– Ты цела? – спросила лекарь. – В порядке, – ответила Кива. – Но мне надо тебе рассказать… Не успела она извиниться за эту передрягу, как из-за пирамиды ящиков вышли два самых здоровенных мужика, каких она в жизни не видывала: один был весь в татуировках, другой бел как молоко. – Которая из вас Кива? – спросил татуированный. Кива застыла, услышав его сильный акцент. Разум ее прояснялся по мере того, как дурманящее зелье выветривалось из организма, и она вспомнила слова Кэлдона: пару недель назад ее пыталась похитить не только сестра. – Я, – ответила Рессинда. Кива вытаращилась на нее и быстро сказала: – Нет, я! Рессинда бросила на нее выразительный взгляд и прошипела: – Заткнись, я разберусь! Кива потрясенно замолчала. Она смотрела на Ресс и не замечала ни следа веселого дружелюбного лекаря, которого знала и любила. На ее месте возник кто-то совершенно незнакомый, другой, с жестким лицом и таким взглядом, словно она желала одними глазами испепелить тех двоих. – Ну ты и задала нам жару, куколка! – сказал Рессинде бледный, тоже с изрядным акцентом. Он указал на длинную царапину вниз от локтя, потом на еще одну на щеке. – Развяжи меня – и я вам второй раунд устрою, – ласково предложила Рессинда. В голосе не было страха, она будто жаждала подраться. Что-то тут было не так. Чего-то Кива не понимала. Чего-то она… Бледный уставился на Киву столь же бледными глазами, прервав ее размышления. – Девчуля, ты тут по двум причинам, и одна из них – напомнить твоей сестре, что терпение у нашего короля не железное. Мятежная королева, может, и померла, но Навок все равно рассчитывает получить то, что ему сделкой положено. Пускай Зулика Корентин расплачивается по материнскому должку. А ведь это и твоя матушка тоже! Донеси до Зулики, что долг просрочен. Кровь отхлынула от лица Кивы, когда ее накрыли воспоминания о том, что сказала ей сестра в Окхоллоу: «Король Навок оказался более чем счастлив заключить соглашение с Мятежной королевой». Вечный мир, что же мама натворила? Но у Кивы не было времени размышлять об этом: она убедилась, что за похищением стоит не Зулика. И что, вероятно, еще хуже, этот здоровяк только что выдал Рессинде, кто такая Кива и к какой семье она принадлежит. Ее охватил ужас, но, когда она обернулась к лекарю, готовая все отрицать, Рессинда вовсе не показалась ей встревоженной. Или удивленной. – Боги, – охнула Кива, когда до нее дошло, – ты… – А вторую причину, зачем ты здесь, ты и сама наверняка знаешь, – громко прервал Киву татуированный, пиная ее в сапог. Не больно, но она отползала назад, пока не уперлась спиной в деревянный ящик. – Ты наживка. – Когда наши пытались захватить тебя в прошлый раз, они плохо подготовились, но сегодня все по-другому, – зло ухмыльнулся бледный. – Впрочем, твой распрекрасный принц не сразу поймет, что ты пропала, так что, если хочешь сохранить для него свое личико, придержи язык. Когда он со стражей объявится, у нас начнется свой праздник. Не маскарад, но тоже незабываемо. «Ты просто вкусненькая наживка для рыбы покрупнее». Кэлдон был прав, поняла Кива. Король Навок отправил людей схватить ее после Речного Фестиваля для той же самой цели – выманить наследного принца. Они знали, как она дорога Джарену, и понимали, что он явится за ней. «Карамор с Мирравеном пеной исходят, им не терпится напасть, они ждут малейшего признака слабости». Слабостью Джарена была Кива. Бледный ухмыльнулся еще шире, увидев по лицу Кивы, что она все поняла. – У Мирравена на Эвалон большие планы, – заявил он. – Сегодня мы намекнем, что будет дальше. Кива закрыла глаза, будто это могло помочь заглушить его слова. Лучше бы не закрывала. Потому что иначе она бы увидела, как к ее рту тянется рука со зловонной тряпкой, прежде чем татуированный заявил: – Поможет скоротать время. Спокойной ночи, девчуля! – Кива, очнись! Кто-то похлопал Киву по щекам, и та застонала, желая отмахнуться, но руки оставались связанными за спиной. – Хорошо. Теперь открой глаза. Кива вновь застонала, узнав настойчивый голос Рессинды, который вырвал ее из неестественного сна. Вновь вернулась тошнота, и пришлось опять бороться с позывами к рвоте. Снова Кива открыла глаза, кашляя и давясь, и обнаружила, что все еще находится на складе, но солнечный