9. Финансовых проверок и ревизий по указанным вкладам и облигациям не проводилось, иногда они бесследно исчезали. Имеющие к фонду отношение ответчики, несмотря на вышеупомянутые странности, ведут роскошный образ жизни, а моральный дух армии заметно ослабевает… Всё это привело заявителя к глубоким раздумьям, и он ощутил крайнее беспокойство по поводу ситуации в императорских сухопутных войсках. К данному делу имеют причастность также бывший начальник штаба 14-й дивизии Тэрудзи Оинума, младший пехотный офицер резерва Дзюсабуро Ямадзава, переводчик русского языка 14-й дивизии Бо Мацуи, служащий компании «Мицубиси» Киёмацу Ватанабэ. В частности, по словам переводчика Мацуи, финансовую основу фонда составляют захваченные в России золотые слитки, которые хранились в военных казармах Экспедиционного корпуса, но в последующем были переправлены в Японию несколькими партиями». Под текстом заявления проставлена личная печать — Тосихару Микамэ… * * * Исида, находясь в глубоких раздумьях, понимал, что провести расследование будет непросто. Заявление уже сейчас носит явно политический подтекст, поскольку в нём фигурантом выступает верхушка военного министерства. Однако изложенные в заявлении факты иного пути, кроме как возбуждение уголовного дела, не оставляют. Как старший следователь прокуратуры, он сначала решил посоветоваться со своими помощниками — следователями Накадзима и Окавара. После того, как Исида пояснил им суть предстоящего дела, вся следственная бригада, уже не первый год проводившая совместные прокурорские проверки, пришла к единому мнению: расследование надо проводить под гифом «совершенно секретно». Вместе с тем, желательно предварительно проконсультироваться по его существу и целям, как это рекомендовал и журналист Томба, с избранным в этом году в Палату представителей японского парламента депутатом Сэйго Накано. Накано Сэйго (1886–1943), выпускник университета «Васэда», до 1920 года — корреспондент газеты «Асахи симбун», затем восемь раз избирался депутатом Палаты представителей японского парламента, с 1936 года занимал фашиствующие позиции, проповедуя доктрину «азиатского варианта Монро». Подобный шаг позволит, при необходимости, заручиться поддержкой «антитанаковской» парламентской фракции. Кроме того, как полагали следователи, поскольку Накано длительное время ранее работал корреспондентом газеты «Асахи симбун», он сможет совместно с Томба протолкнуть газетные публикации, которые придадут предстоящему сложному расследованию в отношении военного министерства выгодное общественное звучание. Военные в Японии — это отдельная каста, и следствие по их делам неизбежно повлечёт сопротивление армейцев. А то, что такая перспектива реальна, сомнений у следователей, хорошо знающих расстановку политических сил в своей стране, не вызывало. Клан Тёсю и партия Сэйюкай — системообразующие структуры, и главную роль в них играют не только представители деловых кругов, а, в большей степени, высшие офицеры армии. Наметив и другие первоочередные следственные мероприятия, прокуроры распределили между собой, кому с кем из фигурантов дела необходимо переговорить на начальном этапе расследования. Исида взял на себя, помимо работы с заявителем, обязанность прояснить обстоятельства, позволившие сформировать, как выразился в своём заявлении Микамэ, Фонд специального назначения. По замыслу старшего прокурора, предстояло получить сведения о том, каким путём и в каких объёмах русское золото поступило в Японию, почему оно не было оприходовано в японских государственных банках, а если учтено, то как, и в каких масштабах. Однако Исида так и не поделился с помощниками сведениями обо всех нюансах предстоящего дела. Уже оставшись в одиночестве, он пришёл к мысли о том, что ему желательно как можно быстрее встретиться с ныне проживающим в Японии генералом Розановым, о котором рассказывал Томба-сан. Тем более что генерал, как иностранец, способен в любой момент покинуть империю. Тогда искать его за рубежом станет невероятно сложно, как и снять следственные показания. Также целесообразно в кратчайшие сроки увидеться с другим русским — Алтуниным, — полагал дотошный японский следователь, — который якобы имеет постановление Приморского суда об уголовном преследовании этого генерала по факту хищения им золота во Владивостоке. Это постановление способно укрепить обоснованность возбуждения японской прокуратурой секретного расследования, — размышлял Исида. — Оно, несомненно, пригодится в ходе предстоящего мне непростого разговора с руководством родной прокуратуры и министром юстиции по поводу регистрации следственного дела. Тем более если документально подтвердить обвинение Розанова в хищении русского государственного имущества, то генералу Танаке придётся отвечать не только за незаконное использование Секретного фонда для личного обогащения и финансирования своей избирательной кампании. Доказать это в японских реалиях непросто. Обвинение возможно переквалифицировать в обычное превышение служебных полномочий или в ненадлежащее их исполнение. Другой разворот расследование примет, если с помощью русского