Мэйд отчаянно хлюпала носом и заламывала руки. — Лиззи, как я могла это пропустить? Лиззи! Горе мисс Мэйд было столь велико, что немногие прогуливающиеся господа и дамы заспешили к ней с утешениями. Вскоре вокруг мисс Мэйд столпилось не менее восьми сердобольных женщин с успокоительными, носовыми платками и ласковыми словами. Господа стояли поодаль, многозначительно покашливали и пытались изредка вставить в женский стрёкот свои рациональные замечания. — За девочкой пошёл сам мистер Уайльд. Мистер Уайльд достанет ребёнка, не беспокойтесь. — Да, конечно, достанет! — с жаром заворковала супруга врача и похлопала бессильно икающую мисс Мэйд по плечу. — Мистер Уайльд не даст ребёнку упасть в воду. Не беспокойтесь, не беспокойтесь, милочка, всё уже хорошо! Лиззи, которая висела на канате, так не казалось. Напротив неё собралось несколько встревоженных пассажиров: кто-то тыкал в неё пальцами и визжал, кто-то пытался дотянуться до неё с воплями: — Хватайся! Я тебя поймаю! Но Лиззи скорее согласилась бы упасть в воду, чем довериться незнакомым людям, многих из которых она даже не понимала. Впрочем, чтобы их понять, не требовалось владеть иностранными языками: жесты, которыми они пользовались, воспринимала и расшифровывала даже не Лиззи, а потаённое и спавшее до этого момента существо внутри. — Девочка, хватайся! — завизжала какая-то полная женщина. — Мой муж сильный! Мой муж тебя вытащит! Девочка, хватайся! Лиззи отчаянно помотала головой и пристыла к своему канату. Она висела так, не отваживаясь даже шевельнуться: силы её были на исходе, и пальцы уже неумолимо разжимались — сами по себе, как ни пыталась бы она сомкнуть их снова. — Дорогу, дорогу! Сквозь толпу пассажиров торопливо протолкалось несколько человек из корабельной команды. Возглавлял их высокий, решительного вида мужчина, перед которым сторонились даже самые отчаянные пассажиры. Мужчина медленно приблизился к ограждению. Лиззи висела на канате и тихо всхлипывала. — Не бойся! — громко, но спокойно приказал ей мужчина. — Я здесь, чтобы тебя вытащить. Лиззи зажмурилась. Мир снова пошёл в пляску перед её глазами. Мужчина продолжал уверенным, спокойным голосом: — Я подхвачу тебя, слышишь? Ты не упадёшь. Лиззи прохныкала: — Мне страшно! — голос её дрожал. — Я боюсь! Я боюсь… вдруг… вдруг вы не сможете… — Не думай об этом, — тихо сказал мужчина и сделал ещё один шаг вперёд. — Я тебя выручу. Слышишь? — Я… я… Канат вдруг дрогнул и пришёл в движение. Лиззи завизжала, и руки её чуть было не разжались сами собой. Она медленно качнулась, словно маятник, и мощная вибрация прошла по всему её телу. Мужчина у борта громко, звучно и все так же спокойно и решительно скомандовал: — Прыгай! Что-то было в его голосе такое, что Лиззи безоговорочно подчинилась. Её ноги разжались, руки потянулись к человеку навстречу. Она испуганно зажмурилась и отвернулась, и через мгновение её тело столкнулось с чем-то твёрдым и тёплым. Лиззи отчаянно дёрнула ватными руками. Она инстинктивно прижалась к тёплому спасителю плотнее, и её подняли выше, крепко обхватывая в ответ. Пассажиры радостно завизжали и захлопали. В этом грохоте потонул стук, с которым Лиззи водворили на палубу. Свет снова коснулся её зажмуренных глаз, и под её ногами опять очутились твёрдые доски. Она медленно приподняла одно веко. Мир кругом неё всё ещё плясал, как сумасшедший, краски мешались друг с другом в один цветной водоворот. Лиззи шагнула назад — и чуть было не упала. Вместо тепла к ее ногам теперь спускался зловещий холод. Человек, стоявший сзади, проворно подхватил её и вернул в подобающее положение. Лиззи обняла себя за плечи: лишь очутившись на палубе, она смогла ощутить пугающий холод. Её как будто заковали в ледяную броню. — Держи, — сказал ей спаситель. Лиззи не успела отказаться, как человек наклонился и набросил на неё свой бушлат — тёплый, от которого чуть ощутимо веяло табаком. Лиззи чихнула и зажмурилась. Смотреть на человека она избегала: что-то подсказывало ей, что вся поднятая ею шумиха не доставила ему никакого удовольствия. — Меня зовут Элизабет Джейн Джеймс, — пробормотала Лиззи, — спасибо, сэр. Можно… можно вернуть меня на мою палубу и ничего не рассказывать моей сестре? Пожалуйста, сэр?.. — Лиззи! Она вздрогнула. В ряды зевак пробился растрёпанный мальчишка — Джо Дойл. На одной ноге Джо не хватало башмака. «Кажется, это очень важный человек, — подумала Лиззи, искоса глянув на своего спасителя, — если он узнает, что Джо был на чужой палубе…» Не додумав, она повернулась и внимательно поглядела на Джо. Тот шагнул к ней, затем зыркнул на её сопровождающего — и остановился. Лиззи отвернулась: в его глазах застыла холодная тень, и её желание приблизиться тут же увяло в груди. Джо смотрел на неё так, словно собирался осуждать, скрывая тревогу. — Элизабет, — обратился к ней спаситель, — ты можешь идти самостоятельно? — Да, сэр, — чуть слышно ответила Лиззи и плотнее закуталась в пальто. Хотя оно было больше на пару размеров, в нём ей было спокойно и уютно, как под толстым надёжным одеялом. — Пойдем, — человек взял её за руку. Ладонь у него была твёрдая, широкая и шершавая, видимо, от застарелых мозолей. «Вот уж кто точно взлез бы по этому дурацкому канату как человек, а не как… не как Лиззи Джеймс!» — отругала себя Лиззи и робко вложила в ладонь сопровождающего два пальца. Под взглядами изумлённой толпы девочка и её спаситель молча покинули палубы для третьего класса. Глава 8. Спаситель Хотя о старшем помощнике капитана, Генри Уайльде, отзывались как о человеке чести и самых благородных правил, он всё же оказался столь жесток, что доставил Лиззи к её сестре и передал с рук на руки лично. Более того, Генри Уайльд даже потрудился объяснить изумлённой Мэри, что послужило причиной его визита и зачем он отдал Лиззи бушлат. Мэри выслушала сухой, точный и короткий рассказ мистера Уайльда с выражением ужаса на лице. Когда он закончил, Мэри перевела взгляд на сестру и шумно выдохнула. Это означало у неё крайнюю степень недовольства, что, несомненно, должно было напугать Лиззи, если бы Лиззи не вымотали до последнего предела все её последние злоключения. Остаток пути Лиззи не шла, а волочилась, доверчиво прислонившись к руке мистера Уайльда и прикрыв глаза. Стоило доставить её к Мэри, как Лиззи неохотно отлепилась от своего спасителя, пробрела в угол и там повалилась в кресло. При этом Лиззи закуталась в выданный бушлат, подсунула рукава его к себе под голову и радостно, с облегчением засопела носом.