— Да сохраню я ваши данные, сколько можно повторять. Сброшу на комфоны. А всякую социальную хрень не могу. Там такая блокировка, год возиться. — И что там у тебя за фильмы? — полюбопытствовал Эл. Вот кому хорошо. У него не чип, а кор-плата: захотел — вставил, захотел — вынул. — У меня там фильм о фильме, — объяснила я. — О том, как на Окто снимался один вестерн. — А, зверушки, понятно, — протянул Эл, принимаясь прохаживаться по тесной комнатушке — хакерской лаборатории, оборудованной в одном из помещений небольшой тарелки. — Ну и старье тут у вас. — И этому рады, — флегматично отозвался парень с обнулителем. — Специализированное оборудование просто так из Метрополии не вывезешь… Все, готово, теперь давай свой комфон. Запястье покалывало. Хакер перебрасывал данные на мой комфон. В комнату вошел Томас. — А ты тут зачем? — удивилась я. — Ты же гибридник. — У меня есть чип, — небрежно сообщил Том. — Я, может, тоже вип-образец. — А-а-а… — А остальные где? — Все уже отстрелялись. Кстати, Маша и Феб тебя искали. Где ты был? — Гулял. — С Ванессой? Я сказала это очень невинно. Эл хихикнул, отворачиваясь к полкам с разным барахлом, Томас укоризненно покачал головой. Мне стало стыдно. — Копировать что-нибудь будем? — зевая, поинтересовался хакер. — Стирай все, — скупо кивнул Томас. — Заберите меня человечки! — завопил парень через несколько минут. — Это что такое? Ничёсси блокировочка!!! — Я сказал, стирай! — в голосе Тома появились металлические нотки. — И не вздумай скачать. Эл, проследи. — Да ладно вам, — разочарованно пробормотал хакер. — Вот, все… — Неужели там не было ничего личного? — поинтересовалась я, когда мы вышли из тарелки. — Было. Наряду с профессиональным. Но я предпочитаю удалить все, чем бояться, что какие-то из этих данных попадут кому-нибудь вроде Монтэба. Я не слишком патриотичен, но между своим правительством и террористами выбираю первое. Да, подумала я. Если Том вел записи во время своей «службы», там, должно быть, много чего секретного накопилось. Эл пошел вперед, а Томас вдруг схватил меня за руку и затащил за металлическую «ногу» тарелки. Он поцеловал меня совсем по-другому, резко и требовательно, до сладкого спазма внизу живота. И оторвался, только когда у меня губы заболели. Пылало ли внутри меня, как говорят в сериалах Роузи? Не то слово. — Меня страшно заводит, когда ты ревнуешь, малыш, — хрипло сказал Томас. — Тогда я лучше промолчу, — пробормотала я. — Хочу настоящую брачную ночь и свадебное путешествие… У меня был парень, в университете. Ты… ты ведь не ревнуешь меня, Том? — К тому придурку с жучком в заднице? — глаза Томаса сузились. — Ревную. Даже не представляешь, как. Но я знаю, что такое ошибиться и обжечься. И у меня важная миссия — хочу показать тебе, как любят настоящие мужчины. 6. Тили-тили тесто Томас Кавендиш только пожал плечами, когда услышал, что будет драться с боевым киборгом. У него все равно есть преимущество — опыт. Итиро, Айви и Феб, сначала пытавшиеся его отговорить, под конец сдались, лишь Маша возмущалась в полный голос, перекрикивая галдящую толпу, собравшуюся вокруг ринга в ангаре для турболетов: — Ну почему ты такой упрямый?! У тебя же травма! — Меня вылечили. Вы все хотите лишить меня удовольствия? — сварливо поинтересовался Кавендиш. — Мне маленькая птичка напела, что тот тип, с которым я буду драться, работает на «блюстителей», в частности, на Ксавьера Гренара. Хочу совместить полезное с приятным. — Птичка по имени Эл? А разве Гренар водится с гибридниками? — удивился Синклер. — Догадайся, кто выполняет у них самую грязную работу, — кивнул