И, наконец, убедившись, что Пола нет, он вернулся в гостиную и впервые посмотрел на Айлис. ― Какого черта?! ― его голос был растерян и полон ярости. Она пожала плечами, не уверенная, как ей ответить. Девушка осознала, что именно Хантер сейчас единственный человек на всей планете, кто понимает, что она чувствует. Потому что он также был ошарашен и повержен. Это показалось ей немного забавным в своей иронии. В основном из-за того, что у них с Хантером не было ничего общего. Он вытащил из кармана куртки конверт. ― Я нашел его, когда вернулся домой. Айлис узнала почерк Ронды. Значит, Хантер тоже получил письмо. Его бросили так же, как ее. Он открыл конверт и вытащил обручальное кольцо, которое он подарил Ронде несколько недель назад, на выходных. То, которое Ронда приняла с восторженным вскриком на празднике у друзей. Все были в восторге и поздравляли их. В тот момент Айлис завидовала Ронде, в тайне надеясь, что Пол последует примеру Хантера и подарить кольцо на Рождество. Но он не подарил. Вместо него она получила кашемировый свитер и первое издание сборника стихов, которые ей нравились. О, и еще дурацкую открытку «Старбакс». Словно он ее дядюшка, а не парень. Айлис махнула на кофейный столик. ― Я тоже получила письмо. Она не предлагала ему прочитать, но Хантер решил иначе. Он подошел, взял письмо и, сев на стул, стал читать. Девушка хотела вырвать письмо из его рук: оно было личным, ее персональным адом. Но наблюдая за тем, как он читает, как крепко его руки сжимали бумагу, чуть не разрывая ее, она поняла, что это не только ее боль. Они с Рондой были близки с колледжа, а Пол с Хантером были лучшими друзьями с начальной школы. Они выросли по соседству и были ближе братьев. Смотря на них, она всегда задавалась вопросом, как между ними зародилась дружба. Хантер ассоциировался с выцветшими джинсами, худи и неряшливой бородой; хиппи с лохматыми каштановыми волосами и светло-голубыми глазами. Пол же напротив ― накрахмаленные воротнички, чисто выбритый, стильный, по-классически высокий, темноволосый и привлекательный. Хантер ― это еда на вынос и ужастики, Пол ― шикарные рестораны и театры. И, тем не менее, за последние двадцать с лишним лет у них было кое-что общее ― их любовь к одним спортивным командам. Это и общая история позволяло им сохранять дружбу. ― Какого черта? ― опять пробормотал он, откладывая письмо на кофейный столик. Он наклонил голову и уперся локтями в свои колени. Айлис подошла и опять заняла свое место на диване. Она не знала точно, что ответить. Они с Хантером не были друзьями. Скорее просто терпели существование друг друга, потому что у них не было выбора. Хантер ― это эквивалент двадцатисемилетнего парня из братства, несмотря на тот факт, что он никогда не был в колледже. Он заявлял, что старшей школы ему хватило. Развлекался слишком сильно, смеялся слишком громко, ругался как матрос и постоянно дразнил ее за то, что она была слишком тихой, называя ее мышкой. Это прозвище до умопомрачения ее раздражало. Он считал, что чтение ― это просто пролистать журнал и посмотреть картинки. Не раз замечая ее за чтением книги, он громко интересовался, как она может так много времени тратить на что-то столь скучное. В его понимании если книга хороша, то по ней снимут фильм, и он его посмотрит. У них не было ничего общего, кроме Пола и Ронды. А теперь и разбитого сердца. ― Ты не ожидал ничего подобного? ― спросила она, возможно из-за того, что это беспокоило ее больше всего. Айлис считала себя проницательной, но сама мысль, что Пол так хорошо скрывал свои настоящие чувства к Ронде, сводила ее с ума. Он покачал головой. ― Нет. Я думал, она счастлива, ― он поднял голову, его глаза потемнели от ярости. ― Я убью этого козла. Пока она застряла в каком-то странном состоянии оцепенения, реакция Хантера была абсолютно противоположной. Он был в ярости, жаждал убийства, и, в первый раз после прочтения письма Пола, она была рада, что ее бывший парень сейчас не здесь. Возможно, это спасло его жизнь. Не то чтобы она была рада узнать, что они с Рондой банально сбежали в Лас-Вегас. Ей не понравилось, что Ронда сегодня взяла больничный, зная, что в десять должна была состояться важная презентация потенциальным клиентам. Айлис пришлось все делать самостоятельно, из-за чего она жутко нервничала. Обычно, Ронда занималась презентациями, но каким-то образом, Айлис справилась, и они выиграли контракт. Они. Черт побери. Она больше не сможет работать с