Часть 36 из 41 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Упоминал, – не стал скрывать я. – И даже имя назвал. Как же ее… Морена… Нет. Морана! Точно – Морана.
– Морана, – повторил умрун. – Повелительница белых ветров и черных теней. Значит, знамения не соврали. Хммм…
Он повернулся и неторопливо отправился к разверстой мерцающей могиле, обошел ее по кругу пару раз, после по непонятной причине отвесил подзатыльник одному из призраков, отчего тот превратился в синеватые лохмотья, разлетевшиеся в стороны, а после вернулся обратно ко мне.
– Ты получишь то, зачем пришел. – Тон у повелителя мертвых приобрел деловые нотки. – Вещь останется здесь, я никогда и никому не отдам ничего, что принадлежит мне или моим подданным, но то, что в ней живет – твое. Забери сию душу себе или отпусти – мне безразлично. Но!
– Но? – на автомате повторил я, и умруну это не понравилось, красные точки глаз недобро сверкнули под капюшоном.
– Ты скажешь Полозу, что отныне за ним долг передо мной имеется, – закончил фразу Хозяин.
– Нет, – ощущая, как внутри все сжимается от неимоверного нервного напряжения, выдавил из себя я. – Это невозможно.
– Невозможно? – Капюшон приблизился к моему лицу, и я понял, что такое, когда в лицо тебе смотрит Смерть. Теперь без всяких шуток можно говорить, что я видел все. – Для меня не существует такого слова.
– Не сомневаюсь, – заверил его я, ощущая, как заветный рублевик раскаляется в кармане джинсов. – А для меня оно очень даже существует. Я не могу давать обещания за того, кто старше, сильнее и умнее меня. У меня просто нет на это права. Да и не будет оно иметь силы, понимаете? Полоз просто рассмеется, про это услышав, вот и все. Ну и меня убьет, ясное дело, чтобы зря языком не молол. Клыками кусанет, или попросту задушит.
Змейки на моей груди шевельнулись, и как будто ласково ее погладили. Им, как видно, понравилось то, что я сказал.
– Твоя правда, юнак. – Умрун сделал пару шагов назад. – Тогда порешим вот как. Ты просто расскажешь ему как было дело, от начала до конца. Ну а долг это или не долг, мы сами после решим, коли случай такой выпадет. Без тебя, недоросля.
– Это запросто, – весело протараторил я. – Исполню все, как вами сказано!
– Куда ты денешься, – проурчал Хозяин Кладбища. – Тот, кто меня обманет, горя хлебнет сильно много. И вот еще что, человек. Может случиться так, что мне понадобится твоя помощь. Ты откликнешься на мой зов?
– Смотря какая помощь, – покачал головой я. – Убивать для тебя не стану, не обессудь.
С чего я сошел с этим существом на «ты» – не знаю. Оно как-то само произошло.
– Убивать и без тебя есть кому, – хохотнул умрун. – Ты можешь слышать то, что говорят некоторые вещи, это дар, который мне неподвластен. А иногда такое умение бывает не лишним.
– Позовешь – приду, – твердо заявил я. – Слово!
А почему нет? Тем более что из всех существ Ночи, которых я до сегодняшнего дня встретил, этот, пожалуй, самый впечатляющий. Хороший союзник. Полезный.
Опять же – в его владения вурдалакам доступа нет, а это серьезный аргумент. Очень уж они нестабильные товарищи. Непредсказуемые. Сегодня у нас дружба, а завтра – кто знает?
– Я не назову тебя своим другом, это право надо заслужить. – Умрун сел в свое кресло, когтистые лапы снова умостились на подлокотниках. – Я не сделаю тебя гостем своего кладбища, ты этого тоже пока недостоин. Но я дарую тебе право приходить сюда тогда, когда ты этого пожелаешь. Но помни – я не люблю, когда мне докучают.
– Без нужды не появлюсь, – заверил я его. – Так что насчет подвески?
– Ах да, – мотнул капюшоном повелитель мертвых. – Кто из моих подданных тебе нужен? Кому она принадлежит?
– Это женщина, – тут же откликнулся я и полез в карман. – Людмила Анатольевна Гончаренко, похоронена два года назад. Тут вот у меня номер участка, ряд и место написаны.
К умруну подпорхнул один из призраков, начав что-то нашептывать ему в капюшон.
– Самоубийца? – недовольно прогудел тот мгновение спустя. – Ну у тебя и выбор, Хранитель. Ладно уж, раз обещано – увидишься с ней. Слуги, освободите ее и доставьте сюда.
– Освободите? – заинтересовался я. – Откуда?
