Я предпочла не отвечать и не спорить. Хочется матушке так думать — пусть думает. Я же твердо знала, что за другого не выйду. И у меня были неоспоримые доводы. — Надо же, тобой заинтересовались даже магистры! — не скрывала восторгов мать. — Что тебе говорил магистр Эйлеан? Наверняка пригласил на свидание? — Нет, — качнула головой. — Он всего лишь заметил, что я неважно себя чувствую, и предложил отвезти домой. — Ну да, ну да. Учитывая, что магистр Эйлеан — крайне необщительный человек, то это уже можно рассматривать как признание в симпатии. И матушка с таким довольным видом откусила булочку, будто уже видела меня женой Пьера. — А магистр Кернер! — продолжила она немного погодя. — Вы так красиво смотрелись вместе, что все любовались. Еще раз убеждаюсь, что судьба знает, что делает. Видимо, тебе суждено гораздо большее, чем брак с графом Вейраном, Полина. Да, большее. Найти убийцу светлого магистра в компании магистра пустоты, подозревая при этом темного магистра. Я едва не рассмеялась, хотя смешного в ситуации как раз ничего не было. — На следующей неделе нас приглашают в загородное имение барона Вольдена. У него, кстати, есть сын, очень многообещающий молодой человек. — Я не поеду. — Поедешь. — Матушка кинула ложечку на блюдечко так сильно, что раздался звон. — Поедешь как миленькая. Надо позаботиться о своем будущем. Я, конечно, буду рада, если ты выйдешь за одного из магистров, но все-таки и к другим кандидатам присмотрись. — Я. Не. Поеду. — Полина, это не просьба, — нахмурилась матушка. — Ты поедешь. Разговор окончен. Не знаю, к чему привел бы наш спор, но в дверях появился слуга. Он держал в руках небольшой поднос с черным конвертом. Глаза матушки мигом стали огромными, как плошки. — Письмо для мадемуазель Лерьер, — поклонился он. Я протянула руку за конвертом, быстро распечатала его и прочла: «Мадемуазель Лерьер, никак не могу забыть наш танец и хотел бы продолжить столь приятное знакомство. Надеюсь, вы не откажете мне в прогулке по Белому бульвару завтра в полдень. Магистр Фернан Кернер». ГЛАВА 8 Анри Моим постоянным спутником стал страх, и я ненавидел себя за это. Он пришел впервые, когда я увидел умирающего Таймуса на полу в кабинете. Страх прорастал сквозь кожу, впивался мелкими щупальцами. Я старался вырвать его оттуда, но не выходило. А затем начались бесконечные допросы и пытки. Меня лечили только для того, чтобы пытать снова. Требовали признаться в том, чего не совершал. Страх подружился с болью. Каждый скрип двери означал, что сейчас боль вернется, но страх приходил раньше. И в минуту вынесения приговора он вдруг вырос и превратился в первобытный ужас. В темной сырой камере я пытался вспомнить все, что знал о пустоте. Несколько часов… Вот и все, что осталось. Память подводила. По всему выходило, что пустота — это неведомое нечто, из которого крайне редко возвращаются. А если это все же происходит, то люди теряют рассудок. Я клялся себе, что выдержу. И думал о Полли. Только эта мысль все еще помогала держаться. О Полли, которая рискнула спуститься в мою тюрьму, которая не верила в мою вину. Я должен выстоять — ради нее. У врат пустоты я увидел ее всего на мгновение. Но есть мгновения, которые стоят вечности. Позднее все вспоминалось какими-то пятнами. Полли, а вокруг черные пятна — стражники, серое — магистр пустоты. Шаг — и врата закрылись. Поначалу я ничего не увидел. Было… пусто. Затем постепенно чернота стала серой. Серый туман клубился у ног, серые облака ползли по черному небу. Шаг, еще шаг. Страх радостно поднял голову. Мне придется здесь жить? Или умереть? Вдруг я услышал плач. Пронзительный детский