– Чтобы забрать лекарство у тетки, – нехотя сказала она. – Матери срочно надо было, а тетка до вечера работала. – Отлично. Лекарство. Ты приехала… Кстати, кого-то встретила по дороге? Осипова отрицательно покачала головой. – Значит, приехала, никого не встретив по дороге. Поставила велосипед возле входа в столовую, но внутрь не зашла, хотя твоя тетя уже была там. Куда ты пошла? – Не помню, – буркнула Вера. – Вер, не выдумывай. – Да не помню я! – воскликнула она с отчаянием. – Чего вы ко мне привязались? – У тебя провал в памяти? – нахмурился Сергей. Девушка вызывающе взглянула на него, готовясь ответить грубостью, но, увидев, что он спрашивает серьезно, немного успокоилась. Провал – не провал… Черт его знает! Последнее, что она помнила отчетливо – солнечный блик на руле велосипеда, прислоненного к кирпичной стене, а следом – ощущение влажного холода. Сначала холодок был внутри, потом – снаружи. Она съеживалась, пытаясь согреться, и кто-то добрый накрывал ее пледом (или шкурой?), подносил ко рту чашку с горячим отваром. Во всем этом не было бы ничего неприятного, если бы не одно воспоминание: белая рука, тянущая ее за собой куда-то на дно, в черноту, в страшную тишину рыбьего брюха – или какой-то другой подводной твари, молчаливо стоящей в воде с широко разинутой пастью. Тот, кто приносил ей жертву, увлекал Веру за собой, а она ничего не могла поделать. Если бы возможно было вернуться назад, то она сразу отказалась бы… Но в тот момент предложение выглядело так невинно! И хотя девушка не могла вспомнить, что ей предлагали, но знала, что в этом не было ничего ужасного, и ничто не предвещало кошмара с мертвой белой рукой, тянувшей ее вниз. А потом все закончилось. Вера, задыхаясь, вынырнула из сна и обнаружила себя стоящей среди сосен неподалеку от столовой, с тяжелой головой и пересохшими губами. Мысли путались, уводили куда-то прочь от случившегося, и отчего-то хотелось хихикать, хотя, видит бог, оснований для смеха не было. Но ее смешило все: криво растущие ветки сосен, падавшие шишки, выбежавшие откуда-то люди, возмущенно спрашивавшие, где она была… Осипова только посмеивалась, глядя на них. Потом ей захотелось спать, кто-то посадил ее в машину и отвез домой. Там ей еще досталось от матери за то, что она не привезла лекарство, да еще и посеяла где-то золотую цепочку с крестиком, и вымотанная всем этим Вера уснула в своей комнате и не просыпалась до следующего утра. Все это она мало-помалу выложила Бабкину, с трудом подбирая слова. Тот внимательно слушал, сопоставляя рассказ девушки с тем, что говорили Матильда и ее мать. – У тебя у самой есть какое-нибудь объяснение тому, что произошло? – спросил Сергей, когда Вера замолчала. – А чего тут объяснять? – мрачно сказала Осипова. – Я ехала по солнцу, мне голову напекло. Наверное, возле велосипеда бухнулась в обморок. У меня такое было как-то раз на уроке. – Тебя искали два часа. Если бы ты лежала возле велосипеда, тебя бы сразу обнаружили. – Значит, в лес отошла… – буркнула девушка. – Да какая разница? Кому это интересно? – А тебе самой не интересно? – Не-а. Она пожала плечами и бросила веткой в любопытных гусей, подплывших слишком близко. – Ты была у врача? Вера исподлобья взглянула на сыщика: – Это еще зачем? – Как тебе сказать… – начал Сергей. – Например, сдать анализы. Вдруг кто-нибудь… Девушка вскочила, лицо ее исказилось от ярости, и Бабкин замолчал на полуслове. – Пошли вы знаете куда со своими анализами?! – прошипела ему в лицо Осипова. – Думаете, я не в курсе, чего вам наговорили? В курсе, не беспокойтесь! Говорили, что я была с одним мужчиной! Они так говорят, потому что завидуют мне, ясно? Все завидуют! Потому что мимо меня ни один нормальный парень пройти не может, а на них никто не смотрит. Они никому не нужны! Бабкин не стал уточнять, кого Вера имеет в виду под всеобъемлющим «они». – Их всех бог накажет! – не успокаивалась девушка. – Потому что он всех наказывает, кто плохо думает о других. Вы не подумайте, я им плохого не желаю! Вот как начнут у них всякие беды случаться, тут-то они меня и вспомнят. Руку там сломают, или дом сгорит, или все