– Ты правда хочешь это знать, человек? – уточнил умрун.
– Пожалуй, нет.
– Верное решение, – одобрил мой выбор Хозяин. – Но, чтобы ты понимал, самоубийц в моих владениях ничего хорошего не ждет. Это конечный пункт судьбы для тех, кто после своей смерти не отправился в небесные дали и остался здесь, на земле. И каждому из них воздастся то, что он заслужил, кто-то обретет покой, а кто-то заслуженное возмездие. Жизнь – великий дар, который человек получает лишь раз, и отказ от него есть самая большая ошибка, что можно совершить.
– Странно это слышать от того, кто служит Смерти, – не удержался от реплики я.
– Смерть и Жизнь – две стороны одной монеты, глупец, – назидательно произнес Хозяин кладбища. – Кстати, ваши предки это понимали куда лучше, потому самоубийцы никогда не попадали за кладбищенскую ограду, находя последний приют перед ней. Глупые люди считали, что так общество порицает того, кто наложил на себя руки, а умные понимали, что это последняя милость для того, кто покинул мир по своей слабости или скудоумию.
– Что-то такое слышал, – подтвердил я. – Или читал?
– Слышал, читал… – проворчал умрун. – Это азы бытия, их знать надо, Хранитель кладов. Знать! А особенно тебе. Чай, с кладами самоубийц еще не сталкивался? То-то и видно. Стерегись их, юнак, стерегись. Лучше на крови заложенное добро примучать, чем с самоубийцей, сидящим на злате, дело иметь.
У меня мигом возникли десятки вопросов, но задать я их не успел, поскольку увидел ту, к кому я сюда и пришел.
От той красивой женщины, которую я пару раз встречал в своей прошлой жизни, в этом призраке почти ничего не было. Призрачная плоть, не скрывающая того, что настоящая когда-то прогорела до кости, провалившийся нос, лохмотья когда-то красивых светлых волос. Однако, нелегко госпожа Гончаренко умирала, ох нелегко!
Это зачем же она так себя? Хотя – особо гадать не приходится. Вон виновница произошедшего, она ее в руке держит. Вот тоже интересно – рука призрачная, а подвеска настоящая, чего же она не падает?
– Она? – уточнил умрун. – Если да – делай что должен, и пусть она сызнова отправляется туда, откуда еще век носу не должна казать.
– Это такая мука, – прошелестела тень женщины. – Если бы я знала…
– Надо было там думать! – рявкнул Хозяин кладбища. – Прежде чем делать! А ты, юнак, мотай на ус, каково тем, кто себя жизни лишил, за дверями бытия приходится!
– Поневоле намотаешь, – пробормотал я, подходя к Гончаренко поближе. – Хочешь не хочешь.
Подвеска молчала, ничего не говорила. Странно, ее предшественники начинали гомонить задолго до того, как я брал их в руки, а эта ни звука не издает. Может, дело в том, что мы на кладбище? Может, могильная земля все экранирует?
Или вообще все было зря, и это не та вещь, что мне нужна? Такая вероятность имелась с самого начала.
Я накрыл подвеску ладонью, и облегченно вздохнул – та, наконец, проснулась.
«Хранитель, ты хочешь меня отпустить? Какое счастье! Я так устала, я больше не хочу терять своих хозяек одну за другой».
«Так это не ты их заставляешь гореть в огне?» – удивившись, спросил ее мысленно, зная, что меня услышат.
«Они уходят сами, это их выбор, но отчего-то всегда одинаково, как та, ради которой меня создали. Моей вины в том нет, видимо, так хочет великая насмешница Судьба. Так ты отпустишь меня?».
«Иди, – разрешил ей я. – Добрый путь!».
Светлое облако, чем-то похожее на сотни маленьких бабочек, окутало как меня, так и призрак, что так и стоял рядом. Подобно колокольчику прозвенел беспечный девичий смех, полыхнула яркая вспышка, – и вот снова на меня обрушилась кладбищенская темнота.
Но – только на меня. Гончаренко рядом не было. Подвеска на земле валялась, а призрака и след простыл.
Все-таки какой бардак с этими ювелирными гостями из прошлого! Совершенно невозможно предугадать, что от них ждать. С предыдущим перстнем вроде как все просто получилось в плане его поисков, а по факту я чуть в ящик не сыграл. А тут – пока до этой подвески добрался, все нервы сжег, а она только хвостиком вильнула и ушла в свое синее море. Ни тебе стресса, ни тебе битвы.
Вот только как бы мне новых проблем из-за этой беглянки от посмертного правосудия не заиметь.