плач. Раньше, чем подумал, откуда в пустоте дети, я уже бежал туда. Плач звучал все ближе и вдруг оборвался на пронзительной ноте. Девочка в тоненьком белом платьице сидела на огромном валуне. Она казалась бы обычной, если бы не абсолютно седые волосы. — Кто ты? — тихо спросила она. — Морок? — Нет, я — человек, — ответил ей. — А ты? Как ты сюда попала? — Я всегда здесь и была. — Девочка спрыгнула с камня. — С тех пор, как меня заточили. Кажется, я начинал понимать… — Ты — пустота? — Чаще всего меня называют именно так. — Моя собеседница серьезно кивнула. — Как твое имя? — Анри. — И зачем же ты здесь, Анри? — Она смотрела на меня взглядом более цепким, чем главный дознаватель магистрата. — За справедливостью, — ответил я, а Пустота захохотала. Она вдруг стала выше и старше и превратилась в женщину в сером балахоне. Капюшон надежно скрывал от меня ее лицо. — Справедливостью? Как глупо. — В голосе звучала насмешка. — Глупый, глупый Анри. Но я добрая. Я дам тебе шанс. Поцелуй меня. — Что? Но раньше, чем я успел пошевелиться, Пустота скользнула ко мне, вцепилась в плечи и коснулась губами губ. Я сразу продрог до костей. — Вкусный! — радостно оживилась хозяйка врат. — Честный, да? Любящий. Глупый мальчик. Таких, как ты, слишком сладко ломать. Я замер, не понимая, что происходит, а Пустота кружила вокруг меня в немыслимом танце. Ее ноги не касались земли. У нее и вовсе не было ног, и вскоре вокруг меня летал серый вихрь. А когда пыль осела, я находился в комнате с десятками дверей. Двери были вмурованы в пол, стены и даже парили в воздухе. — Смотри, Анри, — сказала Пустота на ухо, сзади опуская руки мне на плечи. — За одной из этих дверей — твой мир. Свобода, справедливость, любовь. И месть. Но лишь за одной. — А что за другими? — спросил я. — О! Тебе лучше взглянуть самому. Это очень, очень забавно. Ищи выход, Анри, и, даю слово, я отпущу тебя. Я обернулся. Позади уже никого не было, только вился легкий дымок, будто от костра. Какую из дверей открыть? Решил, что начну с самой дальней. Вряд ли выход может располагаться близко. Дверь была старой, серой, с большой круглой деревянной ручкой. Я толкнул ее. Внутри клубилась тьма. Я сделал шаг, и дверь с грохотом захлопнулась, а из темноты начали проступать знакомый коридор, лестница, окна, за которыми не было света. Это же мой дом. Я пошел вдоль коридора. Спустись этажом ниже — и очутишься возле входной двери. Сначала шел медленно, затем побежал, а из стен вдруг протянулись ко мне руки. — Куда же ты, Анри? — звала меня мама. — Останься! — Остановись, трус несчастный! — Это уже отец. — Боишься собственной тени! — Анри, ты нужен нам, — звала старушка-няня. А я бежал и бежал. Коридор казался бесконечным, рук становилось все больше. И количество голосов тоже росло. — Анри! — звали знакомые и незнакомые. — Останься… Нет, нет. Ужас затопил меня изнутри. Я заметался, как в тисках. Нет, пожалуйста! По лестнице скатился кубарем, но тут же вскочил на ноги. Боль в этом иллюзорном месте была вполне реальной. — Пустите! — закричал, зажимая уши. Не помогло! Я все равно слышал их. Слышал дыхание за спиной — и боялся обернуться. А пол вдруг пошел волнами, будто стараясь сбить меня с ног. Бежать! И я снова помчался вперед. Поворот, поворот. Дверь уже должна была быть передо мной. Я снова повернул. Мать и отец стояли у двери. Умом понимал, что они мертвы. Но, наверное, я не верил до конца. Сейчас поверил, потому что мать протянула посиневшую руку и поманила меня. Нет, надо обойти их, добраться до выхода. Я чувствовал, что там свобода! Что я смогу выбраться. Шагнул вперед — и мать шагнула ко мне. — Ну же, Анри, — ласково