деньги украдут… А чтоб меня унижать, отправлять анализы сдавать, такого закона нет! И вы меня не заставите, а если заставите, то у вас… – Стоп-стоп-стоп, – перебил Бабкин. – Я понял. Тогда у меня тоже что-нибудь сгорит или отломается. – И у вас, и у Ольги Романовны. Это она вам наябедничала, я знаю, – нехорошо улыбнулась Осипова. – Она меня боится. Сергей тут же вспомнил все, что ему говорили по поводу заигрывания Веры с мужем заведующей. – Зачем ей тебя бояться? – он пожал плечами. – По-моему, ты выдумываешь. – Конечно, боится! – в голосе Веры прозвучала глубокая убежденность. – Не хочет делиться своим мужем, вот ей и страшно. Бабкин едва не поперхнулся: – Что значит «не хочет делиться своим мужем»? Он что, бесхозный батон? – Вы ничего не понимаете, – презрительно сообщила Осипова. – Он ее вытащил отсюда! В Москву увез! – Откуда – «отсюда»? – Да из Вязников же! Она раньше здесь жила, а потом вышла замуж и уехала! И больше ни одного разика тут не появлялась! Она местная, понимаете? Сергей подумал, что если это правда, то в действиях Ольги Романовны и Агриппины Чайки прослеживается поразительное единодушие во всем, что касается поселка. – Ей досталось все, что она хотела! – возмущалась Осипова. – Вы ее видели? Она ведь уже почти старая! У нее все руки в морщинах и мешок на шее. Пусть и нам даст пожить! – Так вот зачем тебе нужен ее муж? – догадался наконец Бабкин. – Чтобы он и тебя, как паровоз, вытащил отсюда? За ним хочешь, в Москву, любовницей? Выражение ее лица из негодующего стало хитрым, глаза заблестели. – Вы не думайте, я не из-за денег или чего там еще, – оправдалась Вера, облизывая губы. – Он мне правда нравится! – И то, что он женат, большой роли не играет, – хмуро заметил Сергей больше себе, чем ей. Вера выразительно пожала плечами, словно говоря, что, если ему так уж хочется, пусть играет, но она-то знает, как обстоят дела на самом деле. И пошла к берегу, нарочито покачивая бедрами на ходу так, чтобы взлетал подол коротенького платья. Сергей первый раз в жизни столкнулся с таким сочетанием глупости, цинизма и простоты. «Образцовая папуасская логика, – думал Бабкин, глядя, как Вера наклоняется над водой. – Твой мужчина сделать тебе добро. Теперь пусть твой мужчина делать мне добро. Если не сделать – моя твоя убить». Сзади затренькал велосипедный звонок, и к скамейке подъехала Катя, описала круг, виляя передним колесом. – Все! – выдохнула она, спрыгивая на землю. – Купила! Катя Иванова плюхнулась на скамейку и только тут заметила Веру, с независимым видом выхаживающую по берегу пруда. – Верка вам уже рассказала, да? Вы ей не верьте, – заговорщическим шепотом попросила девочка. – Она все врет! – Что врет? – Про себя все! Муж заведующей на нее даже не смотрит! – Та-а-ак, – протянул Бабкин, толком не зная, что сказать. – А на кого он смотрит? – Я откуда знаю? – отчего-то обиделась Катя. – Мне до них вообще как до фиников. Она вынула из-за уха прядь, пожевала ее и деловито заправила обратно. – Я тут ни при чем. Правда, Верка мне кое-что пообещала… – Девочка взглянула на Сергея неожиданно трезвым оценивающим взглядом и замолчала. – Говори уж, раз начала. Катя подумала немного и наклонилась к Сергею: – Сколько? – Чего сколько? – Сколько вы мне заплатите? – За что я тебе заплачу? – рассмеялся Бабкин. Деловитая толстушка была забавна в своей серьезности. – За то, что я расскажу, – ее ничуть не оскорбил его смех. – Вам же нужно все узнать от меня. А я просто так говорить не буду! Заметив его взгляд, девочка слегка отодвинулась в сторону. – А чего вы так смотрите? Мне, между прочим, деньги нужны. У меня бабушка болеет! – Бабушку-то сюда не приплетай, долгих ей лет здоровья, – холодно попросил Бабкин. Катя недовольно передернула пухленькими плечиками: – Ну и пожалуйста, раз вы мне не верите! – Не верю, – подтвердил Сергей. – Да и рассказ твой мне не особенно нужен: мне и без тебя все рассказали. Поехала ты, Катюша, утром к «Рассвету» продавать ягоды и решила выбрать не обычную дорогу, а незнакомую тропинку. Ну и заблудилась. Проплутала, уснула, а когда проснулась, выбралась к поселку. Вот и весь твой рассказ.