— Не просто плохо — он мой враг, и у него есть веские основания, чтобы бояться меня. — Бояться вас? Не обижайтесь на меня, сэр, но мне кажется, что вас уже можно не бояться. — Только потому, что меня приговорили к смерти? Уж я-то как никто другой знаю, что между приговором и смертью есть существенная разница и не менее существенное расстояние по времени. Я уже столько раз должен был умереть, а, как видите, все еще жив. Скажите мне лучше, вы и в самом деле верите, что Олд Шеттерхэнд такой негодяй, каким его представляет Сантэр. — Я могу верить только одному из вас. Вы враги, а кто из вас прав, меня мало волнует. — Вам не следовало хотя бы обманывать меня! — Когда же я обманул вас? — В Магворт-Хиллз, когда скрыли от меня, что кайова направляются к могилам. Будь вы честным человеком, я бы не стоял здесь. — Но вы первый солгали нам! Вы назвались именем Джонс! — Ложь преследует единственную цель — извлечение выгоды, я же от вымышленного имени ничего не выигрывал. Это была даже не хитрость, а обычная мера предосторожности. На совести Сантэра не одна человеческая жизнь. Он дерзкий и опасный человек, который пытался убить меня. Вы же были его товарищами. Судите сами, мог ли я тогда открыться вам? — Несмотря на это, вы не должны были ничего от нас утаивать. Мы не заслужили вашего недоверия. — А доверия — тем более! Вы люди неопытные, по крайней мере, в сравнении с таким вестменом, как я. Я знал, что вас нанял Сантэр, поэтому мне волей-неволей пришлось скрыть от вас правду и присмотреться к вам поближе. Как же я мог открыто назвать свое имя, если вы на все лады расхваливали моего злейшего врага? — Но если бы вы тогда представились своим настоящим именем, мы бы поверили вам и встали на вашу сторону. — Теперь вы знаете, что я Олд Шеттерхэнд. Поверьте мне и встаньте на мою сторону. — Поздно, сэр, вы сами виноваты в том, что произошло, так как обманули нас. — Не пытайтесь выкрутиться. Неужели вы не убедились в том, что Сантэр горит желанием убить меня? — Он не желает вам зла. Он сам сказал об этом. — Как я ни пытаюсь доказать вам, что у Сантэра нечестные намерения, вы мне не верите, хотя любой вестмен на вашем месте уже давно почел своей прямой обязанностью покинуть его и помочь мне, пленнику, которому угрожает опасность. — Сантэр сказал, что хочет спасти вас. — Ложь! Сантэр заворожил вас, и вы прозреете слишком поздно. — Вам незачем беспокоиться о нас. И мы ничего плохого не сделали Сантэру, не выслеживали его и не пытались убить, поэтому нам нечего его бояться. — Вы все еще надеетесь найти золото? Учтите — в Магворт-Хиллз его больше нет. — Зато есть в другом месте, и рано или поздно мы узнаем, где оно лежит. — От кого? — Нам скажет об этом Сантэр. — Но до сих пор ни словом, ни намеком он не дал вам знать, где он собирается искать золото? — Нет. — Вам нужны еще доказательства, что он принимает вас за дураков? — Но не может ведь он сказать нам то, что и сам еще не знает! — Он-то знает, очень хорошо знает, каким образом отыскать место, где теперь спрятаны самородки. — Если вы так говорите, значит, тоже знаете это место. — Конечно, знаю! — Так скажите мне! — Увы, это невозможно. — Так вот она, ваша хваленая честность. Как же мы можем стать на вашу сторону? — Судя по его словам, Гейтс готов был назвать честным человеком любого, кто посулит ему золотые горы. — Как видите, мы не доверяем друг другу, поэтому вам не в чем меня упрекнуть. Вы сами вынуждаете меня хранить тайну. Где вы поселились? — Мы живем вчетвером в одном вигваме, который выбрал для нас Сантэр. — И где же он стоит? — По соседству с вигвамом Пиды. — Странно! Сантэр сам выбрал его? — Да. Тангуа разрешил ему жить, где он захочет. — И он поселился рядом с молодым вождем, который относится к нему не так уж и дружелюбно. Берегитесь! Если Сантэр вдруг исчезнет из стойбища и бросит вас здесь одних, я за ваши скальпы и ломаного гроша не дам. — Но почему? — Пока они мирятся с вашим присутствием, но потом могут счесть вас врагами, и, если вас захотят поставить к столбу пыток рядом со мной, даже мне будет трудно спасти вас. — Спасти нас? Вам? — изумился Гейтс. — Вы говорите так, словно находитесь на свободе и пользуетесь дружбой и уважением кайова. — У меня есть на то веские причины, поверьте… — Черт побери! Сейчас он увидит, что я беседую с вами. Действительно, из-за вигвамов вышел Сантэр, увидел стоящего рядом со мной Гейтса и быстрым шагом направился к нам. Его лицо пылало злобой. — Э-э-э, да вы его боитесь, хотя пытаетесь убедить меня, что между вами дружба и полное доверие, — язвительно заметил я. — Никого я не боюсь, просто мистер Сантэр не хочет, чтобы мы разговаривали с вами, — неуклюже оправдывался Гейтс. — Поспешите, мистер Гейтс, бегите к нему навстречу и извинитесь прежде, чем он даст вам нагоняй. — Что вам здесь понадобилось, Гейтс? — еще не доходя до нас, набросился Сантэр на своего товарища. — Кто позволил вам вступать в разговор с Олд Шеттерхэндом? — Я случайно проходил мимо, и он позвал меня, — вяло защищался Гейтс. — Случайно? Зарубите себе на носу — я терпеть не могу случайностей! Идите со мной! — Но, мистер Сантэр, я не ребенок… — Замолчите! Ступайте за мной! Он ухватил Гейтса за руку и потащил за собой. Прожженный негодяй умел лгать, как никто, и ему удалось с помощью лжи обрести такую силу над этими людьми, что они беспрекословно слушались его и безропотно выполняли любые его приказания. Но хуже всего было то, что они даже не пытались сопротивляться. Мои стражники, хотя и с грехом пополам, но все же понимали английский. Они прислушивались к моей беседе с Гейтсом, и один из них, тот, кто охотно отвечал на мои вопросы, сказал: — Если овцы следуют за волком, то он сожрет их, как только почувствует голод. Почему они не верят предостережениям Сэки-Латы, который желает им добра? Вскоре появился Пида, чтобы проверить надежность ремней и узнать, нет ли у меня каких-либо просьб. — Наверное, Сэки-Лата уже устал стоять. На ночь его положат между этими столбами, — сказал он, указывая на врытые в землю столбы, о которых я уже упомянул. — А может быть, он хочет лечь прямо сейчас? — Нет, я еще могу стоять, — ответил я. — У меня есть одна просьба. — Скажи мне, и если я смогу, то охотно исполню ее. — Прошу тебя: берегись Сантэра. — Сантэра? Он червь и слизняк. Так считает Пида, сын вождя Тангуа. — Я согласен с тобой, но соседство с червями может быть опасно даже для могучего дуба. Я слышал, что он поселился рядом с тобой. — Да, соседний вигвам был свободен. — Остерегайся, чтобы он не зашел в твой. — Я прогоню его, как пса. — Ты прогонишь его, если он придет к тебе открыто, а если он прокрадется тайком? — Ему не удастся войти незамеченным.