Феб. — Эл сказал, киборгам всегда рады в армии Монтэба, — проговорил Томас, разминаясь. — Однако при условии, что они знают свое место. Ладно, ребята, хватит, вы меня не отговорите. Что скажут люди, если узнают, что талисман фестиваля струсил? Я хочу жениться, друзья, а не стать посмешищем! — Жениться? По-настоящему? На Мие? — удивился Феб. Айви фыркнула, закатив глаза. Вот-вот. Феб, явно влюбленный в Машу, ничего вокруг себя не замечал, творческая личность, хренеть-борзеть. — Послушай, — быстро заговорила Маша, подходя ближе к Томасу. — По моим наблюдениям, существует два типа гибридников. Первый тип — киборги наподобие Итиро и Пайка, отца Мии. В них переносится вся память прежней личности, навыки, предпочтения, все! Такие условно-живые от живых ничем практически не отличаются, им даже проще — кор-плата дает много преимуществ. Второй тип — Эл и Роузи. Случайные доноры «пробуждают» их эмоциями, словно активируют спящую систему. Таким циклонам сложнее, не один год проходит, пока они перестают полагаться на свою программу. Первый тип очень редкий, не думаю, что твой противник может к ним относиться, а со вторым ты легко справишься, если будешь помнить о том, что у тебя тоже есть кор-плата. Я знаю, что ты мало пользуешься процессором, да, да, — Маша покивала, — могу себе представить, что такое ощущать нано-сеть внутри, однако попытайся. Запусти анализ, затем переключись на компьютерное прогнозирование. А затем, — профессор сделала многозначительную паузу, — обмани его программу! Как человек! … Они выходили из ангара, словно хмельные, чуть ли не обнявшись: Томас, Итиро, Феб и Эл. Они вправду немного выпили, виски, прямо в ангаре, из рук девиц из борделя. Профессор Бронски была довольна — Томас последовал всем ее советам. Это сработало, правда, кор-плата как-то шалила и на пару секунд даже отключилась: Томас пошатнулся, начал оседать (благодаря этому, его соперник промазал, и весь зал взревел от восторга, думая, что Кавендиш применил обманный прием), затем все функции восстановились. Наверное, удар гибридника в корпус, специально пропущенный перед этим Томасом, был слишком силен. Кавендиш триумфально закончил поединок, забыв про шалости процессора. Вторым на ринг вышел Итиро. Это был не бой, а танец. Синклер внешне легко справился с мускулистым киборгом, чуть крупнее того, что выставили против Томаса, но Кавендиш знал цену этой легкости. Маша была права — на вопрос, чье кибернетическое кунфу лучше, можно ответить: то, что содержит в себе оцифрованный человеческий опыт. Третьим в бой вступил Феб. Его честно нокаутировали в третьем раунде, но и соперник ему достался серьезный — жилистый фермер с большими кулаками. В Левене чувствовался уличный боец-самоучка (судя по его скупым рассказам о юности, подросток, которого все задирали из-за любви к музыке и который из-за этого научился драться), но годы на беговых дорожках, вместо серьезных тренировок, сказались на общей форме музыканта. Эл, присоединившись к ним позже, дрался с огоньком, закончив бой ничьей. День удался. У всех четверых. Маша и Айви, сорвав голоса воплями поддержки, пошли в отель. Мужская часть команды приняла решение продолжить праздник. По дороге в бар на них налетела Миа. — Где ты был? Что?!! Так это правда?!! Ты дрался?!! — Мы все дрались, — Том любовался на искрящиеся гневом и мечущие молнии глаза невесты. — Даже Эл. И мы победили! Поцелуй победителю! Он обнял ее и чмокнул в мягкие губы. Миа запищала, вырываясь: — А! Ты мне все красоту сотрешь! Руки и ноги у нее были в черных узорах: цветы, причудливые рыбы, традиционные