— Анри, — прикасалась к щекам, заросшим щетиной, — милый мой, любимый, хороший. Целовала упрямые губы, щеки, лоб. Думала, что задохнусь от счастья. — Это так необдуманно, Полли, — выговорил он. — Да, да, знаю, — шептала в ответ и продолжала целовать, обнимать, ощущая каждое прикосновение. И Анри целовал меня в ответ. Его сухие губы пылали, я чувствовала идущий от него жар. Ничего, скоро все останется позади. Мы выберемся. — Полли… Он первым нашел в себе силы отстраниться. Да, нам надо было поговорить, потому что другого случая до нового слушания уже не будет. — Как ты? — спрашивала я. — Хорошо. Ложь, еще одна ложь, теперь уже с его стороны. Но чего я ожидала? — Я так хотел тебя видеть. — Я тоже, — сжала его руки. — Все будет хорошо, Анри. Я ни за что не сдамся! — Не надо, Полли. Будь осторожна, не вмешивайся в это. — Я уже вмешалась. Анри качал головой и смотрел на меня, как в последний раз. А мне хотелось плакать и смеяться одновременно. Все дурное забылось, пока он находился рядом. — Люблю тебя, — прошептала самое главное. — И я тебя, Полли. — Кто это сделал, Анри? Кому понадобилось, чтобы ты очутился в тюрьме? — Я не знаю. — Он качал головой. — Не знаю, Полли. Тот день был самым обычным, не считая болезни напарника. Но он часто покидал службу под предлогом болезни, я даже не удивился. — Хоть что-то, Анри! Что-то, что поможет нам найти убийцу. — В кабинете никого не было, Полли. Только магистр Таймус и я. Лишь одно… — Что? — Зеркала. Они будто покрылись инеем, но я не думал об этом, кинулся к магистру, а когда взглянул на них снова, все было в порядке. Могло ли это быть заклинание, заблокировавшее память зеркал? Надо сказать Пьеру. Вряд ли эта магия доступна всем и каждому. — Полли, скажи… — Анри отвел глаза. — Что случилось с семьей? Мне сказали, что родители мертвы. Я не знала, что ответить. Правду? Только не сейчас, когда он сам на волосок от смерти. — Они погибли, — сказала тихо. — Но давай вернемся к этому разговору после, хорошо? Тоненькая ниточка надежды, что это «после» настанет. — А Филипп? Ты не знаешь, где он? Он же не… — Его там не было. Мы с ним случайно встретились. Ты не беспокойся, Фил со мной, я присматриваю за ним. Он очень волнуется и просил передать, что жив, здоров и ждет тебя. И твоя мама… Я говорила с ней в тот день, когда она погибла. И она хотела, чтобы ты знал: родители ни на минуту не поверили в твою вину. Анри отвернулся. Я не представляла, что творилось в его душе. Все эти дни неизвестности, мои слова. Но самое страшное было еще впереди. — Спасибо, — сказал он. — И все-таки тебе не надо было рисковать и приходить сюда, Полли. Им все равно, кого казнить вместе со мной. — Мы этого не допустим! — обещала и ему и себе. — Никому не нужна правда, Полли. Нужен кто-то, кого можно было бы выдать людям как убийцу. И это я. Я прижалась к Анри. Его сердце билось быстро-быстро — так же, как и мое. Неужели выхода нет? Но судья обещал… Обещал ведь! — Что бы ни случилось, чем бы все ни закончилось, — шептал мне Анри, — будь счастлива, Полли. Забудь обо всем, что происходит сейчас. — Я не смогу! — Сможешь. Так надо. Я хочу, чтобы ты была счастлива. — Без тебя — ни за что. Снова принялась целовать его. Времени оставалось все меньше, а сказать хотелось так много, но слова будто выветрились из головы. Ничего не осталось. Только тепло любимых рук. И я цеплялась за Анри, боялась отпустить — и понимала, что придется. Когда лязгнула, открываясь, дверь, внутри будто что-то оборвалось. — Люблю тебя. — Анри нашел в себе силы улыбнуться. — Очень тебя люблю. — И я тебя, — сказала в ответ. — Увидимся на суде. Он кивнул. Можно подумать, у нас есть выбор. — Пора, мадемуазель, — кашлянул комендант. — Ваш спутник уже заждался. Я в последний раз обняла Анри и поспешила к двери. Не оборачиваться! Только не оборачиваться, иначе не выдержу. В горле стоял комок, но глаза оставались