Ради приличия Дареалю пришлось выпить немного чаю прежде, чем продолжить ненавязчивый допрос. А я успела сделать выводы. Первый — он здесь неофициально, иначе не сидел бы со мной за одним столом, а допрашивал в управлении. Второй — в деле Анри не все так ясно, как пытались выставить на суде. И Дареаль это понимает, но по какой-то причине решил не вмешиваться. — Итак? — Решила, что хватит играть в гляделки. — Я все-таки хотел бы задать вам несколько вопросов, раз уж вы перестали от меня скрываться, — хмуро ответил герцог. — Я не скрывалась. Вы просто плохо искали. Он зло уставился на меня. Что ж, находить врагов — это тоже талант. Видимо, я как раз подыскала одного. — И где же вы были, позвольте узнать? — Там же, где и все, — в зале суда. — Так почему же не выступили как свидетель защиты? — Потому что меня никто не желал слушать. И снова потянулась к чаю. Дареаль отвел взгляд. Признавал мою правоту? — Так какие у вас вопросы? — Решила, что хватит тянуть кота за хвост. — Что вам известно об убийстве магистра Таймуса? — угрюмо спросил главный дознаватель. — Что Анри не виноват. А кто виноват, должен был выяснить суд. Но вы заткнули рот простым людям, прикрывая свою ошибку. Так ведь удобнее. Правда, ваша светлость? — Вы не правы, мадемуазель Лерьер. Если бы у меня были доказательства невиновности графа Вейрана, я бы не настаивал на обвинительном приговоре. Я удивленно замерла. Значит ли это, что как раз герцог действовал исключительно в рамках закона? Я вспомнила, как он сомневался там, на судебном заседании. Но уже поздно. — Ничего не изменить, — сказала тихо. — Но я верю, что рано или поздно настоящий убийца получит по заслугам. — Если вы знаете что-то, что может в этом помочь, расскажите, Полина, — попросил Дареаль. — Анри и так вам все сказал. Это было темное заклинание, проведенное через зеркало. Неужели в столице много магов, которые могут совершить подобное? Это ведь огромный уровень силы. — Вы правы. Что ж, если вам станет что-либо известно, вы знаете, где меня искать. Только не приходите в управление. Лучше домой. Даже так? Магистрат не дал герцогу разрешения на расследование? Или Дареаль боится навлечь немилость на свою голову? — Хорошо, — ответила я. — Если вдруг что-то узнаю, сообщу. И я рада, что вы пытаетесь поступить по совести, герцог Дареаль. Правда, ни Анри, ни его родителям это уже не поможет. — Последний вопрос, мадемуазель Лерьер, и я избавлю вас от своего присутствия. — Какой же? — насторожилась я. — Где находится Филипп Вейран? — Понятия не имею, — едва сдержала торжествующую улыбку. До Фила вам не добраться, господин дознаватель! — И в любом случае не сказала бы. Оставьте Филиппа в покое, вы и так лишили его всего, чего могли. Давайте закончим на этом, я устала. — Благодарю за чай. — Дареаль поднялся из-за стола. — Боюсь, что мы не прощаемся, мадемуазель Полина. — Очевидно, это именно так, — ответила я. — До встречи. Герцог вышел из комнаты, гулко стуча каблуками сапог, а я замерла. Вот теперь стало не по себе. Неприятная дрожь пронзила тело. Что я только что творила? Сунула голову волку в пасть. Но зверь подавился и отпрянул. Надолго ли? У меня не было планов на день. В голове царила полная пустота. Но надо с чего-то начинать. И у меня появилась достаточно абсурдная на первый взгляд мысль. А что, если Анри подставили не потому, что он первым очутился у тела магистра, а наоборот, кто-то сделал так, чтобы именно Анри попал под подозрение? Если за убийством стоит личный враг семьи Вейранов, который решил таким образом и свести старые счеты, и избавиться от магистра? Я слишком мало знала о семье Анри. Похоже, настало время узнать. Полчаса спустя я выходила из дома, скрыв лицо капюшоном накидки. Было душно, собирался дождь, но я не обращала внимания на погоду. Просто шла и шла, пока впереди не показались обугленные стены особняка Вейранов. Здесь ничего не изменилось с того дня, когда мы с Филом приходили сюда после смерти его родителей. Только на стенах кое-где виднелись оскорбительные надписи. Так глупо… Пока граф Виктор был жив, никто бы не рискнул сказать ему подобное в лицо. Почему я пришла сюда? Сама не смогла бы ответить. Мне надо было делать хоть что-то. Как-то отвлечься от того кошмара, в котором находилась последние дни. Может, последовать примеру Филиппа и пройтись по дому, надеясь, что никакая балка не рухнет на голову? Вот только даже добраться до ворот я не успела. — Мадемуазель