восточные «огурцы». — Меня два часа расписывали хной! Я и не знала, что ты не на байдарках гоняешь, а дерешься, по-настоящему! Если бы я знала, я бы… Я б… — Я люблю тебя, — пробормотал Томас, игнорируя лукавые взгляды друзей и прижимаясь к ее лбу своим. — Мне море по колено от твоей любви. Я должен был набить кому-то морду, иначе взорвался бы. — Дурак! — проворчала Миа, уже тише. — Я выхожу замуж за неблагоразумного дурака. — А ты не знала, что мужчины все такие? Мы с ребятами посидим в баре, ты не против? — Обмоете фингалы? — Миа критически обвела взглядом ухмыляющуюся живописную четверку, из которой лишь у Синклера не было на лице следов честного мордобоя. — Идите уж, укрепляйте свою мужскую дружбу, уж лучше б вы … мерились. Только не забудьте про танцы вечером… Доволен? — обратилась она к Элу. — О, да, — сладко прищурив правый глаз (левый и так смотрел на мир через щелочку), отозвался ай-каб и, не сдержавшись, пропел: — Тили-тили тесто… Миа Я еще не успела выйти замуж, а уже понимаю, какой тяжкий труд это хваленое замужество. Вот где этот Томас, а? Сейчас бы убила его своими руками! На меня нацепили венок. Ну и платье, конечно, чтоб его. Цвет мышиный, кружева того же серого оттенка — здесь это дань традициям, первые поселенцы ходили с ног до головы в пыли. Я умоляла Грега подобрать что-нибудь другое, но тот упрямо гнул свою линию. Он вообще к нам охладел — за подкрашиванием моего лица в стиле невинности и глуповатости Малгожата поведала, что у Грегуара появились другие любимчики-молодожены. Визажист мельком упомянула, что жених в той паре весьма симпатичен, из очень традиционной (подчеркнуто многозначительным тоном) семьи, которая явно заставляет парня жениться на девушке из религиозной семьи, и что молодой человек после общения с нашим стилистом как-то… призадумался, и это вызывает страшную ревность Боба. От Невела поступило сообщение. Кью вполне здоров, старшая Почка почти отделилась и уже общается с родителем. У-у-у! Как же я хочу на яхту! Все интересное там происходит без меня! Если бы не наши обязательства в качестве талисманов, плюнула бы на все. И свадьба-то так, имитация, и на «Звездном Ветре» Томас под присмотром, рядом с БАМС. Меня беспокоили его серый цвет лица и глаза с красными жилками, когда мы встретились после боя. Я знаю, что не могла бы отговорить его от этого ужасного мужского развлечения, но все же… Я стояла и вглядывалась в поляну перед еще одной сценой, поменьше, возведенной почти у самого озера. Где Том? Нам же вечер открывать, танцем! За моей спиной раздалось покашливание. Я обернулась: — О, Роузи! Ты такая хорошенькая! Это то самое платье? — Да, — ответила киборгша, независимо пожимая плечами. — Выполняю все свои обещания. На ней был наряд из подарка мистера Джуроу. Роузи выглядела как самая милая циклонша на свете. А вот и Томас! Легок на помине! Как же он хорош сегодня! И расстегнутые пуговицы на месте, и закатанные рукава открывают мускулистые руки, и брюки облегают все, что надо и как надо. И шляпа! Ему очень идет ковбойская шляпа, оказывается! — Миа. — Томас. — Наш танец первый. — Да. — Ты очень красива сегодня. — Да. Да?! Я хотела сострить начет мышиного платья, но у меня над ухом хлюпнула носом Роузи. Я повернулась посмотреть, что с ней, а она помахала рукой, мол, все в порядке, прижимая к глазам розовый платочек. Мы с Томасом еще бы долго стояли, глядя друг на друга, но на сцену вышли бородатые музыканты, сами похожие на фермеров (а может, это они и были). Запела скрипка, забренчало банджо. Томас торжественно вывел меня на середину поляны.