постановления удастся привлечь Танаку к ответственности по уголовной статье о скупке краденого. А по отечественному уголовно-процессуальному кодексу наказание за это преступление более существенное. Руководству прокуратуры и Министерству юстиции не отмахнуться и не проигнорировать этот важный, хотя и иностранный документ, — пришёл к окончательному убеждению следователь. Японский парламент. Квартал «Нагата-тё». Сентябрь 1920 года — Дорогой Томба-сан! — депутат Сэйго Накано довольно потирал руки. Не расставаясь с присущей ему вальяжностью, депутат произнёс: — Я всегда не верил нашим военным, они не только попусту тратят бюджетные средства, но и за счёт экспедиционных войск пытаются улучшить своё личное состояние. Надо вывести их на чистую воду! Как патриот и приверженец Трона, я постоянно выступаю в парламенте за укрепление наших вооруженных сил и увеличение их финансирования. Но только законным способом. Однако уважаемый генерал Танака зачастую путает свои личные и служебные интересы. Сейчас он рвётся к премьерскому креслу. Ваши сведения о его махинациях с так называемым Секретным фондом как нельзя кстати. Но спешить с их обнародованием через нашу с вами газету «Асахи симбун» пока преждевременно… Продолжая находиться в приподнятом настроении, депутат развивал свою мысль: — Мне удалось конфиденциально переговорить с верными Трону офицерами. Они подтверждают ваши сведения. В частности, по словам генерал-майора Ёсинага, служившего в штабе жандармерии Экспедиционного корпуса в Сибири, несколько сотен золотых слитков, полученных армией в качестве «военного приза», были сданы на хранение в банк «Тёсэн». В целях транспортировки этого золота в Японию была создана комиссия по координации. В неё вошли в качестве членов генералы Гунтаро Ямада, Гоми, старший интендант Наоиэ. Комиссию, к сожалению, возглавил заместитель командующего сухопутными войсками генерал Хандзо Яманаси. Который, под предлогом государственной важности этого дела, лично руководил отправкой слитков, и теперь неясно, чем закончилось, и как было улажено это мероприятие… Вместе с тем, — вновь заговорил Накано, — полковник Акисаку Кояма из штаба общества резервистов, а также его начальники генералы Фукуда и Матида, уверены в том, что командующий сухопутными войсками использовал служебное положение для личного обогащения. Путём создания, за счёт русского золота, подконтрольного ему Секретного фонда. Кроме того, средства из этого фонда направлялись на финансирование избирательной кампании самого генерала Танаки… Корреспондент Томба внимательно слушал соображения депутата. При этом он ещё более уверился в том, что с подачи Накано разбирательство вокруг русского золота принимает серьёзный политический оборот. Иначе не объяснишь то внимание, которое политик уделил этой проблеме, уже успев опросить военных, недовольных деятельностью Танаки, и ныне составляющих «антитанаковскую» фракцию. Подумал также, что необходимо предупредить прокурора Исиду, что его следствие вряд ли останется секретным. И, с учётом вовлечённости в дело военных, которые не остановятся перед прямыми угрозами прокурору, ему целесообразно быть максимально осторожным и бдительным. Как бы услышав размышления Томбы, депутат перевёл разговор на тему прокурорского расследования: — Что касается следственных мероприятий прокурора Исиды, желательно их активизировать. Но результаты, принимая во внимание мои переговоры с членами «антитанаковской» фракции, пока не публиковать. Дождёмся очередной парламентской сессии, на которой планируется принятие военного бюджета, и вместе подумаем, как отбить желание генерала Танаки занять премьерский пост… Подрывать доверие населения к верховному военному руководству, а тем самым и к императору, — пафосно заявил Накано, — непозволительно! Но может статься, что получится договориться с командующим сухопутными войсками без широкой огласки. Ведь «обезьяна и та с дерева падает» («сару мо ки кара отиру»), — хитровато ухмыляясь, привёл депутат в подтверждение своих мыслей известную японскую пословицу. Далее обратился с уточняющим вопросом к журналисту: — А что, действительно генерал Розанов передал часть своего золота в фонд Танаки? — Убедительных доказательств этому, насколько я знаю, Исида-сан пока не имеет, — спокойным голосом ответил корреспондент. — Но он планирует вызвать русского генерала на допрос в прокуратуру. — Что ж, дождёмся результатов и этого допроса. Но не сочтите за труд, уважаемый Томба-сан, попросите вашего друга в неофициальном порядке проинформировать меня о показаниях Розанова. Они крайне важны и могут сыграть основную роль в организации давления на Танаку, — почти официальным тоном заявил Накано, дав тем самым понять журналисту, что это не просто просьба, а поручение. «Да, наверное, я сделал ошибку, — раздосадовано признался себе газетчик. — Зря рассказал всё этому пройдохе Накано. "Бака ни кусури ва наси" ("Нет лекарства от глупости")», — пришла на ум Томбе расхожая японская поговорка… В этот же день, вечером, он подробно рассказал прокурору Исиде содержание своей беседы с депутатом. Его земляк пришёл в ярость