Лерьер? — тихонько окликнул меня кто-то. Я обернулась, готовясь бежать от неведомой опасности, но передо мной был старый знакомый — Жерар, тот самый слуга, который увел меня из особняка перед нападением разъяренной толпы. — Здравствуйте, Жерар, — грустно улыбнулась я. Жуткие воспоминания, но Жерар связывал меня с этим местом, с семьей Анри. — Вам не стоит здесь находиться, — сказал хмурый, немолодой уже мужчина. — Идемте. А ведь Жерар наверняка работал в доме Вейранов не один год. Поэтому я покорно пошла за ним. — Куда вас проводить? — спросил он. — Туда, где мы сможем побеседовать, — ответила я. Похоже, Жерар засомневался, а стоит ли, но все-таки кивнул и свернул к небольшой кондитерской. Странный выбор места для разговора, конечно. — Владелица кондитерской — моя сестра, — тут же развеял Жерар мои сомнения. Мы переступили порог, и в нос ударил запах ванили. Так вкусно! Даже стало немного легче. Полноватая женщина, которая вышла в зал при звуке колокольчика, кивнула Жерару и утратила к нам интерес, а мы расположились за дальним столиком. Молоденькая служанка подала нам чай и пирожные, не спрашивая. Я огляделась по сторонам. В уютной кондитерской было немноголюдно. Только один столик, кроме нашего, был занят смеющейся парочкой, которой не было дела ни до кого вокруг. — О чем вы хотели поговорить, мадемуазель Полина? — Жерар предусмотрительно решил не упоминать титулов. — О ваших бывших хозяевах, — ответила я, тоже никого не называя напрямую. — Не вмешивались бы вы в это, мадемуазель. — Слуга сокрушенно покачал головой. — Поздно, я уже вмешалась и отступать не стану. Жерар отвел взгляд. По всей видимости, ему тоже было нелегко. Я заметила, что слуги Вейранов были преданы хозяевам. И большинство, видимо, погибли вместе С ними. А Жерар выжил потому, что спасал меня. И наверное, как и я, не смог прорваться обратно к дому. — Спрашивайте. Мы поняли друг друга верно. — Граф… Виктор подозревал, кто сделал так, чтобы именно его сын был признан виновным? — Не совсем. У графа было много врагов. Он ведь когда-то служил в тайной службе. А честные люди в подобных структурах часто вызывают на себя чужой гнев. — Например? — Думаете, он обсуждал это со мной? Я помню только несколько достаточно спорных процессов. Например, дело судьи Гарднера. Тогда графу поступало столько угроз, что графиня с сыновьями была вынуждена уехать к дальним родственникам. Или дело банды Цикория, которую покрывали сильные мира сего. Я уже молчу о неприятностях с предыдущим магистром тьмы. Хотя у графа и с новым-то отношения не сложились. Мне всегда казалось, что Виктора побаиваются. Понимаете? Я ничего этого не знала. Наверняка в то время была слишком юна или обучалась в коллеже. Там мы были словно оторваны от мира. — И любой из них мог… — сказала задумчиво. — Любой. Я уверен, те, кто осудил Анри, действовали не против него, а против его отца. Сам Анри был очень светлым человеком. Он бы никогда не сделал того, что ему приписывают. Да и особо серьезными врагами не успел обзавестись. Или же… — Что? Я поняла, что Жерар чего-то недоговаривает. Сомневается, может ли мне доверять? — Послушайте, — заговорила я еще тише. — У Анри все еще есть шанс спастись. И если он вернется, сомнений в его невиновности не останется. Но разве от этого исчезнут враги его семьи? Нет. А Филипп? Ему ведь тоже придется столкнуться с этим. — Филипп исчез. — Но он жив и здоров. Жерар посмотрел на меня как-то странно — со смесью удивления и уважения. — Это правда, мадемуазель? До него не добрались? — Нет, — ответила я. — Он в порядке. И Жерар впервые за весь наш разговор улыбнулся. — Вы вернули мне надежду, мадемуазель, — сказал он. — Если увидите его, передайте, что мы очень ждем его возвращения. — Боюсь, это будет не скоро, но передам. — Благодарю вас. Тогда я должен сказать… Враги — это не единственная проблема графа Виктора, мадемуазель. Вторая была связана с господином Филиппом. — И что же это? — насторожилась я. — Не могу знать. По слухам, когда родился младший сын и стало понятно, что он… — Темный, — добавила я. — Именно. Так вот, когда граф узнал об этом, он несколько дней черный ходил, а потом вроде бы успокоился. Но доверенная служанка графини рассказывала мне, будто было некое то ли знамение, то ли предсказание о ребенке. И оно никого не порадовало. Графиня даже плакала. А граф почти не приглашал к Филиппу сильных наставников в его типе магии. Словно пытался оградить от чего-то.