Рондой. Какая-то часть гнева Хантера проникла в нее. ― Хорошо. Убей его. Я позабочусь о неверной лживой облезлой блондинке. Жестокость ее слов, страсть, скрывающаяся за ними, даже ей казались незнакомыми. Видимо, и Хантеру тоже. Она не часто выходила из себя. Его глаза расширились, а потом последовало одобрение. ― Я буду твоим алиби, если ты будешь моим. Она улыбнулась. ― По рукам. На какое-то мгновение они смогли улыбнуться, но эта передышка закончилась, когда Хантер перевел взгляд на ее письмо. Это была идея Пола познакомить Хантера с Рондой три года назад. Айлис считала, что это ошибка, думая, что они слишком похожи, чтобы сойтись. Оказалось, что она не права. До этих самых пор. ― Я не могу понять, она ведь сказала «да». Была воодушевлена предстоящей свадьбой. Почему? Почему они так поступили? Айлис пожала плечами. Пол ни разу не делал ей предложение, но это не значит, что они не обсуждали будущее. У них были планы, они мечтали о большой свадьбе, о покупке дома, о детях, совместной старости. Эти ожидания не могли взяться из воздуха. Они были реальными... по крайней мере, для нее. ― Я не знаю почему. Не знала. Она сидела три часа, пытаясь осмыслить происходящее, найти хоть какой-либо смысл. Но ничего не выходило. ― И что мне теперь делать? Его голос был пронизан болью, той самой, которую она пыталась найти, почувствовать. А теперь, думая об этом, возможно, она была в шоке. Он сгорбился на стуле и тяжело вздохнул. ― И что теперь? ― повторил он, скорее сам себе, чем ей. Это был справедливый вопрос, на который, к ее сожалению, она не могла ответить. А значит, она не могла последовать его примеру. ― Думаю... просто... жить дальше. Он посмотрел на нее, будто у нее выросла вторая голова. ― Вот так просто? Ты не будешь бороться за него? Ей даже в голову не приходило бороться за него. Ни разу. ― Не буду. ― Значит, ты сдаешься? ― он закатил глаза, к нему вернулось обычное поддразнивании над ней. ― Как типично для мышки. И почему я удивлен? Она прищурилась, наконец, в ней зародился сильный гнев, найдя более доступную цель. ― Я не сдаюсь. Я просто не собираюсь бороться. ― Не собираешься? ― Зачем мне умолять вернуться того, кому я не нужна? Зачем мне тот, кто настолько жесток, труслив, что бросает меня с помощью письма? Он инфантильный ребенок, эгоистичная сволочь, который не считает меня достойной уважения, доброты и сочувствия. Он не смог задержаться и встретиться лицом к лицу. После шести лет, Хантер! Думаю, что я заслуживаю большего. Хантер смотрел на несколько мгновений, не произнося ни слова. Она почти уверена, что это была самая длинная речь, которую он слышал от нее. По-видимому, он не представлял, что у нее может прорезаться голос. После он выпрямился: теперь его поза не напоминала побитого жизнью человека, как было пару минут назад. ― Ты права. Пошли они к черту. Это не совсем то, что она сказала. Совсем. Хотя его фраза прекрасно подвела итог ее монологу. ― Я не мышь, Хантер. Я просто... ― она замолкла. Она больше не знала, кем являлась. На протяжении многих лет она смотрела на себя через призму отношений с Полом. Партнер по учебе Пола, его девушка, лучшая половинка. Его дурацкий молчаливый советчик. Хантер все еще рассматривал ее, и было ощущение, что он впервые, действительно, видел ее. Они, так или иначе, присутствовали в жизни друг друга много лет, но первое впечатление застилало им глаза. Она считала его взрослым ребенком, а он ее ― мышкой. Никто из них даже не пытался заглянуть глубже. ― Ты не плачешь, ― в конце концов, сказал он. ― Большинство девчонок уже бы выплакали все глаза, а ты вместо этого сидишь и вся такая логичная и прочее. И хоть он этого не сказал, она мысленно закончила за него. О том, что есть в ней что-то не нормальное. Айлис привыкла чувствовать себя «странным парнем. Определенно в ней не хватало страсти, упрямства, порывистости в чувствах, как у остальных членов ее семьи. «Хантер лучше бы вписался в семью Коллинзов», ― задумавшись, поняла она. Она всегда считала, что ее спокойствие и тихая натура появилась вследствие того, что она росла вдали от своих неугомонных кузенов, тетушек и дядушек, а также Попса. Проведенное с ними время ограничивалось редкими визитами. И даже тогда, когда она переехала в Балтимор после колледжа, она все равно с ними виделась не так часто, как могла бы. Она всегда была в стороне, слишком занятая работой или Полом. Девушка никогда не чувствовала эту дистанцию до этого момента.