от поведения парламентария, заявив, что он не намерен согласовывать следственные действия с политиками. Только их дружеские с Томбой отношения, по словам прокурора, сдерживают его от официального обвинения Накано во вмешательстве в уголовное разбирательство о хищении. Он также сообщил, что буквально сегодня, с большим трудом, зарегистрировал постановление о заведении уголовного дела в прокуратуре и Министерстве юстиции. При этом министр Кисабуро Судзуки, хоть и является опытным юристом, позволил себе угрожать прокурору «непредсказуемыми последствиями». Кроме того, потребовал ежедневных докладов о ходе следствия, что является очевидным нарушением прав процессуально независимого прокурора. Теперь, с горечью отметил Исида, он ожидает, что министр юстиции, находящийся в приятельских отношениях с генералом Танакой, поставит последнего в известность о начале уголовного разбирательства. Это очень осложнит ныне уже несекретное следствие. Исида предположил также, что теперь подозреваемые могут попытаться скрыть следы своего преступления, уничтожить важные документы и согласовать единую линию поведения в отношении предстоящего следствия… Уже покинув окружную прокуратуру и направляясь в редакцию, находившийся в непрестанных раздумьях Томба неожиданно для себя отметил, что по безлюдным улицам ночного Токио он передвигается не один. Его сопровождают какие-то неизвестные люди. Сначала он заподозрил, что, возможно, это грабители. Но таинственные спутники держались на почтительном расстоянии. Если журналист останавливался, они также замедляли своё движение. Когда Томба достиг редакционного здания и поднялся на свой этаж, не включая свет в служебном кабинете, он смог из окна офиса наблюдать следующую картину. Сопровождавшие его неизвестные подошли к полицейскому, чей уличный пост находился напротив здания редакции «Асахи симбун», и о чём-то минут пять разговаривали с ним. «Это тоже полицейские, из секретного наружного наблюдения токко, — пришёл к однозначному выводу журналист. — Они вели меня от окружной прокуратуры. Значит, им известно о наших встречах с Исидой, да и, по всей вероятности, об интенданте Микамэ. Интересно, давно ли я нахожусь под негласным контролем полиции? В любом случае стоит предупредить об опасности встреч со мною русского Алтунина. Он также мог попасть в поле их зрения, — с беспокойством подумал Томба. — Но если это наблюдение токко, то дело о хищениях в военном министерстве имеет под собой весьма серьёзные основания, — размышлял журналист. — В ином случае, зачем полиции следить за мною. Инициативно она контролировать деятельность корреспондента центральной газеты, тем более находящегося в приятельских отношениях с видными парламентариями, не решилась бы. Выходит, что санкцию на слежку могли дать только очень высокопоставленные лица из военного ведомства. В этом случае, наверное, интендант Микамэ и депутат Накано правы — генерал Танака рвётся в премьерское кресло, — продолжал анализировать сложившуюся ситуацию опытный журналист. — Все мы, со своим расследованием, встали на пути этого его заветного желания заполучить государственную власть. Тем более что сейчас у него есть реальный шанс — в распоряжении генерала неконтролируемые никем деньги и возможность мобилизовать их и партию Сэйюкай для поддержки своей кандидатуры на предстоящих парламентских выборах. Но Гиити Танака опасный лидер, — не оставлял своих раздумий Томба, — недаром в журналистском сообществе его считают милитаристом. Своими планами по захвату зарубежных территорий он может привести Японию на путь авантюр и войны. А значит, и ограничений внутренних свобод. Надо постараться, насколько это в моих силах, довести до общественности опасные последствия прихода Танаки к власти, — пришёл к однозначному умозаключению журналист. — В том числе показав избирателям нечистоплотные методы его предвыборной кампании». Штаб Министерства сухопутных сил. Сентябрь 1920 года Полковник Осима, подтянув свой шарообразный живот, навытяжку стоял перед генералами Танака и Яманаси. Оба военачальника нервно кружили по просторному кабинету командующего, переходя из одного его угла в другой. Напряжение достигло кульминации. Выслушав доклад Осимы о результатах беседы Хирасы с генералом Розановым, проинформировавшим капитана, что во Владивостоке поручик Алтунин как офицер агентурно-оперативного отдела военной контрразведки был прикрыт должностью сотрудника Кредитной канцелярии, все присутствовавшие согласились с единственной понятной им версией о целях пребывания этого русского в Токио. Но более всего японских генералов потрясло то, что из императорского Министерства юстиции поступили сведения о начале прокурором Исида секретного расследования в отношении Специального фонда военного министерства. При этом есть весомые основания предполагать, что следствие сосредоточится на выяснении возможной их личной причастности к хищению государственных средств из этого фонда. Генерал Танака был в бешенстве. Он немедленно дал команду своему заместителю срочно подготовить приказ об увольнении с воинской службы интенданта второго ранга Микамэ.