сухими. Прости меня, Анри. Прости за предательство, но это — единственный способ тебя спасти. Взбежала вверх по лестнице. Судья ждал у выхода. — Вы долго, — недовольно сказал он. Я не ответила. Вайхес понял, что ничего больше не добьется, и пошел к двери. Я последовала за ним. Вскоре тюрьма с ее ранами-окнами осталась позади. На обратном пути судья молчал, и я была благодарна за это. Наверное, видел по лицу, что разговаривать я не могу. Экипаж остановился у его дома. — Спасибо, — сказала я. — Надеюсь, вы сдержите слово. — Не сомневайтесь, мадемуазель, — усмехнулся он. — До встречи. Я вышла из экипажа и почти побежала туда, где ждал Пьер. Он, как и обещал, не сошел с места. — Полли! — шагнул ко мне, как только появилась из-за угла. — Ну что? Я покачала головой. Слов по-прежнему не было. — Анри не знает, кому понадобилось от него избавляться, — ответила минуту спустя. — Но, когда он вошел в кабинет Таймуса, на всех зеркалах была изморозь. — Изморозь, говоришь? Пьер задумался. Он протянул мне руку и увлек к дому. Я беззвучно плакала. А Пьер шел рядом и молчал. Хотелось спросить, что это могло значить, но не было сил. Так мы и шли рядом, но в то же время бесконечно далеко друг от друга. Я устала, так бесконечно устала, что, казалось, вся тяжесть мира опустилась на плечи. Пьер же выглядел непривычно задумчивым. Он всматривался в окружавший нас полумрак, будто желал найти в нем нечто, что помогло бы нам. Ничего так и не нашел. Дома тоже царила тишина. Только из-под двери нашей комнаты лился тусклый свет. Филипп не спал. Да и кто бы сомневался? Я приоткрыла дверь. Он стоял у окна — кажется, скоро это стекло заменит Филу весь мир. Подошла ближе, опустила руку ему на плечо. Фил не обернулся. — Я говорила с Анри, — решила начать разговор сама. — Он в порядке, насколько это возможно. Очень беспокоится о тебе. Вот только о нашем предполагаемом преступнике ничего не смог сказать. Помнит лишь, что все зеркала в кабинете покрыла изморозь, а в следующую минуту они уже были самыми обычными. — Изморозь? — обернулся Фил. — Это значит… — Да, это значит, что я ошибся и мы имеем дело не со светлой, а с темной магией, — из-за моей спины ответил Пьер. — И не совсем обычной. С зеркалами работает достаточно ограниченное число магов. Чаще всего это — приближенные магистра тьмы и студенты всего одной магической гимназии во всей Гарандии. — Почему так? — спросила я. — Зеркальный мир хрупок и опасен. Работать с ним тяжело, высок процент смертности. Заблудишься в лабиринтах — и уже никогда не выберешься. Поэтому отбор в гимназию крайне строг, а выпускники без усилий попадают в список темного магистрата. — Я не знала. — Я знал, — откликнулся Фил. — Отец рассказывал мне. Ее еще называют «Черная звезда». — Именно, — согласился Пьер. Он был сегодня излишне задумчив, а я настолько растерзана эмоциями, что почти не обратила на это внимания. Больше думала о странном учебном заведении, куда есть ход только избранным. Значит ли это, что убийца магистра — непременно кто-то из выпускников? Или, может, магией зеркал овладел кто-то посторонний? — Зато слова Анри дают нам возможность предположить, что убийца проник в кабинет не через окно, как я думал, — продолжил вскоре Пьер, — а сквозь зеркало. Именно поэтому он в нем не отразился. Я завтра утром уеду, вернусь к вечеру. Хочу поговорить со старыми знакомыми. На всякий случай оставлю для тебя пропуск, Полли. — Снова один? — возмутился Филипп. — Да, один, — сурово ответил Пьер. — Нечего тебе делать на суде. Хочешь оказаться рядом с братом? Фил опустил голову. Резкий ответ, но правдивый. Ему действительно не стоило появляться рядом с Анри, это было слишком опасно. — День был тяжелый. — Пьер первым заметил, что я едва держусь на ногах. — Давайте ложиться спать. Обещаю, я разузнаю все, что смогу, о тех, кто мог открыть зеркальный переход в кабинет Таймуса. Спокойной ночи.