– Сплошные убытки от тебя, Хранитель! – рыкнул умрун. – Я лишился подданной по твоей милости. Улизнула она под шумок! Хитра, хитра!
Надо, наверное, что-то сказать, но – нечего. Признавать вину нельзя, этот красавец сразу на меня долг повесит, извиняться по той же причине не стоит. Лучше отмолчаться, это наименее затратный вариант.
– Ну ушла и ушла, – внезапно успокоился повелитель мертвых. – Туда ей и дорога. Мне меньше хлопот, через сто лет не придется ей новое наказание назначать.
Я поднял с земли подвеску, сделал несколько шагов вперед, и протянул ее Хозяину кладбища.
– Вот, держи. Возвращаю, как договаривались.
Тот на мгновение замер, а после снова расхохотался.
– Ох, Хранитель кладов, чую, тяжко тебе жить будет, – сквозь смех прогудел он. – Ты дела пытаешься по чести вести, и от других того же ждешь. А она нынче товар неходовой, мало кому нужный.
– Зато кулак всегда в цене. – Я подбросил подвеску на ладони. – На сдачу тем, кому что-то не нравится, всегда могу тумаков отвесить.
– Ну если так, то конечно, – не без иронии произнес Хозяин кладбища. – Себе эту побрякушку оставь. На память. И – не забудь про обещания, что дал. Я, знаешь ли, тоже люблю дела вести по чести. Впрочем, и на тумаки, как ты понял, не скуплюсь. Эй вы, двое! Проводите Хранителя кладов до выхода.
Я, вспомнив начало разговора, отвесил умруну поясной поклон и направился за парочкой призраков, наряженных в костюмы комедии дель арте, если точнее – Панталоне и Труффальдино. Почему, отчего – поди знай. Может, они актерами были и прямо на сцене померли? Читал я про такой старый обычай, еще дореволюционный, хоронить актеров в тех костюмах, которые принесли им самую большую славу.
Мы уже почти вышли на аллею, когда меня остановил окрик Хозяина кладбища.
– Хранитель, еще один совет. – Его голос плыл над мокрой травой как река, окутывая туманом темные безвестные могилы. – Не рассказывай человеку, кто пришел сюда с тобой, о нашем договоре. Ему не стоит знать о том, что мне интересны судьбы старых богов. Думаю, он о чем-то таком догадался, но ты все одно помалкивай.
– Услышал, – кивнул я. – Он ничего не узнает.
– И вообще – не верь судным дьякам. Ни одному из них не верь. И держись от них подальше, подольше проживешь.
– Даже так? – склонил голову к плечу я.
– Для нас существует хорошо и плохо, какой бы из сил мы ни служили. У нас есть друзья и враги, те, ради кого мы умрем и ради кого мы убьем. А у них – только закон, служение ему есть суть жизни судных дьяков. Они не предают и не лгут в глаза, в этом никто их не упрекнет, но и всей правды никогда не говорят. Ты узнаешь от них ровно столько, сколько нужно им, а не тебе, потому что разменной монете лишние знания ни к чему. А если вдруг встанет вопрос, что выбрать – свершившееся правосудие или твою жизнь, они всегда выберут первое. Поверь, я сейчас дал тебе хороший совет.
– Не сомневаюсь, – снова поклонился я. – И очень за него признателен.
Я не соврал своему новому знакомому, поскольку и в самом деле не собирался откровенничать с Михеевым. Само собой, что слова умруна надо делить на три, тут без вариантов. Он не любит тех, кого называет судными дьяками, как, впрочем, и все остальные представители мира Ночи, по крайней мере, те, с которыми я свел знакомство. Да оно и понятно, кто любит надзорные органы, как бы они ни назывались? Опять же – у меня пока нет причин испытывать неприязнь к Отделу 15-К, поскольку никакого вреда тот мне не принес, напротив, кроме помощи я ничего от них не видел. Просто я вообще ни с кем никогда откровенничать не люблю, особенно на тему того, кому и что было мной обещано. Любая сделка хороша только тогда, когда ее полные и окончательные условия известны лишь двум сторонам. Следовательно, Михееву совершенно незачем знать, о чем мы с Хозяином кладбища договорились, это наше внутреннее дело, и он в нем лишний. Равно как кому-то другому ни к чему подробности моих договоренностей с Отделом.
Павел, который ждал меня у выхода, после пары вопросов, на которые я уклончиво ответил, само собой, понял, что я ему правду говорить не желаю, но обиженное лицо делать не стал и вообще не показал вида, что ему неприятно такое мое поведение.
book-ads2