— То есть, они просто должны помочь твоему другу Тересу добраться до артефакта? — Вообще-то они и раньше планировали туда пробиваться. Ещё до того, как мы с Анселем оказались в Застенке. — Надо полагать, это как-то связано с нынешней политической ситуацией? Ты ведь знаешь, что герцог Динкеллад выступил против короля, правда? Думаю, такие новости проникают даже в Застенок. — Знаю, — Юнис кивнула, на первый вопрос герцогини она предпочла не отвечать. — А что, если ты ошибаешься насчёт их целей? — спросила Эличе. — Простите, я не понимаю о чём вы, — робко сказала Юнис. — Что если среди этих клеймёных есть те, кто не желает видеть артефакт уничтоженным. — Но почему? — Как знать, милая. Может быть, кто-то из них хотел бы захватить контроль над этим могущественным предметом, чтобы обрести власть самим. Или с целью отомстить своим бывшим хозяевам, отплатить им той же монетой. Или что-то иное, что мне даже не пришло в голову. Юнис ошарашенно молчала. Она и подумать не могла, чтобы Эсгер или Тасталай вынашивали именно такие планы. Но можно ли быть уверенной в их соратниках, остальных клеймёных, которых Юнис даже не видела? И ведь есть ещё Кайл. Как знать, что у него на уме. — Вы думаете, такое и вправду может быть? — неуверенно поинтересовалась Юнис. — Скажем так, я легко могу себе представить такие мотивации. И в таком случае, намерения твоего Анселя могут прийтись не по нраву его товарищам. Сложно винить за это людей, которым всю жизнь приходилось терпеть унижения. Соблазн поквитаться может оказаться слишком велик. Юнис задумалась. Может ли герцогиня быть права в своих подозрениях? Всё, что они знают о планах восстания, известно только со слов Кайла. Что если зодчий ведёт свою собственную игру? Как она может бросить Анселя один на один с неведомыми опасностями, когда неизвестно даже, кто твой друг, а кто — враг. Это было бы очень малодушно с её стороны. Зачем только они так глупо поссорились. Ну, разумеется, дело было в Эсгере. Ансель терпеть не может сержанта, и, положа руку на сердце, у того тоже нет причин хорошо относиться к магу. Но как же эти двое станут вместе пробиваться к артефакту? Захотят ли они вообще сотрудничать, или им помешает личная неприязнь? Ответов на эти вопросы у девушки не было. Герцогиня Венадио не произнесла больше ни слова, терпеливо ожидая, пока Юнис обдумает её слова. — Это всё так сложно, — в конце концов пожаловалась девушка. — Я не знаю, что и думать. — Безусловно, милая моя, мы никогда не знаем заранее, какой поворот уготовила нам судьба. Нужно лишь быть готовыми к тому, что её сюрпризы порой весьма неприятны, — заметила герцогиня. — Но прямо сейчас, нам с тобой надлежит действовать, чтобы справиться с той проблемой, которая требует немедленного решения. Насколько я понимаю, если твое отсутствие заметят, это может стоить тебе очень дорого. Посему, мы едем немедленно, несмотря на неурочный час. Ты подождешь в моём экипаже, пока я решу все вопросы. — Да, конечно, — машинально согласилась Юнис, и вдруг резко воскликнула, — нет, подождите! — Что такое? — удивилась герцогиня. — А вдруг вы правы в своих подозрениях? Тогда у Анселя могут возникнуть проблемы с его задачей. Негоже мне бросать его одного в такой момент. — Было бы странно ожидать помощи в таком деле от девушки твоих лет, — сказала Эличе, пристально глядя на Юнис. — И всё-таки я должна помочь Анселю, если смогу, — решительно сказала Юнис. — Он мой друг и не должен оставаться один. Я думаю, мне следует вернуться в Застенок. Девушка подняла взгляд на свою собеседницу. Наверняка герцогиня сейчас станет отговаривать её от столь опрометчивого шага, нужно быть твёрдой, чтобы убедить её светлость в своей правоте. Но Эличе Венадио преподнесла девушке сюрприз. — Что ж, дитя моё, даже один-единственный верный человек на твоей стороне порой может сделать очень много, — проговорила вдовствующая герцогиня. — Если сердце зовет тебя на помощь другу, я не вправе препятствовать. — Правда? — недоверчиво воскликнула Юнис. — Вот только подумай, не слишком ли опасно то, что вы затеяли? — продолжала Эличе. — Без сомнения, артефакт хорошо охраняется, и путь к нему не будет лёгкой