Светлана Ивановна с сомнением качает головой. Вот уж, действительно! Боялась, как бы девочки не перегрелись, а тут, оказывается, утят оберегать от жары надо. Кто-то тяжело спрыгнул с нар. Стекло на лампе брякнуло о железную горелку. Из-под простыни, повешенной на двери от комаров, вышла Ольга Кубышкина. Все еще сонно посапывая, присела к столику, зевнула. — Ты чего? — строго спросила Нюра. — Завтра вставать рано. Не выспишься. — А сама-то? Нюра бросила чуть презрительно: — По-моему, известно, что мне завтра утят по акту принимать. Подготовиться я должна. — А я заместитель твой, — пробасила Ольга и звонко прихлопнула на щеке комара, будто точку поставила. «Какой теперь заместитель, раз в одну смену», — подумала Нюра, но ничего не сказала, только нахмурилась. Светлана Ивановна взяла чистый лист бумаги и подала Ольге. — Ты график дежурств составляй. Объяснила, как это делать, и повернулась к Нюре, чтобы продолжить прерванную работу. Тонко звенят комары, кто-то негромко всхрапывает за занавеской, неясные звуки доносятся из прибрежного кустарника. Тихо в вагончике. — Хочешь, я тебя первой дежурить назначу? — после долгого молчания миролюбиво предложила Ольга, сделав подсчеты на своем листке. Нюра выпрямилась на стуле, взглянула на Ольгу горячими глазами. — Час от часу не легче! «Назначу»! — передразнила она, и Светлана Ивановна не на шутку испугалась. — По-моему, я каждый день дежурить буду, — с нажимом продолжала Нюра. — Почему? — не поняла Ольга. Тут Нюра «снизошла» до того, что выразительно посмотрела на Светлану Ивановну, призывая ее в свидетели непроходимой глупости Ольги Кубышкиной. Светлана Ивановна сказала поспешно: — Пожалуй, и в самом деле не стоит включать Нюру в список дежурных. — Почему? — опять не поняла Ольга. — Ну… Она же заведующая фермой. Ей нужно за всем следить, везде бывать… Ольга пересчитала пальцы на руке и сказала, качая головой: — Тогда на полную неделю не хватает. — А ты меня включи… — Я и так считаю вас на седьмой день. — О-о-х! — громко выдохнула Нюра и сказала Светлане Ивановне: — Давайте будем заканчивать распорядок дня. Был учтен каждый час. Нашлось время и для игр, и для чтения, и для прогулок по лесу и озеру. Ольга тоже пыхтела над своим листком. — Первой у меня будет дежурить Алька, — объявила она и подала учительнице аккуратно разграфленный лист. — Да! — вспомнила та, — Виктор Николаевич сказал, что нужно вести дневник за каждый день. — Конечно, нужно, — снисходительно усмехнулась Нюра. — Всегда ведут. — Ах, так? — вспыхнув, наклонила голову Светлана Ивановна. — Извините! А я и не знала. («Фу! Как девчонка по-глупому лезу на рожон! Но и она хороша — за каждое слово цепляется. Вредная!») И сказала Нюре непривычно резко: — Первую запись завтра делаешь ты. («В конце концов, я тоже не пустое место!») Но тут же добавила, сдавая позиции: — Как заведующая фермой… («Буду еще с ней переругиваться. Очень нужно!») Нюра молча собрала бумаги, положила их на этажерку и, дождавшись, когда Светлана Ивановна и Ольга улеглись за белой занавеской, дунула в закопченное стекло керосиновой лампы. Тихая ночь нависла над озером. Если бы Катюша не спала и вышла на новое крылечко, сколоченное мальчиками, она увидела бы над головой небо в ясных звездах, услышала бы пересвист птиц в черемушнике, залюбовалась бы спокойным озером, по которому пролегала широкая лунная дорога. А если бы хорошенько прислушалась, уловила бы в ночи далекий гул машин на полях… Но Катюша спала. Крепко спали и ее подружки, и Светлана Ивановна. В сторожевой избе спокойно отдыхали Аксинья и Петр Степанович, которому в эту ночь еще некого было караулить… Глава восьмая В половине седьмого в вагончике зазвенел будильник и гремел до тех пор, пока не иссякли в нем последние силы. Девочки открыли глаза от настоятельного зова и до конца дослушали утреннюю песню будильника. — Подъем! — скомандовала Нюра и, громко горня, первая выскочила из вагончика в прохладу утра. — Зарядка! — гаркнула Ольга с крылечка, и сидевшая на заборе пичуга взметнулась в воздух. Ух, какой холодной оказалась вода в умывальнике! Люся хотела было удрать, но Нюра схватила ее за рукав и сама умыла. — Закаляйся! — Ай! — визжала рядом Стружка, мужественно омывая водой плечи и шею. Причесывались в вагончике у маленького зеркальца, которое повесили на стене. Алька морщилась, ойкала, расчесывая свои волосы. Путалась в них и ворчала невразумительно: — Уж здесь-то! Неужели?.. Светлана Ивановна, понимая ее, смеялась: — Обязательно, Аля, каждый день. Никуда нам с тобой от этого не уйти. У нее тоже были хорошие волосы. Заплетая их в толстую косу, Светлана укладывала ее на голове змейкой, получалась красивая большая прическа. Зато сразу меньше становилось и без того худенькое лицо. — А если вам косу по спине пускать? — предложила Стружка и храбро вытащила шпильки из головы учительницы. Коса упала, и из маленького зеркала на стене растерянно уставилось на Светлану Ивановну совсем девчоночье широкоглазое лицо. — Так в сто раз лучше! — авторитетно заявила Стружка и спрятала за спину кулак со шпильками. — Не дам!! Ходите с косой. — Ну-ка? — прикрикнула Нюра. — Отдай! Нашлась парикмахерша. Провели первую линейку. Нюра зачитала распорядок дня, рассказала о режиме ухода за утятами. — Дежурной сегодня будет Алька. — И тут же поправилась: — Аля… А все события за сегодняшний день запишет в дневник Люся. За вчерашний день я сама потом запишу. Ты оставь мне, Люся, место. Возле вагончика давно уже стояла Аксинья и с любопытством прислушивалась к беседе у мачты. — Ой, пионерочки, — заговорила она, улучив минуту. — поднялись-то как рано! Поспали бы еще часок, пока утяток-то нет.