свет, который пробивается сквозь окна, куда тусклее, тени на полу длиннее, а значит, уже вечереет. Учитывая, сколько времени она провела в Серебряном Шипе, Кива отсутствовала уже несколько часов, но подготовка к маскараду шла полным ходом, а значит, вполне вероятно, еще никто не заметил, что она пропала. Даже Джарен. Скосив глаза, она увидела, что Типп еще не пришел в сознание, но лежал иначе, будто просыпался, а потом опять заснул. С другой стороны стояла на коленях Рессинда, запястья ее были окровавлены – ей пришлось вырываться из пут. Она немедленно принялась развязывать Киву. – Кто ты? – промямлила Кива; онемевшие пальцы больно покалывало, когда Ресс схватила ее за запястья. Хоть ее и вырубили снова, она не забыла ни двух здоровяков, ни реакцию Ресс – точнее, отсутствие оной – на новости о ее семье. – Ты знаешь, кто я. Я Рессинда Лорин. – Я не про имя спрашиваю, – сказала Кива. – Кто ты на самом деле? В этот раз Ресс не стала избегать ответа. – Я помощница Торелла. В голове у Кивы опустело. – Ты кто? – Его помощница, – повторила Ресс. – Ну, типа заместительница. В мятежной армии. – Я поняла, что значит «помощница», – прошипела Кива, пытаясь осознать новости. – Но… Но ты же лекарь! Из Серебряного Шипа! Ресс покачала головой. – Это просто прикрытие. Тор хотел, чтобы за тобой кто-нибудь присматривал на всякий случай, и так как мы знали, что тебя привлекает академия целителей, было логично выбрать в качестве прикрытия именно ее. Как я и говорила, мои родители были лекарями, а я порой помогала нашим медикам, так что я лучше всего подходила для этой роли. – Она помолчала. – После того как тебя похитила Зулика, было несложно выкрасть халат и перехватить записку из дворца. В такой одежде мне нужно было лишь показать эту записку страже, чтобы меня пропустили за ворота. Добраться до тебя оказалось очень просто, и у меня получилось занять место в твоей жизни почти сразу после того, как мы узнали, что ты прибыла в город. Кива вспоминала все встречи с Рессиндой, поражаясь, как же она ничего не заподозрила. Даже вчера, когда никто в Серебряном Шипе не припомнил ее. Да что там, даже на прошлой неделе, когда сама главная целительница не вспомнила имени Ресс. И… «Я тут каждое утро на смене». Когда бы Кива ни встречала Ресс, та ждала ее. Просто сидела на одной и той же скамейке в саду, а Кива даже ни разу не задумывалась над этим совпадением: она была слишком рада, что разыскала подругу, чтобы задаться вопросом, почему та не работает. Не говоря уже о том, как удобно вышло, что Ресс вызвалась проводить ее в Окхоллоу и – боги! – промолчала, увидев всплеск магии Кивы. Потому что она уже все знала. – То есть и наша дружба была обманом? – хрипло спросила Кива. Лекарь – вовсе не лекарь, напомнила себе Кива, – приостановила попытки развязать ее и передвинулась, чтобы посмотреть Киве в глаза. – Нет, дружба была настоящей, – совершенно серьезно ответила она. – Пожалуйста, не сомневайся в этом. – Ты врала мне о том, кто ты, с первого дня, – разозлилась Кива. Ресс бросила на нее взгляд, который все сказал без слов. – Кто бы говорил! Гнев Кивы поутих, но она отказывалась отступать: – Это другое. Ты с самого начала знала, кто я. – Но ты все равно все это время врала мне, – возразила Ресс, вернувшись к веревкам Кивы. – Так что давай сойдемся на ничьей, прекратим ругаться и попытаемся выбраться отсюда? Остатки злости испарились. Ресс была права: они обе друг другу врали, а теперь обе попали в передрягу. Разобраться с разногласиями можно потом, в безопасности. – Это были люди короля Навока, да? – спросила Кива, уже зная ответ, но давая Ресс понять, что она готова все забыть – по крайней мере, пока что. – Им нужен Джарен? – Похоже на то, – ответила Рессинда. – После того как они вырубили тебя, они еще перекинулись парой слов на мирравенском – думали, что я не пойму, но я выросла в деревушке недалеко от границы, так что говорю на двух языках. – И между прочим добавила: – Кстати, там я и познакомилась с твоим братом. Он спас меня от тех наемников, которые напали на деревню пять лет назад. С тех пор он мой лучший друг. Кива вспомнила, что Ресс рассказывала о своем трагическом прошлом и о том, как ее приняли в новую семью. Все это время она имела в виду мятежников.