сказала она. — Куда ты бежишь? Мертвым не надо никуда мчаться. Здесь так тихо и спокойно. Останься с нами. — Нет, нет. — Я отчаянно тряс головой. — Что же ты, сынок? — вмешался отец. — Не думаешь о родителях. Оставайся. Скоро к нам присоединится Фил, снова будем все вместе. — Вы до него не доберетесь. Я говорил себе, что это — порождения пустоты, тени, но все вокруг было до того реально! Я узнавал каждую трещинку на стенах, узор на платье матери, каждый жест, каждый взгляд. Хотелось упасть на колени и закрыть лицо руками. Я рванулся вперед, почувствовал, как ледяные руки вцепились в одежду, которая вдруг приобрела привычный вид, превратившись в гвардейскую форму. Толкнул дверь, пролетел по дорожке до ворот, обернулся — и увидел обугленные черные стены, надпись «Смерть родителям убийцы». С губ сорвался не крик — вой. Нет, нет! Это неправда, этого нет! Толкнул ворота — за ними клубился туман. Сделал шаг, нащупал в пустоте дверную ручку, толкнул. Сейчас! И рассмеялся. Тихо, жутко. Потому что снова находился в той же комнате с десятками дверей. Ты права, Пустота. Похоже, будет забавно. Филипп Да уж, такого утра в моей жизни еще не было. Но все когда-то происходит впервые. Вот и я впервые сползал с кровати так, будто тело было готово вот-вот рассыпаться на маленькие кусочки. Да чтоб мне провалиться… А лучше — Роберту с его дружками. Закусил губу, стараясь сдержать болезненный стон. Ничего, скоро станет легче. Темная магия, конечно, не лечит, но помогает по-своему бороться с повреждениями. Так что я призвал магию в надежде, что хотя бы обезболит, а там разберусь. Стало немного легче. Я умылся, оделся и потащился на занятия. И все было вроде бы неплохо до того момента, пока я не увидел, что в расписании первыми стоят не привычные лекции, а практикумы. Практикумы… С одной стороны, с моей магией все было в порядке. С другой, меня едва ощутимо покачивало при ходьбе. Как я буду создавать заклинания в таких условиях? Да, не видать мне сегодня баллов для экзамена. Первый практикум был как раз у нашего куратора. Синтер читал курс основ боевых заклинаний. Пока что не темных, а универсальных, но из его лекций я уже почерпнул много интересного, и сегодня почерпнул бы еще больше, если бы не проклятый Роберт Гейлен. Я прекрасно понимал, почему Роберт ко мне прицепился. Сейчас я был удобной жертвой. За моей спиной не было семьи, которая вступилась бы за меня. К тому же титул у Гейленов был какой-то мелкий, насколько я помнил, и вдруг мы поменялись местами. Хотя самое смешное, что в отсутствие Анри я-то оставался последним графом Вейраном. Титула нас никто не лишал. Тряхнул головой. К демонам Гейлена! Наступит день, когда меня не будут связывать правила гимназии, и мы с ним поквитаемся. А пока что остается терпеть и ждать. Впрочем, и повторения ситуации допустить нельзя. Надо только понять как. Раздумья помогали бодрее тащиться в тренировочный зал, который был обозначен для практикума. Добрался я до него последним. Здесь собралась треть претендентов — чуть больше двадцати человек. И как же было «радостно» обнаружить среди них Роберта! Тот ухмылялся, даже не скрываясь. Я улыбнулся в ответ, и его перекосило. Не знаю, чем бы завершился этот обмен любезностями, но в дверях появился куратор Синтер, и начался практикум. Задача не была для меня сложной. Мы практиковали атакующие заклинания второго уровня. Третий уровень давался мне легко, второй я только начал изучать, когда Анри арестовали, но кое-что усвоил и был уверен, что проблем не возникнет. Только кто согласится стать со мной в пару? Придется куратору назначать партнера по практикуму самому.