прогулкой. В этих словах не было попытки отговорить Юнис от её намерения, не было намёка на неприятие, один лишь беспристрастный вопрос. — Если артефакт не будет уничтожен, моя жизнь навсегда останется в опасности, — отвечала девушка. — Я всё равно никогда не смогу спать спокойно, зная, что моя судьба находится в руках магов Жаровни. Лучше уж встретить врага лицом к лицу. — Слова, достойные Пиллара, — заметила герцогиня Венадио. — Ты истинная дочь своих родителей. Юнис хотелось надеяться, что это означает одобрение. — Простите, что побеспокоила вас понапрасну, — сказала девушка. — Но вы мне очень помогли. Благодаря вам я смогла понять кое-что очень важное. — Я обещала тебе помочь, девочка моя, и рада сделать это, пусть и таким способом, который иные назовут бездушным попустительством. Теперь во взгляде герцогини Юнис почудилась нежность и, пожалуй, гордость. Девушка вдруг ощутила прилив доверия к своей собеседнице. Она правильно сделала, что пришла в этот дом. Уже одна только возможность с кем-то обсудить свои беды, дорогого стоит. — Я давно хотела спросить вас кое о чём, — вдруг решилась Юнис. — Скажите, а что вас связывало с моим отцом? Почему он именно вас попросил хранить своё письмо ко мне, и вообще, как вы оказались замешаны в моей семейной истории. — Скорее, милая, мы были связаны не с твоим отцом, а с твоей матерью. — Вы знали Айстэ? — Да, дорогая моя, и, представь себе, очень хорошо. Мы познакомились с Айстэ ещё прежде, чем судьба свела её с Честоном Пилларом, и я, в некотором роде, наблюдала за развитием их отношений. — Расскажите! — горячо попросила девушка и, спохватившись, добавила, — если, конечно, у вас есть на это время. — На мой счёт не беспокойся, но можешь ли ты себе позволить задержаться здесь подольше? — До рассвета ещё несколько часов, — отвечала Юнис. — И я бы хотела узнать всю правду сейчас. Кто знает, когда ещё мне представится такая возможность. — Тогда налей себе побольше кофе, — предложила или, скорее, скомандовала герцогиня. — Это долгая история, и я предпочту излагать её с самого начала. Колючка Сиротский дом для девочек, расположенный на территории Застенка, иногда в шутку называли Васильковым полем, очевидно, за ярко-голубой цвет и необычную форму чепцов, которые носили воспитанницы этого заведения. Поговаривали, что этот головной убор придумала и ввела в обиход сама матушка Иринга — легендарная первая директриса приюта. Благодаря сему изобретению достойной женщине было сподручнее выглядывать своих подопечных среди прочих юных обитательниц Застенка, в особенности в те моменты, когда девочки делали что-нибудь неподобающее или же находились не там, где им следовало быть. Соответственно и самих воспитанниц по обыкновению звали Васильками. Этот скромный полевой цветок как нельзя лучше подходил юным созданиям, которым предстояло в скором будущем стать умелыми мастерицами или кухонной прислугой, но пока ещё можно было наслаждаться относительно беззаботным детством. Некоторые из обитательниц сиротского дома воспитывались здесь с самого младенчества — случайные дети, чьи матери проявили достаточную неосторожность, чтобы понести без разрешения начальства. Другие попадали в приют в более взрослом возрасте, когда их родители умирали или получали такое назначение на работу, при котором никак невозможно воспитывать ребёнка. Айстэ была из этих последних, оказавшись в числе носительниц голубых чепцов в том возрасте, когда в недалёком будущем уже маячило клеймение — почти в десять лет. Высокая, сильная и здоровая девочка обещала в скором времени стать настоящей красавицей. Умом её боги тоже не обидели: Айстэ быстро схватывала всё, чему её учили, а если какая-то наука и не давалась сразу, то у девочки всегда хватало упорства, чтобы, в конце концов, добиться своего. Несмотря на такую завидную одарённость, маленькая Айстэ не слишком легко сходилась с другими детьми, и не особенно нравилась наставникам. Слишком замкнутой и нелюдимой была эта девочка, слишком неохотно делилась хоть с кем-то своими мыслями и желаниями. Одно было ясно всем окружающим — даже тем, кто не имел возможности прочитать личное дело новенькой — прежде она воспитывалась за пределами Застенка. Это было заметно по её манере говорить, по осведомлённости в таких вещах, о которых знает не всякий взрослый клеймёный, а если приглядеться получше, ещё и по некоторым особым свойствам характера. Нет, девочка не была упрямой и непокорной, не нарушала дисциплину и не имела склонности к чему-то запрещённому, но всё же таилось в ней какое-то несгибаемое упрямство, особое умение, и более того — стремление делать всё по-своему, не нарушая при этом никаких правил. Эта странная черта порой ставила в тупик строгих воспитательниц, не знавших, следует ли им бороться с такими проявлениями характера подопечной, или же оставить всё как есть. Своё прозвище Айстэ заработала очень быстро, в первые же дни пребывания в Застенке. Девочка как раз ходила по воду, когда по дороге от колодца навстречу ей попались трое мальчишек примерно одного с ней возраста, учеников при конюшнях. Незнакомая и при этом симпатичная девчонка немедленно привлекла внимание пареньков, так что вся троица пристроились за ней следом. — Эй, Василёк! — крикнул самый бойкий. — А ты тут новенькая, да? А звать тебя как? Он надрывался безо всякого успеха, Айстэ знала, что её ждут с водой в приюте, где как раз затевалась большая уборка, и не намеревалась заводить новые знакомства. Обычно воспитанницы Василькового поля в такой ситуации старались сохранять невозмутимость и стоически не обращать внимания на мальчишескую наглость. Задачей их было как можно скорее покинуть опасную территорию, по возможности, с наименьшими потерями. Так вела себя и Айстэ, но лишь до поры до времени. Настырный подручный конюха, отчаявшись привлечь внимание новенькой иными способами, в конце концов, прибег к испытанному средству: дернул за толстую, тугую, свисающую из-под синего чепца до самого пояса девочки, косу. Это было непростительной ошибкой. В следующий миг Айстэ поставила на землю одно из тяжёлых вёдер, а второе стремительно опорожнила прямо на не успевшего увернуться обидчика. Юный конюх враз оказался мокрым с головы до ног, равно как и лошадиная упряжь, которую бедолага в этот момент тащил в руках: он и его товарищи как раз возвращались из мастерской шорника. Приятели кинулись было на помощь своему другу, но поспешно отступили, поскольку у Айстэ всё ещё оставалось в запасе второе ведро. — Ах ты, чтоб тебя демоны съели! — ругался облитый паренёк. — Мне ж теперь влетит из-за тебя. Вместо сочувствия, его друзья принялись зубоскалить. — А Василёк-то не промах! Ловко она тебя уделала! — Василёк, вот уж дудки! — возмутился их незадачливый товарищ. — Да это прямо чертополох какой-то! — Чертополох слишком долго, пусть будет колючка, — предложил один из троицы. — Колючка! Эй, Колючка! — закричали будущие конюхи вслед уходящей Айстэ. С тех пор это прозвище намертвоприлипло к девочке. Спустя примерно полгода после своего появления в Застенке, Айстэ-Колючка однажды вечером постучалась в кабинет директрисы Дреббл, начальницы приюта. — Что тебе нужно, дитя моё? — недоумённо поинтересовалась та. — Госпожа, я пришла поговорить о моём будущем, — начала Айстэ. — О том, что вскоре предстоит нам всем. — Твоё время ещё не настало, девочка, — заверила её женщина. — Тебя непременно известят, когда подойдёт срок твоего клеймения. — Но вы знаете уже, что для меня уготовано? — Нет, но такие вещи зачастую решают в последний момент, смотря по тому, в ком есть потребность. — Тогда, если позволите, у меня есть пожелание на этот счёт. Мне кажется, я знаю, где могла бы принести наибольшую пользу. Не согласитесь ли вы мне посодействовать? Госпожа Дреббл немало удивилась такому заявлению девочки. Обычно собственные соображения насчёт будущей профессии имелись у тех детей клеймёных, чьи родители достигли известного мастерства в своём деле, и питали надежду пристроить отпрысков себе в помощники. Такую просьбу могли и удовлетворить, особенно если отец или мать ребёнка были на хорошем счёту. Вот только всё это никоим образом не относилось к Айстэ. — Что ж, я выслушаю тебя, дитя моё. Но ты должна понимать, что в моих силах сделать не так уж и много. Итак, неужели ты нашла человека, который хотел бы взять тебя в ученики?